Звон от заточки топора утихал, отдавался гулом в ушах. Дядя Тихомир сидел у окна и сверлил взглядом невидимую точку над болотной жижей. Его передергивало всякий раз, как облачка бросали тени. Следил за покоем умирающей земли, не замечая, как искры прожигали волосы на руке.
На горизонте появилась племянница. Мирослава шлёпала в старых сапожках, в руках держала плетённую корзинку. Увидела в окне кривого дома бледную мордашку и улыбнулась.
У неё был ключ, но дядя не любил показываться людям, пока морально не подготовится к встрече. Поэтому Мирослава постучала в дверь, достала мобильник и открыла пасьянс. Вот бы Интернет, думала она, поиграть с кем-нибудь. Девятка на десятку, смахнуть. Выждав десять минут, Мирослава присела на лавочку. Но не успела расслабиться, как дверь открылась.
– Заходи, – из темноты послышался хриплый голос, – расселась.
Мирослава глубоко вздохнула и встала. Зашла в неуютный дом. Пустые стены, старый потертый ковер, тусклая лампочка. Включила главный свет – яркую лампу.
– Опять глаза портишь?
– Не начинай. Уверен…
Он замолчал. Потому что знал, как разговоры о плохих людях раздражают Мирославу.
– Понятно, – нахмурилась, незаметно для дяди.
Она разложила на столе продукты, в то же время рассказывая дяде, что никаких покупных соков и прочей химии нет. Давно договорилась с фермером из одной умирающей деревушки. Вот и мотается по окрестности Североуральска-19, чтобы дядька успокоился. По-доброму называла стариком его – хотя разменял лишь пятый десяток. Выглядел как сказочный старец из дремучего леса. Серое нездоровое лицо покрывали глубокие морщины, а помутневшие глаза утопали в обвисшей тонкой коже.
– Осторожнее с фермером. Говорила, неизвестные таблетки тоже пьет? Не подмешал бы чего.
– Опять со своими заговорами. Болячек у него много. Прописали всякого, вот и сложно разобраться, что и почему пьет. И пашет каждый день, не то, что некоторые.
– Эх, хоть живет вдалеке от центра, где вся гниль, – задумчиво ответил дядька. – Тебе урок.
Мирослава жила в центре города. Сравнивала Североуральск-19 с собой – одинокой изгнанницей. Во времена былого величия глухомань могла стать научным ядром страны. Теперь это кладбище заводов и исследовательских центров – черная дыра, в которой исчезают потомки тех, кого угораздило сюда попасть. Вот и мать Мирославы – уважаемый профессор химии – вздумала влюбиться во время командировки в местного химика. Однажды вырвалась из города, откуда сбежала в 18 лет. Любовь вернула. Обсудить недальновидное решение родителей остаться в Североуральске-19 Мирослава может только с братом матери – который, впрочем, ничего дельного сказать не может.
– Как выродок? – нарушил неловкую тишину дядя Тихомир.
– Начинается. Родной же тебе.
– Ничейный. Как и мы с тобой семье этой. Чужие.
У Мирославы два родственника – дядя и племянник. По крови родня только дядя. Их троих связывает семейство Брониславских, которые стоят у истоков города. Мирославу мать родила от первого брака, второй муж породнил их с Брониславскими. В закрытый город переехали, когда ей было три года. В семье родилась еще одна дочь. А спустя год после рождения девочки произошел громкий скандал, и отец сбежал вместе с дочерью, даже не попрощавшись. Мирослава осталась с матерью в городке, здесь и похоронила её.
– Когда прекратите ругаться? Одни ссоры.
– Не нравится он мне, – дядя Тихомир медленно и тщательно пережевывал свежий хлебушек, утрамбовывая кусочки целыми зубами на левой стороне челюсти, – глаза дикие. Что-то постоянно замышляет. Хулиганит. И не выполняет обещаний. Бандит растет!
– Да вырос, – Мирослава захохотала, – уже восемнадцать. И не бандит вовсе. Полгода назад на завод устроился. Забыл?
Тихомир хмыкнул и украдкой глянул в окно. Мирослава сделала вид, что не заметила. Уложила продукты в холодильник, прибралась и пошла к выходу. Остановилась у порога и сказала:
– Подумай на досуге. Возможно, решишь перебраться ко мне. Или в новый дом. Гиблое это место. Сносить пора. Невозможно здесь жить.
– Никогда, – голос дядьки задрожал. – Нет! Нельзя уходить, а вдруг…
И замолчал. Мирослава попрощалась и предупредила, что весь день просидит в библиотеке. Нужно проверить документы, книги и список должников. Дядя молча продолжил жевать хлебушек. Мирослава тихонько закрыла за собой дверь.
В библиотеке тихо. Сюда редко приходят люди. И Мирославе это нравилось. Можно быстро выполнить работу и что-нибудь почитать. С детства любила книги – особенно увлекали истории о заговорах, правительственных секретах и шпионаже. После того, как предыдущий библиотекарь сначала потеряла жениха, сошла с ума, а потом и вовсе пропала, Мира решила устроиться на её место и посвятить себя хранению книг. Семью заводить не спешила. Тридцать с хвостиком, а детей и мужа нет. Мимолетные романы можно посчитать по пальцам – последний свеж в памяти, расстались с любовником три недели назад. Мирослава не хотела семьи. Личный опыт и истории о некрепких и трагических браках Брониславских превращали зачатки мыслей о семейной жизни в яд, разъедающий нутро.
В дверь коморки, которая служила кабинетом, постучали. Мирослава ответила не сразу, зачиталась. В правой руке крепко от нарастающего волнения держала книгу с интригующей обложкой – приоткрытая металлическая дверь, изумленный глаз в щели и человек в капюшоне рядышком. Левой постукивала по открытому ежедневнику. Под влиянием болтовни дяди и закрученных романов заимела привычку записывать в блокнот все свои действия, наблюдения и планы. Еще один настойчивый стук вернул Мирославу в реальность.
– Да! – растерянно воскликнула она.
За дверью никаких изумленных глаз и людей в капюшонах. Просто двоюродный племянник.
– Тётка Мира! Уснула? На работе?
– Аркаша. Тише. Чего хотел?
– Проведать. Навещала старика?
– Да. На завод не пора?
Североуральск-19 лениво пробуждался под нежные лучи утреннего весеннего солнца. Час ранний, оттого быть застигнутой с книжкой на рабочем месте – шок для Мирославы.
– Иду-иду. Надумал сматывать?
– Не уйдет.
– Вот дубина.
– Молодой человек!
– Нам деньги нужны. Уехать отсюда. Зажили бы нормально. А за землю могут заплатить.
– Ты же знаешь. Тяжело ему.
Аркадий знал. Все знали. Очень давно с семейством Тихомира приключилась мрачная история. В тот период, когда его старшая сестра – мать Мирославы – вернулась в Североуральск-19 с дочерью и новоиспеченным женихом. Устал Аркаша печалиться. И рассердился из-за слов тети, побледнел жутко.
– Тяжело ему, – проворчал Аркадий. – Администрация города готова выложить круглую сумму. Остался последним в деревушке, кто не убрался в центр. Нехорошо здесь. Вон молодые ребята на заводе травятся – только и думай, какая гадость в супе плавает. И связи с миром никакой. Глушилки, или чего там… Застряли в тухлом бермудском треугольнике. Ладно. Погнал.
