Желтый лист плывет.
У какого берега, цикада,
Вдруг проснешься ты?
Басё
– Анна Сергеевна, вы как?
– Ничего.
Анна Сергеевна, врач выездной бригады Скорой помощи привычно устроилась в кабине «Газели», пристегнулась, откинулась на спинку и прикрыла глаза. Хлопок двери заставил поморщиться – начинала болеть голова, и любой звук казался слишком громким.
– Все явились? – водитель заглянул в окошечко между кабиной и салоном, убедился, что фельдшер на месте и повернул в замке зажигания ключ. Белая с красным крестом машина медленно выехала из гаража.
Вечер стал продолжением дня. Вызовы разнообразием не отличались: гипертонические кризы, головная боль, температура. Ближе к ночи добавились любители протрезветь на свежем воздухе – добросердечные прохожие набирали ноль три, беспокоясь о прикорнувших в кустах нетрезвых согражданах.
Одних госпитализировали, другим оказывали помощь сразу. На станцию не возвращались, после каждого вызова Анна Сергеевна отзванивалась по рации и получала следующий. Бригада уже давно перевыполнила норму, но кого это волновало!
Фельдшер поставила металлическую укладку в специальное гнездо и высунулась в окошко:
– Анна Сергеевна! Надо вернуться, ящик заполнить.
– Ну, значит, возвращаемся.
Гараж пустовал, как всегда в это время. Люди возвращались с работы, и наступала пора недомоганий. Петр, водитель, покачал головой:
– Не успею термос залить.
– Успеешь. Я пока бумажки заполню.
Фельдшер потащила тяжелый ящик к окошку выдачи лекарств, а Анна Сергеевна пошла к регистратуре. Ей предстояло заполнить листы вызовов, которых набралась немаленькая кипа.
– Вы как? – фельдшер-регистратор кинула взгляд на подошедшего врача и снова застучала по клавиатуре. – Бледная все еще.
– Ничего, держусь. Сегодня последняя смена.
– Может, вызов оформить? Хоть отдохнете часок.
– Не надо. Машенька, постой! Дай, пожалуйста, градусник.
Фельдшер, тащившая укладку в машину, повернулась к регистратуре.
– Совсем плохо?
– Нормально. Угораздило же летом простыть. Хоть на больничный иди, перед отпуском-то. – Анна Сергеевна вернула градусник фельдшеру. – Сделаешь тройчатку?
– А может – домой?
– Я и так до двенадцати.
Укола хватило на несколько вызовов. Потом Анна Сергеевна сдала смену. Переоделась и собралась выходить.
– Подождите, может, сейчас вызов будет в вашу сторону! – ночью работы не стало меньше, разве что машины возвращались после каждого выезда, люди надеялись перехватить хоть пару часов сна.
– Нет, я пройтись хочу. Тут всего-то квартал. Да и не поздно еще, народу много на улице.
Но она переоценила свои силы. Прошла парк, пересекла двор. А у крыльца родного подъезда резко закружилась голова. В глазах потемнело, и Анна потеряла сознание.
Белый потолок, заклеенный обоями. Уголок справа отклеился, и с завитка свисала тонкая полоска паутины. Анна не убирала её – паучок был единственным существом, которому она позволила разделить с ней жилье.
Сегодня правило одиночества оказалось грубо нарушено. На кухне слышались шаги, кто-то старался не греметь посудой, но получалось плохо.
Анна лежала в собственной кровати и лихорадочно соображала, что же произошло. Потом, решившись выяснить все сразу, откинула теплое одеяло, которое почему-то укутывало её вместо легкого пледа, и попыталась встать. В глазах потемнело.
– Очнулись? – тихий голос произнес это слово с легким акцентом.
В дверях стоял незнакомый мужчина. Анна, не понимая, что чужак делает в её квартире, рассматривала его.
Высокий. Стройный… Спину держит очень ровно, как танцор или военный – Анна не смогла определить сразу. Судя по тому, как сидит одежда – джинсы с широким ремнем и облегающая футболка, незваный гость относился к разряду первых. Слишком уж тщательно подобранным казался наряд.
А мужчина, не смущаясь тем, что его так откровенно разглядывают, продолжал:
– Прошу прощение за вторжение. Но вы в буквальном смысле свалились прямо на меня, так что я счел своим долгом…
– Значит, дома я оказалась с вашей помощью?
– Да.
– А…
– Ключ лежал в кармашке сумочки. Адрес – в паспорте.
– Вы копались… – Анна задохнулась от возмущения. Но её негодование стало еще сильнее, когда она поняла, что одета в ночную сорочку. – И… кто меня переодел?
– Увы! – мужчина поставил поднос, который все это время держал в руках и пожал плечами. – Ничего другого мне не оставалось. У вас был жар, считайте, я первую помощь оказывал.
– И какую же? – испуг прошел, сменяясь злостью.
– Намочил ткань в холодной воде, сделал обтирание… Не вставайте так резко, голова закружится!
Он оказался прав. Откинувшись на подушку, возмущенная самоуправством Анна процедила:
– Я вам очень благодарна. Но, поверьте, моя признательность не будет иметь границ, если вы сейчас закроете за собой входную дверь. Замок сам захлопнется, а ключи, пожалуйста, положите на стол.
Мужчина улыбнулся и наклонился над ней, поправляя подушку:
– Мы поговорим об этом потом. Сейчас вам нужно поесть.
Анна вздрогнула и попыталась отстраниться. Получилось плохо. Мужчина наклонился ниже, окутав легкой дымкой аромата.
Приятной. И ненавязчивой. Одежда простая, а туалетная вода дорогая, качественная. Анне нравились такие вот запахи: обволакивающие, спокойные. Они создавали ощущение защищенности. Но не в этой ситуации.
– Вы…
– Мы поговорим после того, как вы позавтракаете. Хорошо?
Мужчина взял с подноса пиалу.
– Давайте, я покормлю.
– Может, я сама? – Анна лихорадочно вспоминала курс психологии. Ни в коем случае не злить сумасшедшего! Она уже начала сомневаться в здравом уме собеседника.
– Позвольте мне, – мужчина зачерпнул из пиалы и подул на ложку.
Глядя, как непринужденно он устроился на краю кровати, Анна решила, что первое впечатление оказалось верным – танцор. Вон, как держит чашку.. и ложку. Грациозные движения завораживали, заставляя забывать о том, что человек может оказаться маньяком.
Анна очнулась только, когда край ложки раздвинул враз пересохшие губы:
– Это… что?
– Суп. Тут креветки и морская капуста. Хорошо силы восстанавливает.
Анна с опаской попробовала. Вкус удивил. Пряный, приятный. Но вот к какой кухне относится, определить не удалось. А мужчина снова протянул полную ложку.
Пришлось есть. Глотая наваристый бульон, Анна смогла хорошо рассмотреть того, в чьей власти оказалась.
Чужак оказался очень красив. Идеальная стрижка подчеркивала правильный овал лица. В безупречных чертах проскальзывало что-то азиатское, но очень слабо. Ровно настолько, чтобы придать облику мужчины пикантность, не испортив общее впечатление совершенства.
Но выражение лица казалось необычным. Анна присмотрелась.
Глаза. Иссиня-черные, бездонные. Солнце, проникающее сквозь щели жалюзи, высекало в них холодные искры. Они придавали мужчине неприступный вид.
