Это счастье, приносить людям радость. Высшая точка эйфории достигнута.
Они окружили нас плотным полукругом, кто-то пританцовывал, на припеве хлопали, подпевали.
Мы с Димкой обменялись довольными улыбками. В моём футляре для гитары много бумажек. Есть мелочь, но крупных купюр больше, это не может не радовать. Так я смогу накопить на платеж по ипотеке.
Мои пальцы быстро скользят по грифу гитары, играю с помощью медиатора, звук получается громким, металлическим.
Закончив, развернула гитару назад и помахала публике, раздавая воздушные поцелуи.
Люди разошлись, села в позу лотоса на основании статуи Пегаса на Большой Конюшенной улице, делила на две кучки заработанные деньги.
В Питере выдался на удивление жаркий денёк, хотя уже был вечер. Какая-то наглая мошка укусила меня в голый живот. Кровососы! Откуда только они берутся? Прихлопнула нахалку.
– Лера, завтра выступаем в крутом клубе, – поморщилась. Мне больше нравится выступать здесь, простые люди более благодарные, чем эти снобы. В таких заведениях на тебя смотрят, как будто ты у них денег пришла просить. Но гонорары там были больше, а мне надо что-то кушать, во что-то одеваться и платить по ипотеке.
Подписала себе рабский контракт. Сейчас я являюсь хозяйкой комнаты в двадцать квадратных метров в Питере, и стоило мне это целое состояние.
– Оденься поприличней. – осторожно сказал Дима. Посмотрела на свои синие джинсы с модными дырками, пояс подделка под Gucci.
– А что не так с моим видом? – холодно спросила я. Дима понимал, что назревает скандал. Никому не позволяла тыкать меня носом в то, что я бедная.
– Ничего, просто там публика будет особенная, богачи со всего города соберутся и твоя… э-м-м-м… эксцентричность не придётся им по вкусу.
– Мне пофиг! Не собираюсь ублажать этих ублюдков!
– Лера, но пойми, нам могут не заплатить. И больше не пустят ни в одно приличное заведение.
– Хорошо, – сказала сквозь зубы.
– И напульсники эти не надевай.
– Да поняла я! Что ты со мной, как с маленькой разговариваешь?
– Ты и есть маленькая, моя маленькая девочка, – он поцеловал меня в губы.
С Димычем мы знакомы три года со времен института. Но встречаться начали только неделю назад. Он всё это время ухаживал за мной, цветы с клумбы дарил. Я просто устала отказывать ему.
– Твоя доля, – протягиваю ему купюры и высыпаю мелочь в протянутую ладошку.
– Удачный денёк, – улыбнулся он, свернул деньги и засунул в задний карман джинсов.
Мы шли по улице мимо дорогого ресторана, он купил мне кофе, где на стаканчике было написано моё имя. Сделала глоток, вкуснятина! Не то что мой растворимый.
Швейцар распахивает двери перед гостями, подобострастно склоняя голову. Ну и работёнка, раскланиваться перед этими господами.
Димка потянулся, чтобы поцеловать меня. Что-то он увлекся, мне не хочется.
– Нет, – помотала головой.
– Лера… – вырвалась из его рук.
– Хочешь? – надула губы в поцелуе. – Догони. Он разозлился, побежал за мной. Одной рукой держала стакан с кофе, хорошо, что он в этой непроливайке, другой схватилась за ремень гитары и со смехом убегала.
Обернулась, Димка был уже рядом. Я ускорила бег и врезалась в кого-то, крышка со стакана с кофе слетела, горячая жидкость потекла по голому животу обжигая, прямо на мои любимые джинсы. Чьи-то крепкие мужские руки держали меня за голый живот. С неприязнью поняла, что мне нравятся эти руки на моей коже.
Мой взгляд упирался в некогда белоснежную рубашку, дизайнерскую. Меня окутывал запах дорогого парфюма, такой будоражащий, терпкий. Поднимаю глаза вверх, сталкиваюсь со стальным взглядом серых глаз, что смотрели на меня с ненавистью.
– Идиотка. – сказал бархатным, низким голосом незнакомец. Взгляд остановился на пухлых губах, аккуратной бородке. Явно этот человек посещает барбершоп.
Почему то, захотелось коснуться этих губ, почувствовать, как жёсткая борода щекочет кожу.
Какие глупости лезут в голову! Горячие руки так и продолжали держать меня в объятиях, а мне совсем не хотелось, чтобы он отпускал меня.
С Димкой такого не было.
Странно, что у меня возникло такое желание к совершенно незнакомому мужчине.
– Ты хоть представляешь, детка, сколько стоит моя рубашка?
– Даже знать не хочу! Отпусти меня, качок грёбаный. И я не твоя детка!
– Хочешь ею стать?
– Что?! – возмутилась, я. И тут же мой гнев прошёл, потому что он наклонился и поцеловал меня. Так грубо. Как можно поцелуем подчинять, кружить голову? Думала, такое невозможно. Но нет, именно это сейчас чувствую. Я впустила его в себя.
Боже, как он целовался: грубо, страстно. Мы пожирали друг друга, забыла обо всём на свете. Он крепче прижимал меня к себе. В мой голый живот упиралось что-то твердое, большое. Его руки двигались вниз, пока не сжали мою попку. И тут я очнулась.
Господи, что я творю? Забарабанила по железобетонной груди. До меня доносились крики Димки: «Отпусти её, засранец!!»
– Ты вкусная, Детка, – шептал он мне на ухо засранец, потом укусил за ушко, отчего я опять поплыла.
Собрав волю в кулак, оттолкнула и врезала ему по лицу. Нахал оскалился, улыбкой тигра.
– Как ты смеешь? – он надвигался на меня, а я, не отрывая взгляда от опасных серых глаз, пятилась, пока не врезалась в кого-то.
– Не трогай меня! А то ещё получишь, макака бородатая, – он схватил меня за руку повыше локтя и угрожающе навис надо мной.
– Повтори, детка? – он пугал меня и при этом притягивал.
– Иди ты, придурок, – про себя рассмеялась. Грозная Моська лаёт на слона.
– Тигран Савельевич, вы на встречу опаздывайте, – обернулась на голос, сзади меня стояли два амбала и держали моего Димку. За руки, по обе стороны.
– Хорошо, – он выпустил меня, из своих мощных лап. Потерла руку. Качок херов, чуть руку мне не оторвал. Точно синяк будет.
– Мы ещё встретимся, Детка, – щелкает меня по носу. Скрестила руки на груди.
– Только в твоих мечтах, – послала ему ответную улыбку-оскал.
***
Димка проводил меня до дома.
– Я вот не понял, что это было? – нахохлился, дуется. Мне стыдно ему в глаза смотреть, после той сцены с незнакомцем.
– Дим, но я же не виновата… – ага, психиатру пойди расскажи, чего ты бросаешься на прохожих. – Он меня целовал, не я!
– А ты не особо сопротивлялась. – это да.
– А ты не особо спасал меня, – я тут пострадавшая сторона. Просто это все от шока. Точно от него. Он такой брутальный, властный. Какой-нибудь начальник.
Мне раньше не нравились качки, я их высмеивала, говорила Димке, что мне больше нравятся такие, как он. Но, когда оказалась в мертвой хватке этого тигра, растаяла, как мороженка.
Сейчас смотрю на высокого худощавого Димку, с таким только дружить можно. А с Тиграном… имя-то какое? Подходящее, с ним хочется большего…
– Если ты не заметила, я пытался, но меня эти шкафанеры схватили, не вырвешься.
