С. Г. Николаев
Академический дискурс как комплексный объект и дискурсивные жанровые особенности как интегративный предмет лингвистического исследования
Процесс познавательной деятельности человека является бесконечным, и факт этот неоспорим. Но в таком случае и развитие языка как системы, отражающей процесс познания более или менее адекватно, не останавливается никогда. Поэтому изучение механизма порождения – возникновения, поддержания, развития – дискурса, основанного на вполне определённых, при этом не «застылых», а очевидно динамичных, подвижных моделях, занимает свое собственное место среди ряда направлений современных лингвистических исследований. Работы, выполненные в рамках данного направления, предполагают использование комплексного подхода к изучаемому объекту, выход за рамки узколингвистической действительности, выявление всей совокупности факторов, влияющих на образование дискурсивных систем и практик, которые являются результатом многовекового человеческого опыта и опыт этот отражают. Среди наиболее интересных в данном аспекте исследований будет анализ языковых средств, которые в конечном счете образуют необходимые основания для существующих, хотя в подавляющем большинстве случаев и неявных, когнитивных механизмов функционирования и взаимоотношения многообразных и разнородных (при этом никогда не исключающих, но всегда дополняющих друг друга) элементов единого, неделимого дискурса. Сразу оговоримся: при всей своей определённости современный академический дискурс обнаруживает «живые» связи со смежными более широкими и общими сферами – наукой и образованием.
Следует также отметить, что современный этап развития языкознания, укладывающийся в период последних 25-30 лет, характеризуется активизацией именно междисциплинарных исследований. Наибольший интерес вызывает сегодня дискурс с учётом формирующих его социальных и психологических обстоятельств, углублённое рассмотрение языкового общения в лингвокультурологическом аспекте. На смену изысканиям, построенным на формальных критериях, пришло стремление к учёту культурно-социальных, т. е. коллективных, и личностных, т. е. индивидуальных, речевых ресурсов. Иными словами, настало время разноаспектного и полномасштабного вовлечения в исследовательскую парадигму «человеческого фактора» в языке. Показательной в связи с этим представляется ёмкая, во многомисчерпывающая формула В. Г. Борботько, согласно которой «форма и смысл диcкypca… зависят от социального и индивидуального образа мышления. Но и дискурс своей формой и смыслом воздействует на сознание людей»1.
Нам представляется, что актуальность работы М. А. Сухомлиновой по изучению современного англоязычного академического дискурса, его длительного, многовекового становления (генезиса), развития и состояния (жанровая специфика) не может вызывать сомнений. Труд этот посвящён одной из самых интересных категорий лингвокультурологии – коллективному и индивидуальному дискурсу лиц, говорящих на современном английском языке и вовлечённых в образовательный процесс университетского уровня, каким он сложился на настоящий момент в Западных странах.
При внимательном прочтении данного исследования, осознании его структурной организации и логики нетрудно заметить, что проблематика труда М. А. Сухомлиновой определяется взаимодействием трёх феноменов комплексной природы, релевантных для теории германских языков и, в частности, теории современного английского языка: 1) дискурс в целом и академический дискурс в частности; 2) жанр высказываний в рамках обозначенного дискурса; 3) стиль и стилистические средства, наличествующие в текстах академического дискурса и формирующие его. При этом все три феномена освещаются в их преломлении к популярному лингвокультурному внутриязыковому общению, поэтому естественным образом представляют более широкий интерес для исследователя-филолога по сравнению со смежными или теми же явлениями, характеризующими коммуникацию чисто образовательную (между прочим, также воплощённую в соответствующем дискурсе, переданную средствами «своего», т. е. особого функционального стиля и т. д.).
Уже на первый взгляд становится очевидным: злободневность такой работы определяется недостаточной изученностью на сегодняшний день интегративной языковой специфики англоязычного академического дискурса. Но эта злободневность надежно подкрепляется и тем, что названный дискурс составляет неотъемлемую часть культуры двух англоязычных наций – Великобритании и Соединенных Штатов, культуры, чья история насчитывает не одно столетие. По этой причине академический дискурс составляет значительный по своей важности сектор языковой и социокультурной картины мира носителей современного английского языка в его вариативных воплощениях. Заметим также, что три названных феномена исследования – в их продуктивном взаимодействии, взаимосвязях и взаимозависимостях – до сих пор не использовались в качестве комплексного предмета в едином труде. Их эмпирическая интеграция в пределах одного объекта, каким выступает названный дискурс, осознаваемая автором как непременная основа для полноценной коммуникации, представляется не только естественной, но и необходимой предпосылкой исследования, проводимого в русле современной антропологической лингвистики.
Позитивная сторона работы М. А. Сухомлиновой определяется и её постоянно расширяющимся понятийным аппаратом (к чему автор, по нашим наблюдениям, стремится вполне сознательно), и иллюстративным материалом, и характером аргументации. На семиотической основе объясняются существенные семантико-информационные предпочтения, выявленные в эмпирическом секторе работы.
Стремление вскрыть сущность языка через его функционирование – одна из принципиальных установок лингвистики, переместившей в последнее время своё внимание на изучение различных аспектов специальной (специализированной) коммуникации, в частности, таких её вербальных форм, которые рассматриваются как своеобразная подсистема, реализующая специфические особенности современного языкового мышления.
К сожалению, вопросы, связанные с углубленным анализом различных по своей структурной организации, функциям, семантикоконнотативным, прагматическим и иным характеристикам дискурсивных практик, пока пребывают в числе недостаточно разработанных не только в отечественной, но и в мировой лингвистике. Проблематику можно обозначить и более конкретно и, одновременно, показать ее истинные масштабы, если учесть, что в центр внимания в обсуждаемой монографии помещён не просто дискурс и не любой дискурс, а такой, который – эксплицитно, а чаще всё-таки имплицитно – заключает в себе мощную интенцию социализации объекта речи, каким в данном случае выступает активная двойственная сущность. С одной стороны, эта сущность представлена фигурой университетского преподавателя, лектора, учёного-практика и исследователя-теоретика, с другой – фигурой студента, учащегося, слушателя университетских курсов. Если представить разнородные высказывания педагогов и учёных, адресованные как друг другу, так и студенту с целью его обучения и образования (и, надо полагать, воспитания) как некий непрерывный ряд коммуникативных действий, то подобный ряд легко и естественно складывается в дискурс, который в свою очередь составляет неотъемлемую часть жизни любого современного цивилизованного человека. При подобном взгляде на специфические дискурсивные практики становится очевидным, что игнорирование языковых средств, регулярно и системно используемых в построении дискурса, невыделение в нём жанровой и уровневой иерархии с целью дальнейшего дифференцированного исследования, общее незнание прагматических дискурсивных установок способны послужить причиной того, что обозначенная разновидность дискурса ещё долго будет оставаться «тёмной областью» для исследователей, а для его участников – полем «спонтанной деятельности», в которой на первый, поверхностный взгляд царит произвол «ментора» (мнимо активная сторона), подавляющего волю «питомца» (сторона, мнимо лишенная воли). С таким положением едва ли возможно согласиться. И в указанном смысле монография М. А. Сухомлиновой может быть признана работой ожидаемой, актуальной, своевременной, ценной как с теоретической, так и с практической точек зрения.
