Холодно. Странно… Темно, холодно и странно. Еще тесно. Возможно, я умерла… Тогда нет ничего странного, потому что смерть – это холод. А тесно, потому что я в саркофаге, только почему-то узком. Хм… Что такое саркофаг, и откуда я знаю это слово? Хотя красиво, конечно, – саркофаг. Сильное слово, внушительное. Слово внушительное, но тесное, давит на плечи. Неприятно. Неприятно и даже больно. Хм…
Нет, все-таки странно. Если я умерла, то почему мне холодно, тесно и больно? Кажется, мертвецы ничего не чувствуют. Или чувствуют? С чего я вообще взяла, что знаю что-то о мертвецах? Ну, хотя бы с того, что я, наверное, умерла и теперь тоже мертвец. Но если это так, то живые – лжецы. Они ничего не знают о нас, мертвецах, однако смеют толковать о тех, кто умер, и верят, что это истина. И я была живой, и верила… Стоп!
А кто я? Что я такое? Человек или зверь? И есть ли у меня имя? Может, кличка? Может, я собака, и меня сунули в узкий ящик, когда я сдохла? Нет, я все-таки человек. Отчего-то я это точно знаю. Я человек, и я женщина. Да, я человек-женщина. Наверное, старая, раз умерла…
– Жалко…
Стоп! Это ведь я сказала, да?
– Жал-ко…
Чего жалко? Того, что я умерла, или что меня положили в узкий саркофаг?
– Странно… – и голос хриплый, совсем тихий, но, кажется, живой.
Я открыла глаза и уставилась на каменный потолок. Все-таки я ошиблась. Здесь не темно, сумрачно, но не темно. Я даже вижу черные линии, будто нарисованные сажей, на каменном потолке. Осторожно повернула голову. Нет, саркофага точно нет, есть большие камни, между которыми я застряла. Они давят на плечи. Вроде там уже ссадины… Нужно сесть.
Тело слушалось плохо. Оно задеревенело от холода и неподвижности. Наверное, я долго здесь лежу, раз всё занемело. Нужно заставить его слушаться, или я умру на самом деле. И выбираться отсюда.
– Кстати, – срывающимся хрипящим голосом произнесла я, чтобы разрушить тишину. – А где я? И… кто я?
Неожиданно пришла мысль, что в пещере может находиться еще кто-то. Возможно, кто-то опасный и голодный. Эта мысль показалась здравой, но исчезла под натиском следующей, казавшейся более важной и весомой – я вообще ничего… не помню? Я нахмурилась, но в голове была пустота. Все-таки не помню. Похоже, что так.
– Ай!
Неожиданно ослепила боль в правой ноге. Я с криком дернулась и все-таки вырвалась из каменных тисков, содрав кожу на обнаженных плечах. Мир пошатнулся, подернулся красноватой дымкой, но она рассеялась от новой вспышки боли. Я дернула ногой и воззрилась на зверька. Мучительно поморщилась, и в голове всплыло одно слово – крыса.
– Ты не крыса, – не очень уверенно прохрипела я.
Зверек обнажил тонкие острые зубы в оскале, зашипел и отскочил в сторону. Нет, точно не крыса. То, что вдруг явилось внутреннему взору, выглядело похоже, но все-таки иначе. Этот зверь был величиной… с собаку, да. С маленькую собаку. Его шерсть была длинной и густой, словно покрытой налетом инея. Короткий лысый хвост, нервно дергался по каменному полу… Пещеры? Похоже на то.
Я устремила взгляд вперед, туда, откуда лился свет. Зверек, решив, что я забыла о нем, снова подскочил, постукивая коготками о камни, и отлетел с возмущенным визгом, когда я пнула его. В конце концов, я не приглашала его на ужин, и ногу свою не обещала, как главное блюдо. Поток сознания удивил. Я его понимала, даже представляла, о чем думала. Только вот на этом мои воспоминания и закончились.
