В море было неспокойно: вода то подкидывала, то нарочито прибивала своей мощью хлипкую старую лодочку, подгоняя ее все ближе к центру планеты. На палубе стоял лишь одинокий странник – без еды, воды и багажа.
– Почти на месте…
Он достал из складок тряпичной накидки маленький компас, на исхудавшем лице заиграли желваки.
Вода лентами вплеталась в воздушные потоки, предупреждая смертного об опасности, старалась оградить от глупой гибели, но страннику был не страшен гнев морской, его успокаивали соленые пучины: они дарили ему надежду.
– Он здесь!
Волна захлестнула лодочку, но мужчина сохранил спокойствие. Он верил, что если и умрет, то точно не из-за воды – возможно, из-за своей наглости, дерзости, но точно не из-за благородных соленых волн.
– Глупец…
Пелена обступила странника со всех сторон, ослепляя его. Обезоруживая. Белый дракон испускал пар, извивался, скользя чешуей по воде, сливался воедино с волнами – дыша под водой, паря в небесах, пылая огнем и ползая по земле. Он и был Сансарой[1].
– Ты бы мог прожить долгую счастливую жизнь… Зачем ты пришел ко мне? – прорычал он, внимая смертному из-под вскипающей водной пены.
– Я хочу посвятить свою жизнь другим, дарить помощь. Стольким людям не хватает наставника, духовного помощника: они отступают, разворачиваясь в нескольких шагах от благого решения, пути, выбора… Прошу, одари меня вечностью, и я не разочарую, не подведу. Я не хочу вновь родиться в незнании, я хочу взрастить и спасти человечество.
Бурлящее море то и дело захлестывало лодочку, погружая отважного путника под воду, отнимая возможность дышать. Как только вода отступила, и голова смертного оказалась на свежем влажном воздухе, он продолжил свою речь, а белый дракон внимательно слушал.
Но слушал не его слова, а его сердце…
– Твоя душа чиста, но далека от истины. Ты сам нуждаешься в наставнике…
– Так стань моим наставником, и я не разочарую тебя, о Великий белый дракон!
Вода почернела, а небо залило ртутью – метка была поставлена, а душа отважного Сникки покинула грешную землю.
История первая. Маленький мальчик с большой тенью
S.I.
Капля дождевой воды разбилась о стекло, и в этот момент под покровом ночи, пробравшись в уютные дома горожан, враждебный дух забрал всю радость, обменяв ее на всепоглощающий трепет, терзающие сомнения и отчаяние. Все спящие осязали рокочущий холод пустоты – сегодня мать не придет на помощь своему ребенку. ccc
3 июля 1861
Наутро эхо от последней капли дождевой воды подарило жителям прощальную ноту. Неспокойная ночь сменилась новым днем, но не уступила ему.
Спросонок родители не застали в постели именинника и, обыскав весь дом понапрасну, решили, будто Джим, имея подобную склонность, проснулся пораньше и вышел поиграть с друзьями перед началом празднества. Сегодняшний день для семьи Крафтов был особенно важен: 3 июля – пятилетие маленького Джим-Джима.
Не успев и выйти за порог, супруги Крафт застыли в безмолвном ужасе: всего в метре от них, облокотившись на ссохшиеся перила, в полном одиночестве, сидел их сын. Подобно тряпичной кукле под призрачными лучами лунного света.
Да, именно лунного: восемь часов утра, а на небе луна – дождя нет, лишь всепоглощающее звездное небо… Синий бархат, усыпанный драгоценными камнями. Это не обычные звезды.
В минувшую ночь Вселенная благословила своей ладонью Черапунджи: приподняв полотно жизни, она позволила смертным заглянуть за привычный ландшафт, увидеть плоть и кровь бытия – всю нежность и хрупкость, а вместе с тем и всю смертоносность механизма времени.
После неизбежного крушения в точке невозврата наступают всеобъемлющее созидание и покой. Именно этот покой сложил страх и безумие горожан наземь, заставив покорно проживать происходящее до конца – без тени трусости, ведь если это конец, важно принять его с достоинством.
Сон не отпустил детей домой, ночь обрела оттенок безумия.
В Черапунджи июль, а в июле все жители стараются не покидать свои уютные дома, и этому есть веская причина. На каждый год приходится около ста восьмидесяти дождливых дней, ударная мощь которых выпадает именно на второй летний месяц[2].
Вести хозяйство в Черапунджи так же сложно, как жонглировать кинжалами, однако нельзя сказать, что это невозможно. Почва здесь не совсем бесплодна: пару месяцев она дарит хороший урожай, но затем неизбежно приближается сезон дождей. Небесная вода не дает фермерам засеивать плантации, а любое семя, которому не посчастливилось оказаться в земле, – гибнет.
Чтобы запастись самым необходимым в сезон дождей, жителям приходится ездить в другие города. Перекупая больше половины щедрого урожая соседей, люди сводят концы с концами.
Черапунджи находится в низинах и обрамлен величественными горами, лесами и холмами, словно неприступная крепость, сжатая в кулак рука. На ладони города вода остается, как в бассейне. Дожди проходят, ладонь постепенно раскрывается солнцу. Лишь испарения помогают жителям не утонуть, лежа в своих теплых постелях.
История народа Черапунджи повествует нам о чудесных, но незримых, пленяющих и роковых Воздушных Дивах – хранительницах природного благополучия и равновесия, торжествующих в этих землях со своими агнатами[3] ровно столько, сколько льет дождь[4].
Согласно этой легенде, именно любовь к истокам и домашнему очагу вызывает столь сильные аномалии, и до тех пор, пока прекрасные существа восстанавливают силы в лоне родного города, в других уголках планеты сухо и не происходит ничего примечательного.
Выступать в качестве укрытия от неземных хлопот для Небесных духов, невзирая на неудобства, для местных – не бремя, а честь! Как только Небесные Стражи завершают торжество, обитатели Святого Подземелья и Омута Леса – существа куда менее благородные и куда более опасные – вылезают из своих мрачных, окислившихся от зависти лачуг.
