Январь, 2622 г.
Высота 74
Планета Грозный, система Секунда
Танк бортномер 100 замер на границе между дикой саванной и полями преуспевающей сельхозкоммуны «Царица полей». В небесах горело яркое солнце, но воздух был по-зимнему неласков – работал океанский циклон.
«Дз-зинь!»
Оперенный подкалиберный снаряд чиркнул по броне с перепиливающим нервы звоном и, разлетевшись на куски, начисто срезал с левого борта башни навесной миномет «Антон».
«Пробития нет», – меланхолично констатировал парсер.
«Еще бы нет! – злорадно прибавил к этому капитан Константин Растов. – Побольше нам таких недоучек в клонских танковых войсках… Они бы еще с семи километров выстрелили!»
Капитан утопил педаль управления башней, и шестидесятитонное средоточие русского танкостроительного гения Т-10, прозванное речистыми еврожурналистами «эршрокенхайт-панцер», то есть «танк-кошмар», перебросило пушку налево.
Автоматизированный прицел сразу захватил пять целей. Миг – и цели были распознаны: конкордианские танки «Рахш».
Растов выбрал ближайший.
Но стрелять не спешил.
Не хотел повторять ошибку клонского недоучки.
Ясно было, что если тот не смог пробить башню его машины в борт с пяти километров, то взять «Рахш» в лоб его Т-10 не сможет и подавно.
– Степан, давай назад и подыщи нам лощинку поуютнее, – приказал Растов мехводу Фомину. И продолжал – в основном чтобы подбодрить себя и экипаж: – Засядем там, кофейку выпьем… Подпустим «Рахши» поближе, а потом устроим им вырванные годы.
– Есть искать лощинку поуютнее! – радостно отозвался мехвод.
Определив действия своего танка на ближайшее время, Растов занялся другими машинами роты.
– Здесь «сотый»! – Капитан гаркнул так громко, что сразу понял: переборщил с децибелами; он продолжил уже тише: – Мужики, предыдущая задача отменяется. Как вы заметили, клоны уже на подходе. Поэтому становимся в жесткую оборону прямо здесь. Первому взводу – занять позиции к западу от фермы…
– Принял плавно, выполняю, – отозвался Соснин, комвзвода-1.
Растов продолжал:
– Третьему – отойти на гребень высоты семьдесят четыре…
– Товарищ капитан! – Это был ершистый комвзвода-3, Авраам Хлебов, единственный афрорусич во всем их батальоне, танцор, гуляка и неутомимый рассказчик. – Сомнение у меня…
– Выкладывай!
– Как бы нас на этой высоте не того… Слишком уж она лысая.
Капитан Растов прикусил губу. Он делал так всегда, когда погружался в особенно тяжелые раздумья на спорные темы. Да, высота открытая, простреливаемая, зацепиться не за что. Да, у него самого сомнения. Два мешка сомнений. Да, решение не ахти…
А какое «ахти»?
Оставить роту в сомкнутом боевом порядке и вовсе преступно! Их сможет накрыть одним залпом батарея самых заурядных РСЗО – реактивных систем залпового огня… Да любой флуггер кумулятивных бомб сыпанет – и больно будет.
– Принимается, – кивнул Растов невидимому собеседнику. – Понимай задачу как гибкую оборону. Выйдешь на высоту, отстреляешься по клонам – и на обратный скат, на перезарядку. Потом снова на макушку – и огонь. А через два-три цикла уходи к родникам у северного подножия высоты… Оттуда поддержишь нас огнем с закрытых позиций.
– Кстати! – совершено некстати обрадовался комвзвода-3. – В этих родниках вода, говорят, целебная.
– Вот и подлечишься.
Стоило местному солнцу, звезде Секунде, зайти за облую дымчато-серую тучу – и разгорелся настоящий бой.
Рев четырех десятков танковых пушек огласил долину.
Конечно, капитан Растов знал, что со стрельбой по вражеским танкам прекрасно справятся наводчик Чориев и автомат заряжания. Но азарт боя в который уже раз вовлек его в ратное безумие.
Он раз за разом захватывал в прицел левую гусеницу очередного клонского танка и, командуя самому себе «огонь!», посылал в цель снаряд.
Клонские машины по инерции проползали еще десяток метров, разворачиваясь к взводу Соснина правым бортом.
Ну а Соснин, конечно, не зевал. Клоны запылали. Первый, второй, четвертый…
– Товарищ командир! Товарищ командир! – пытался докричаться до Растова сержант Субота – стрелок-оператор его танка. – С «двести пятого» передают: новые бронецели идут к родникам…
– Куда?! – гаркнул Растов.
– Ну, к родникам! Где вы Хлебову запасную позицию определили!
До Растова не сразу дошел смысл услышанного – очень уж он умел увлекаться.
Но когда дошел, капитан среагировал мгновенно.
Они рубились здесь, на Грозном, с клонской танковой дивизией уже неделю. Собственно, с первого дня войны. И Растов твердо усвоил: танки врага никогда не ходят в бой малыми группами. Если уж кого-то наши засекли на дороге к родникам, можно быть уверенным: за головным взводом подтянется шумная, драчливая компания.
Что тут скажешь?.. Плохо. Очень плохо. Но к тому, что клонских танков будет втрое, вчетверо больше, чем его «тэ десятых», он был готов с самого начала.
– Хлебов, слышишь меня? – сказал Растов, стараясь, чтобы его голос звучал уверенно. – Хлебов, вызывает «сотый»!
Ответа не было.
Тогда Растов вызвал своего заместителя, комвзвода-2.
– Загорянин, ты где?
– На звезде, Костя, на звезде, – послышалось в ответ. Они с Растовым были годка́ми – если смотреть по выпуску из академии. Что подразумевало некоторые вольности. В частности, Загорянин был единственным человеком в роте, которому разрешалось называть капитана Костей.
– Давай без этого вот.
– Веду огневой бой с противником в сорока метрах от тебя.
– Слушай, Загорянин, не могу вызвать Хлебова. Если он тебе ответит, предупреди: к нему гости. Идут ему точно в правую скулу.
– Понял. Один сек, – проворчал Загорянин.
Следующие полторы минуты капитан Растов был полностью поглощен дуэлью с клонским танком, который, подбив соседний Т-10 (из второго взвода), едва не снес главный калибр растовского сухопутного броненосца. При этом мерзавец так ловко маневрировал, что не удалось даже пощекотать его, не говоря о большем.
Только Растов решил взяться за гада вплотную, как на связь вышел Загорянин.
– Не отвечает Хлебов. Уж я и так, и сяк, – сказал он. – В общем, у меня плохие предчувствия.
– У меня тоже, – Растов удивился тому, как глухо, оказывается, звучит его голос. – Значит, слушай, остаешься со взводом на месте… А я погнал к Хлебову, разберусь, что там у него… Ты все слышал, Фомин? – добавил Растов уже для своего мехвода.
– Я даже развернуться успел, – ответил Фомин.
У Хлебова оказалось еще горячее, чем ожидал Растов.
Из пяти машин две уже пылали. А три непрерывно сотрясались от носа до кормы.
Основательно ухали танковые пушки.
Подвывали навесные башенные минометы.
Стволы пулеметов самозащиты, накаленные добела, рыскали туда-сюда, отстреливаясь, казалось, от всего мира сразу.