– Так нечестно, – просипела я, и зверек, жалобно скуливший за камнем, снова зашипел.
Но на него я не обратила внимания, потому что терпеть холод было уже невозможно. Меня колотило крупной дрожью. Зубы выбивали дробь, и мысль, что если я сейчас не начну двигаться, то замерзну насмерть, заставила кинуть тело вперед, и встать на четвереньки. Занемевшие колени даже не почувствовали неровности каменного пола, и то, что ободрала их и ладони, я поняла только тогда, когда попыталась встать на ноги, но завалилась на бок и посмотрела вниз.
– Встану, – пообещала я сама себе.
Зверек выглянул из-за камня. Теперь он не спешил нападать на меня, только смотрел своими красными глазками, скалился и шипел. Мазнув по нему взглядом, я снова села. Уцепилась пальцами за валун и повторила попытку.
– Встану, – упрямо твердила я, вновь и вновь падая на пол.
От обиды и вернувшейся боли в ободранном теле, я расплакалась. Горячие слезы обожгли заледенелые щеки, и я зло стерла их тыльной стороной ладони, размазав по лицу кровь.
– Встану! – выкрикнула я, и зверек юркнул под укрытие камней.
Эхо прокатилось по пещере и унеслось куда-то в темноту позади меня. Тут же вернулась мысль о том, что здесь может обитать кто-то поопасней пушистого красноглазого шарика, напоминавшего крысу. Страх, паника и упрямое желание выбраться из ловушки всё же сделали свое дело, и я вдруг осознала, что стою на ногах. Закусив до крови губу, я сделала первый шаг. Затем второй. Это оказалось непросто. Меня мотало из стороны в сторону, пол уходил из-под ног, перед глазами вновь появилась уже знакомая пелена, но я заставила себя идти. Что бы ни ждало впереди, я хотела вырваться из ледяного каменного мешка.
Брела, продолжая шататься, несмотря на то, что оперлась рукой на стену пещеры, а когда вышла к небольшому округлому выходу, зажмурилась, потому что по глазам ударила ослепительная белизна. Налетевший ветер, бросил в лицо снежную пыль.
– К-к-к-как-к ж-же х-х-хол-лод-д-дно, – выдохнула я, глядя сквозь ресницы на снежную равнину за пределами пещеры.
Ветер крутил по белоснежной пустыне поземку, то присыпая каменные плиты, то вновь очищая их. Я стиснула себя за плечи, что было сил, понимая, что все-таки замерзну здесь. Очень быстро замерзну. Теперь пещера уже не казалась мне такой негостеприимной. Я обернулась назад, и зверек, который, оказывается, всё это время шел за мной, отскочил назад и угрожающе зашипел. Мой взгляд прошелся выше него, уткнулся в темноту, и я мотнула головой. Нет, туда не вернусь. Ни за что.
Снова посмотрела вперед и невольно усмехнулась пришедшей в голову мысли – я стояла на границе тьмы и света. Позади меня клубилась непроглядная чернота, впереди расстилался ослепительно-белый цвет. Мне оставалось лишь выбрать, и я свой выбор сделала, шагнув за пределы пещеры. То, что изменить уже ничего не выйдет, поняла сразу же, когда босая ступня соскользнула по обледенелому камню, и я полетела вниз, обдирая кожу там, где еще не успела это сделать. То, что на мне было надето, а я узнала в этом сорочку, нещадно затрещало. Кажется, хрустнуло плечо, а может, мне это только показалось… Боли всё равно уже не было.
Я полежала немного, уткнувшись лицом в снег. Наконец, перевалилась на спину и уставилась в бело-серое небо. Мне вдруг стало безразлично, что со мной будет дальше. А следом подумалось, что такая смерть не столь уж и плоха. Я, наверное, даже не замечу, когда всё закончится. Нужно только еще немного подождать. Закрыв глаза, я попыталась сосредоточиться на своем дыхании, чтобы понять, когда сердце начнет замедлять бег, чтобы уловить момент перехода…
