День был довольно пасмурным, даже дождливым. Дождь лил просто на всю катушку: кажется, всё небо в этот день скорбело, провожая в последний путь бедную Соню, а что уж говорить о тех, кто на земле. Соня лежала в обычном красном гробу, стоящим в траурном зале на специальной тумбе. Она была одета в белую блузку и чёрную пару из брюк и пиджака. Её тонкие розовые губы были в такой как бы лёгкой улыбке, словно утешала она этой улыбкой всех собравшихся, чтобы они сильно не плакали по её уходу. А пришло и вправду немало людей: это были и соседи, и одноклассники, и Волкова, и крёстная мать с мужем, и родная мать с сожителем, и родственники… И каждый из них подходил к покойной со скорбью, клал ей цветы и целовал её прощальным поцелуем. Многие, особенно женщины и девочки не могли сдержать слёзы, прощаясь с любимой подругой, ученицей, соседкой и родственницей. И, глядя на эту невероятно тяжёлую картину, очень хочется поднять руки к небу и сказать: «Господи, оживи рабу твою Софию на радость всем любящим её! Верни её на землю». Прощание подошло к концу, и пора отправляться на кладбище. Несколько мужчин взяли закрытый гроб с телом Сони и понесли его в один из автобусов. Туда же отправилась и часть людей, а другая часть – во второй автобус. Многие из собравшихся приехали на своих автомобилях, и потому по окончании прощания они вернулись туда и вся колонна двинулась на кладбище.
Вот и прибыли на место. Закрытый гроб поставили на два табурета напротив свежевыкопанной могилы и каждый, подойдя к погибшей, говорил ей прощальные слова.
– Прощай, моя любимая доченька! – в слезах сказала Елена. – Пусть господь примет твою душу!
– Ты всегда будешь в нашей памяти и в наших сердцах, Соня! – сказала Женя Славина, подойдя к гробу вместе с Лисицыной и Мельниковой. Все три подружки не могли сдержать своих слёз.
– Ты всегда будешь в нашей памяти и в наших сердцах, Соня! – сказала Женя Славина, подойдя к гробу вместе с Лисицыной и Мельниковой. Все три подруги не скрывали своих слёз.
– Прощай, Сонечка! – в слезах сказала Волкова. – Видит бог, ты была моей лучшей ученицей. Покойся с миром, моя девочка.
– Светлая тебе память, Сонечка! – плача, сказала Горелова. – Нам будет не хватать тебя.
Так к гробу подходили и говорили все присутствующие, после чего каждый из них бросил в могилу по горсти земли, а затем туда опустили уже заколоченный гроб. Могилу закопал, поставили крест с фотографией и табличками и возложили на неё цветы и венки. Окончив все похоронные мероприятия, все стали разъезжаться по домам.
– Елена Юрьевна, мы поедем, – как-то осторожно сказала Волкова. – Мне ещё моих надо по домам развести, чтобы они немного в себя пришли перед ЕГЭ. Ещё раз примите наши соболезнования.
– Спасибо, Ольга Станиславовна, что пришли, – с горечью в голосе ответила Елена. Волкова обняла её.
– Помоги вам бог пережить это горе!
– Спасибо, – ответила Елена, и Волкова, просившись с ней и собрав свой класс, уехала на одном из автобусов. Остальные, включая Елену и Валерия, тоже подались домой.
***
Квартира Цаплиных, гостиная, поминки. За столом сидят все родные, близкие и кое-кто из соседей Сони и поминают её. Вроде всё шло так, как должно идти… Но вдруг в какой-то момент Елену не пойми, с чего, как будто прорвало на такие ругательства в адрес погибшей, что просто диву даёшься:
– Сонька, гадина такая… Чтоб тебе, сучке, в земле спокойно не лежалось, чтоб тебя, дрянь такую, черти в ад забрали! Жили ведь хорошо, нет, надо было тебе, овце безмозглой, убиться самой и мне жизнь испортить.
У всех сидящих в гостиной был шок. Одна из сестёр Елены, невысокая брюнетка по имени Наталья, даже повелела пойти свой дочери Марине и дочерям другой своей сестры Кате и Ларисе уйти в комнату Сони, чтобы они не слышали всех этих пьяных гадостей своей тёти.
– Лена, опомнись! – взмолилась Людмила Горелова, сидевшая справа от кумы. – Как ты можешь такое говорить о своей только-только погребённой дочери?
– А представь себе, могу! – без стыда ответила Елена. – Это вы, особенно ты, всегда её, соплячку пустоголовую, едва ли ни в задницу целовала, это для тебя она была светом в окошке, любовью всей жизни; а я на неё всегда плевать хотела, а в последний год – так, тем более! Да, я её всегда ненавидела просто за то, что она родилась; да и сейчас ненавижу за то, что она лежит там себе спакойненько, а ко мне менты теперь шастают, выспрашивают, как она жила, и кто её любил или обижал? Какая я дура была, что не кинула Соньку в роддоме: сейчас бы горя не знала и с мужиками гуляла направо-налево!
Вроде Елена и выпила не сказать бы, чтобы сильно много, по идее, должна была соображать, что выговаривает, но с чего её так повело? Какой бес в неё вселился? И дочь облила грязью, и куму обидела.
– Ну, знаешь, моя милая, мне с тобой просто не о чем разговаривать! – вспылив, ответила Горелова и встала из-за стола.
– Да пошла ты на хрен! – также по-хамски сказала Елена, Горелова на неё обижено посмотрела, и вмести с мужем ушла. Мало-помалу разошлись по домам и соседи, чувствуя неловкость ситуации, которая сложилась. Остались только Валерий да сёстры Елены с их мужьями и детьми. Елена хотела налить себе ещё водки, но остановила другая её сестра, высокая и рыжеволосая Анастасия.
– Так, подруга моя, стоп! Ты и без того уже много выпила и сказала лишнего. Пойдём-ка лучше я тебя баюшки положу.
– Ася, иди в жопу вместе с советами! Я выпить хочу! – в том же манере ответила Елена сестре.
– А я тебе говорю – хватит! – настаивала Анастасия.
– Да кто ты такая, чтобы мне что-то говорить? – разозлившись, спросила Елена.
– Я твоя старшая сестра! – жёстко, но спокойно ответила Анастасия. – И если я говорю тебе – хватит пить, пошли спать, значит, хватит пить и пошли спать! – обращается к Наталье. – Наташа, убери водку и Ленину рюмку!
– Слышь ты, сучка, ты чего в моём доме расхозяйничалась?! – заорала Елена на Анастасию, за что та ей влепила весьма нехилую пощёчину, от которой Елена тотчас сникла и расплакалась, как дитя, опустившись на стул.
– Тише, тише, тише! – с нежностью сказала Анастасия, сев рядом, обняв и поцеловав сестру в щёку, по которой ударила. – Всё, моя любимая, прости меня, пожалуйста! Видит бог, я не хотела тебя ударить. Прости меня, и пойдём баюшки! Пойдём?
Елена покачала головой.
– Я могу чем-то помочь? – спросил Валерий.
– Спасибо, мы сами справимся, – ответила Анастасия.
– Тогда я пойду, прогуляюсь, – сказал Валерий и вышел.
Анастасия с заботой и любовью умыла Елену, переодела её в ночнушку, положила в постель и, поцеловав, перекрестила перед сном. Елена спала до обеда следующего дня.
Едва выйдя из дому, Валерий набрал Анжелике, спросил адрес её сестры и сказал, что он идёт к ней.
