Исраэль Шамир - Сосна и олива. Израиль и его соседи

Сосна и олива. Израиль и его соседи
Название: Сосна и олива. Израиль и его соседи
Автор:
Жанры: Публицистика | Документальная литература | Популярно об истории
Серии: Нет данных
ISBN: Нет данных
Год: 2024
О чем книга "Сосна и олива. Израиль и его соседи"

Веками Палестинская Земля поливалась кровью. Египтяне, халдеи, ханаане, евреи, вавилоняне, ассирийцы, персы, греки, римляне, арабы, турки и другие народы безжалостно истребляли друг друга за право владеть этой Землёй. Туда отправлялись из Европы сначала крестоносцы, а потом и участники первых «гуманитарных интервенций» Лиги Наций.

Трудно поверить, что эта неплодородная каменистая земля под жарким пустынным солнцем – то место, ради которого не веками, а тысячелетиями проливалась кровь.

Проливается она и сейчас. На Западном берегу реки Иордан и в Газе, на Голанских высотах и в арабском Иерусалиме. Война идёт уже много лет.

Одни говорят, что она началась в 1947 году, когда израильские солдаты изгнали сотни тысяч палестинцев, другие – что ещё в 1930-м, когда переселившиеся из Европы сионистские колонисты начали силой сгонять местных крестьян с их земли.

Как бы то ни было, уже больше семидесяти лет нет мира под оливами. И сейчас в Палестине, на крохотной территории размером меньше Московской области идёт борьба не на жизнь, а на смерть. Борьба идёт за каждый камень, за каждый клочок пропитанной кровью народов сухой земли…

Бесплатно читать онлайн Сосна и олива. Израиль и его соседи


© ООО «Издательство Родина», 2024


Предисловие автора

Первое издание этой книги, ставшее раритетным и культовым, вышло в 1987 году. Вскоре после выхода книги начались два процесса, изменившие Израиль. Вспыхнула интифада, восстание палестинцев против режима апартеида. Когда восстание не удалось подавить, власти начали «мирный процесс», который привел к созданию автономии на небольшой части территории страны, но так и не решил застарелые проблемы общества. Второе издание выходит в дни новой вспышки интифады, и с большой вероятностью можно предсказать: это не последнее кровопролитие на Святой Земле.

Вторым процессом были преобразования в России, направившие к нашим берегам миллион россиян. Возникла мощная русская община, у меня появился новый читатель, ради которого стоит стараться. Появился и читатель в России, готовый непредвзято познакомиться с необычным ракурсом.

У меня был соблазн переписать книгу заново, с учетом этих факторов, но у книги, как у человека, есть своя жизнь, и подобные изменения могли оказаться летальными. Поэтому перед вами – та же книга, которую полюбили читатели конца восьмидесятых годов, с минимальной правкой. Ведь глубинные, основные проблемы и прелести Святой Земли мало изменились с тех пор.

Исраэль Адам Шамир,
Яффа, 2003

Часть I. Источники и святыни. Нагорье

Глава I. Деревенский родник

«Летом пересыхает наша страна, и только в глубоких долинах, вьющихся меж гор, продолжают бить родники. Осенью крестьяне обивают маслины и собирают виноград. Зимой зеленеет пустыня, и бедуины ведут стада на восток. Весной цветет миндаль, снегом покрывая холмы. Улицы городов наших узки, дома сложены из камня, рыцарские замки торчат на вершинах».

В отчаянии роняю перо. Кому будет понятен мой рассказ о темных, неуловимых, потаенных прелестях Святой Земли? Не о знаменитых и прославленных храмах, куда стекаются миллионы паломников, но об ее нехоженной глубинке, в двух шагах от главных дорог? Кому будет понятна абсолютная причастность, влюбленность, одержимость моя ее масличными деревьями, смоковницами, родниками, террасами, коренными обитателями ее – и моя оторванность, нездешность, пришлость в этих местах? Можно ли сказать это по-русски? Ведь только в наши дни, стараниями Фазиля и Чингиза русский становится языком всемирным, пригодным для описания обычных чувств жителей необычных мест. Нет у меня и веры в общность жизненного опыта моего и читательского, столь нужной с тех пор, как перестали составлять книги на языках мертвых и бессмертных, безместных и универсальных – слишком давно оказался я в этой Земле, где едят лотос пополам с хуммусом. Но я не могу и отказаться от частицы себя, от своего заморского рождения, от своей русской общины Палестины, и избрать другой язык.

