Медная монета солнца медленно заваливалась за горизонт, щедро разливая кроваво-красные краски по прямой, словно стрела, просеке и верхушкам деревьев обступившего ее леса. Тишина и покой. Мертвецкие. Безмолвные. Угрожающие. Лишь горестные завывания ветра, понурый шелест листвы да редкие всплески звука колокола наполняли жизнью этот унылый, почти фантастический пейзаж. Николай Сергеевич протер глаза и, потоптавшись на месте, огляделся вокруг, пытаясь сообразить, где это он оказался. Впрочем, не особенно успешно. Просека. Справа и слева окаймленная полосками леса. А в центре – широченная, как взлетная полоса, дорога, словно тараном проломленная посреди леса. Повнимательнее присмотревшись, мужчина сообразил, что таран этот – не что иное, как чья-то конница, ураганом пронесшаяся над землей, сметая все, вставшее на ее пути. В сердце вдруг кольнула холодная игла страха, а по коже пробежали мурашки, хоть и на улице жара стояла будь здоров! Сам не зная зачем, Николай Сергеевич бросился, как ему показалось, вслед армии. Воздух вдруг раскалился, все перед глазами закружилось, и какая-то неведомая сила, вдруг подхватив преподавателя и сорвав его с земли, подняла вверх. Туда, откуда ему как на ладони предстала одновременно ужасная и захватывающая картина: огромная, словно река, конница, неукротимым потоком на всем ходу прорубающая себе дорогу сквозь бескрайний залив дремучего леса. Оставляя за собой клубы плотной, словно дым, пыли да утрамбованную, словно асфальт, землю, конница летела, нацелившись в самое сердце небольшой деревянной крепости.
«Тохтамыш!» – неведомо почему подумал мужчина, рывком направляясь к крепости. Мгновение, и чья-то мощная рука зашвырнула его на верхушку невысокой колоколенки. В мгновение сориентировавшись, гость, обеими руками судорожно ухватившись за веревку, принялся колотить в набат, оповещая окрестности о надвигающейся беде. «Тохтамыш! Орда на Москву идет! Сеча будет!» – буквально болтаясь на языке колокола, орал он безмятежным жителям. Ладони горели от напряжения, глотка разрывалась от крика, пот заливал глаза, вот только никто и голову не поднял. Лишь вокруг собрались несколько бородатых воинов в кольчугах да невысокий седовласый человек в монашеских одеяниях.
– Не вводи смуту, чужеродец, – покачал головой один из бородачей.
– Оно, чем меньше народу знает, тем лучше, – повторил тому другой.
– Изгоном, говоришь? Так и пусть думает, что тайна для всех, – к орущему что-то мужчине негромко, почти ласково по очереди обратились те. Впрочем, он, не слушая никого, продолжал сумасшедше колотить в набат.
Земля вдруг задрожала, а воздух наполнился оглушающим грохотом тысяч копыт. То прямо из лесу вырвалась черная лавина. Смуглые скуластые всадники на приземистых лошаденках, что-то пронзительно выкрикивая, грозно размахивая кривыми саблями, летели на приступ крепости.
– На стены!!! Все!!! Да очнитесь же!!! – уже не обращая внимания на происходящее вокруг, ринулся вниз мужчина. – Пожжет же все!!! – набрав побольше воздуха в грудь, проорал Николай Сергеевич оставшимся за частоколом жителям. Впрочем, те, лишь заприметив неприятеля, заметно оживились. Спокойно, без паники те принялись переворачивать телеги, скрывавшие собой ощетинившиеся ежи бревен, готовых встретить и расколоть атаку любой конницы. Из самих телег на землю щедро рассыпались зловещие металлические ежи, а между ними засуетились невесть откуда взявшиеся мальчонки, разматывавшие колючую проволоку.
– Что? – не веря своим глазам, прошептал тот.
– Без тебя не осилили бы, – потряс его кто-то за плечо. Мужчина обернулся, и в ту же самую секунду все расплылось перед глазами, теряя очертания и превращаясь в какую-то бесформенную массу. – Без тебя никак, – продолжал гудеть чей-то голос. Никак нельзя, чтобы…
– А?! – очнувшись, подскочил мужчина. Сердце бешено колотилось, в голове ухало и звенело, а еще не пришедший в сознание Николай Сергеевич озирался по сторонам, пытаясь сообразить, а где это он и кто это потревожил его, столь бесцеремонно вырвав из объятий сна.
Его кресло в краеведческом музее. Прямо перед ним – инсталляция штурма Тохтамышем Москвы, перед которой и задремал преподаватель, а прямо над ним – одна из пожилых преподавательниц. Та самая, что потревожила сон пожилого человека.
– Николай Сергеевич, – робко окликнула та мужчину, – вы напомнить просили про собрание сегодняшнее, – совсем тихо закончила она.
– Собрание? – мало-помалу собираясь с мыслями, наконец пришел в себя тот. – С Бэкаэмом? – Та горестно кивнула. – Что-то там про повышение эффективности, да ведь? – окончательно сообразил тот. – Когда?
– Через пять минут, – негромко отвечала преподавательница.
– Ну так пошли, – встряхнув головой, решительно поднялся на ноги тот. – Испортим настроение высочайшему начальству.
Терпеть Николай Сергеевич не мог такие вот собрания. Ну не лежала душа к ним потому просто, что ничего здесь не решалось в принципе, а народ собирали только для того, чтобы создавать видимость хоть какой-то деятельности. Потому и молодых не приглашали никогда, чтобы вопросов лишних не задавали. Да и в те редкие случаи, когда кто-то все-таки посещал такого рода мероприятия, толку не было никакого. Молчали обычно, уткнувшись в мобильники свои с социальными сетями и болталками бесконечными. Им-то работа эта так, проба пера да запись в трудовой. Собственно, и Николая Сергеевича особенно не звали. Это он уже сам, как танк на баррикады, пер на все эти сборища, чтобы хоть как-то останавливать тот беспредел, что творился в учебном заведении. А так, конечно, лучше в музее посидел бы за экспонатами своими драгоценными. Ну или в мастерской чего смастерил; все толку больше. Так и в этот раз… Как он ожидал, и это собрание ничего путного не принесло. Кроме разве что повода, прооравшись, выплеснуть скопившуюся за неделю грязь на головы оратора и его холуев.
– Коммерциализация, – для пущей убедительности стуча кулаком по столу, выступал Билык. Да так, что, казалось, вот-вот заложит уши от его дребезжащего меццо-сопрано[1] или как там бишь, – вот единственный шанс привлечь новые перспективные кадры, а также сохранить преподавательский коллектив и имидж поставщика самых качественных образовательных услуг в округе! Ком-мер-ци-а-ли-за-ция! – по слогам, так, чтобы запомнили все, отчеканил тот снова. – И речь, обратите внимание, – для пущей убедительности тот ткнул пальцем прямо в сбившихся в кучку перед ним преподавателей, – не о факультативах или прочих мероприятиях, обеспечивающих доступ исключительно учеников к необходимым знаниям, а об использовании потенциала самой школы, ее кадров, площадей и скрытых резервов как основного актива! – Ни дать ни взять – распалившийся князь, держащий вече.