Я родился, как и ты, мой читатель, в холодной стране ржи, картошки и молока, и нет у меня удела в стране маслин, смоквы и винограда. Молодым парашютистом я бегал по закрытой со всех сторон долине Мардж-Саннур, где белый туман лежит по утрам на земле новогодней оконной ватой, и за колючей проволокой военного лагеря видел крестьянина, боронившего сохой землю круг масличных деревьев. Ах, как я завидовал ему, Дауду из Бет-Лахма, Элиасу из Хизмы, Ибрагиму из Абуда! Почему мне не было дано родиться в доме у источника, на склоне холма, по которому разбегаются козы, рядом с виноградником! Почему мне было суждено оказаться в городских гетто? Если б можно было перебежать – от поселений и городов, застывших в круговой обороне, к этим селам, славным маслинами и виноградом, – клянусь, я стал бы перебежчиком. «Уличенный в высокой измене, под кривыми мечами батыров коснулся б земли» – писал другой изменник своего народа, пишущий по-русски Олжас Сулейменов.

И вдруг я понял, что остался один, и потерял даже простейший резон писания по-русски. Увы, я утратил и тех читателей, кто, как и я, уехал из России в Святую Землю на широком гребне весны народов. Большинство моих двойных соотечественников, русских евреев в Израиле, не видали родников в пустыне и не пили кофе с феллахами. Я представляю себе тебя, мой израильский русский читатель. На пенсии, под семьдесят, инженер из Днепропетровска, учительница из Одессы, мирно живущий/ая в многоквартирном доме – шикуне в Холоне. Почему он пишет про арабов? Араба вы видали: на базаре и на стройке, когда проходили мимо. У него был бандитский вид, усы, он нес кирпичи в руках. Батюшки, ведь зарежет, подумали вы, и сердце екнуло. Пронесло. Араб – это гой, вроде украинца, только более дикий. Ему бы погром устроить, или вовсе всех евреев вырезать. Что вы понимаете, молодой человек, мы прошли войну, эвакуацию, мы их видали. Звери, да и все. У вас по-комсомольски бьется сердце, когда вы слышите строгие, но справедливые слова рабби Кахане. Он все понимает. Еврейское сердце. А идише херц. Может, сейчас еще нельзя всех выселить, но придет время.

Hе нужен мой рассказ о палестинской глубинке и коренным израильтянам: одни хотели бы от нее отделаться, а другие уничтожить, превратить в заасфальтированный жилмассив. И массовому туристу он не нужен – к известным святилищам проложены шоссе, а неизвестные, гм-м, – неизвестны. Цивилизация оттеснила патриархальную и буколическую Палестину в глушь, подальше от больших городов и больших святынь. Но там, в считанных милях от отелей и храмов, сохранилась суть Святой Земли, не зависящая от библейских и евангельских реминисценций. Ради нее, ради поисков этой сути, стоит писать.

В Японии, где родился мой сын, и где я сам родился в очередной раз, увидев цветение вишни в горах, в Японии, где я научился видеть мир по-новому, в Японии названия городов и стран не случайны – своими иероглифами они раскрывают суть этих мест, суть вещей. Чтобы придумать японское название Нагорья, можно взять три иероглифа: дерево, источник, святое место на вершине. Можно прибавить четвертый – деревня между источником и святым местом. Но главное – это наблюдатель. Надо увидеть все это просто, без экзотики. Сесть на склоне холма, пнуть ногой серый камень, уколоть руку о колючку, обойтись без очков и стекол автобусов. Увидеть дерево. Но это легче сказать, чем сделать.

В каждом языке есть свои иероглифы, которыми легко выразить чувства. Написал «березка» – и защемило сердце и т. п. Написал «смоковница» – в лучшем случае напомнишь о евангельской притче. А то и этого не выйдет. Два шанса из трех, что вы не знаете, что такое смоковница, а это мое любимое дерево. Его листья огромны, мягки, бархатисты, разлаписты. Все оно мягкое и тенистое. Когда плывешь вниз по быстрой Хасвани, и ветки деревьев хлещут тебя по лицу, это единственное, которое не бьет, но ласкает. И если плывешь в жаркий день, то она, хоть на миг, да прикроет тебя от солнечного зноя. Смоковница любит воду. Когда идешь по сухому вади и замечаешь смоковницу на склоне, знак – около нее может быть родник или колодезь, или хотя бы яма для дождевой воды.


С этой книгой читают
Эта книга известного израильского журналиста и писателя, впервые вышедшая в свет в 1987 году, стала культовой. Она познакомит вас с Палестиной, которую не увидишь из окна туристического автобуса, с потаенными уголками Святой земли, лежащими в стороне от торных троп.Ранее книга выходила под заглавием «Страна сосны и оливы, или Неприметные прелести Святой земли».
Исраэль Шамир – израильский журналист, писатель и переводчик. Он является автором нескольких десятков книг, а также известен тем, что курирует публикацию документов сайта Wikileaks в «Русском Репортере».В книге, представленной вашему вниманию, И. Шамир показывает, как строится новая политика Владимира Путина после присоединения Крыма к России, событий на юго-востоке Украины и санкций Запада против российского государства и его представителей. Пут
Исраэль Шамир – израильский писатель, переводчик и публицист; он является автором более трех десятков книг, многие из которых изданы в России.В своей новой книге Исраэль Шамир оценивает политику Владимира Путина в мире в целом и на Ближнем Востоке в частности. Автор показывает множество интересных и захватывающих моментов в «сирийской саге», которую он считает вершиной противостояния России и США – «обмен исключительностью» между Путиным и Обамой
Исраэль Шамир – российско-израильский писатель, переводчик и публицист антисионистской направленности. В своих произведениях он затрагивает темы, которые мало кто рискнет затронуть: мировой заговор, протоколы сионских мудрецов, «кровавый навет» и т. п.Будучи сам евреем, И. Шамир поставил себе целью подвергнуть критике национальные черты или элементы еврейской культуры, которые он считает отрицательными. В книге «Каббала власти» он подробно остана
В русскоязычном секторе Интернета длительное время длится яростная полемика между сторонниками НАСА и скептиками России. Но почему-то тема стыковки «космических» аппаратов США осталась без внимания при обсуждении не только «полетов» программы «Аполлон». Внимательное исследование моментов американского обмана в рамках программы «Джемини» показывает нелепость и абсурдность мифологии НАСА. Книга разоблачает подобные выдумки и мифы НАСА о «стыковках»
«По ходу жизни» – продолжение своего рода хроники литературной и общественно-политической жизни России, которую Роман Сенчин ведет с начала нулевых. Узлами этой хроники стали сборники «Рассыпанная мозаика», «Не стать насекомым», «Тёплый год ледникового периода», «По пути в Лету» и «Всё личное». В книгу «По ходу жизни» вошли статьи, рецензии и заметки, написанные на протяжении 2018—2019 годов.
Когда-нибудь мы сумеем пожертвовать собственным временем для того, чтобы услышать друг друга, абстрагировавшись от собственных амбиций, статуса и глупостей. Может быть, возникнет всеобщее желание изменить мир в лучшую сторону, добиться большего равноправия.
У многих людей в 2020 появился новый опыт – опыт проживания в изоляции. Для каждого из нас он был особенным. Эта книга – сборник ежедневных публикаций автора на протяжении пятидесяти дней карантина. Погружение в прошлое, открытия настоящего, мечты о будущем – маленькая жизнь в пятьдесят дней, свидетелем которой вы можете стать
Не пропустите! В нашем «Теремке сказок» много любви и света.Заходите и будьте, как дома. Волшебные истории поведают о вполне современных вопросах, стоящих перед нами каждый день. Рассказанные завораживающим сказочным языком, они понравятся и малышам, и школьникам.
Взрослый человек мечтает вернуться в детство, а подросток – поскорее стать взрослым. Что ж, в этой книге вы найдете увлекательнейшие истории, которые придутся по душе и тем, и другим!
ПРОДОЛЖЕНИЕ МИРОВОГО БЕСТСЕЛЛЕРА «СНЕЖНАЯ ДЕВОЧКА», ЭКРАНИЗИРОВАННОГО NETFLIX.КНИГИ ХАВЬЕРА КАСТИЛЬО СТАЛИ ИЗДАТЕЛЬСКИМ ФЕНОМЕНОМ В ИСПАНИИ, ИТАЛИИ, МЕКСИКЕ, КОЛУМБИИ, АРГЕНТИНЕ, ПОРТУГАЛИИ, ТУРЦИИ, СЕРБИИ, БОЛГАРИИ, ПОЛЬШЕ, ЧЕХИИ, ЯПОНИИ И ЮЖНОЙ КОРЕЕ. У НЕГО МИЛЛИОНЫ ПОКЛОННИКОВ ПО ВСЕМУ МИРУ!Нью-Йорк, 2011 год. Журналистка Мирен Триггс только что завершила многолетние поиски пропавшей Киры Темплтон. На презентации книги «Снежная девочка» Мирен
Однажды жизнь Оливии Каремера разделилась на «до» и «после». «До» – солнечные утра большого дома в Гитараме, яркость и новизна каждого дня, вкусная, иногда горящая на языке еда. «После» – блеклое круглый год солнце, бесконечная одинаковость пансионных стен и почти безвкусная, но полезная пища. «До» – самая красивая мама, умный и добрый папа-врач и любимый старший брат. «После» – одиночество у всех на виду и груз воспоминаний.Память раз за разом в