Андрей лежал на пропахшей дешевым порошком подушке и уже несколько часов смотрел в серый потолок. О чем он сейчас думал? Да ни о чем. В него вливали такое количество морфия, он не то что ног, он себя не чувствовал.
– Ковалевич.
Женский голос вывел его на время из отупляющего дурмана, и он медленно перевел глаза на говорившего.
– Меня зовут Марина Ларина, я ваш врач реабилитолог. Научу вас простым гигиеническим процедурам, чтобы вы сами могли себя обслуживать. Подберу для вас курс восстанавливающих процедур.
Женщина подвезла ближе к кровати инвалидную коляску и выжидающе уставилась на него.
– Что, вот так сразу?
Андрей зло усмехнулся, все его сознание занимала эта чертова коляска, вызывая внутри горячее едкое отторжение.
– А сочувствия мне не полагается? Я что животное? – уже почти кричал он.
– Андрей Николаевич, успокойтесь пожалуйста. Если вы не в настроении, я зайду позже.
– Ко мне должна была прийти жена. Она в коридоре?
– Я не знаю, – стараясь не нервничать, выдохнула Марина. – Уверена, что она приходила. Позову вашего лечащего врача.
– Дайте мне, чертов телефон, – не дожидаясь помощи, Андрей потянулся к тумбочке, но нестерпимая боль заставила его вернуться на место. Он несколько секунд лежал зажмурившись, подавляя желание закричать.
– Я помогу вам, – раздалось почти над самым ухом и, открыв слезящиеся глаза, Андрей увидел в протянутой к нему руке свой телефон.
– Спасибо, – сквозь сомкнутые зубы проговорил он и забрал сотовый.
– Позову врача, – выходя за дверь, сказала Марина.
Андрей закрыл глаза, все еще ощущая волну ноющей боли в груди и спине. Дурацкая сцена. Это в нем говорит морфий. Пока эта спонтанная вспышка злости привела его в чувства, он решил позвонить Кристине. Поднес телефон к лицу, но экран так остался темным.
«Черт, – он с силой бросил сотовый на кровать. – Разряжен».
Злость вместе с болью стали затихать. Солнечный луч, проникающий через окно, касался его голых ступней. И, черт возьми, Андрей чувствовал его тепло. Он осторожно приподнялся на локтях и попробовал пошевелить пальцами ног.
«Это все морфий», – откидываясь обратно на подушку, с досадой думал он.
Через полчаса в его палате появился врач. Высокий и седой, он старался говорить уверенно, но мягко. Наверное, так врачи говорят с психами, чтобы случайно не вызвать вспышку их агрессии. Андрей услышал приговор.
– Правую ногу собрали буквально из осколков. Колено пострадало больше всего, его пришлось заменить. Это неприятно слышать, но о гонках вам придется забыть. Но у меня для вас и хорошая новость есть. Трещина в позвоночнике не такая серьезная, как мы предполагали изначально. Есть большая вероятность того, что после правильной реабилитации вы сможете ходить.
– Почему тогда мне так больно?
– Это последствия травмы: сдавливание спинного мозга и спинномозговых нервов. Через пару дней назначу вам повторное МРТ.
Мысль, что он не сможет ходить, заставила Андрей снова разбередить спину, объясняя доктору, что точно чувствует тепло ступней свободной от гипса ноги. Тот, усевшись на край кровати, несколько минут тыкал его ногу пластиковым колпачком ручки, и несмотря на почти отчаянный взгляд пациента, назначил МРТ уже вечером.
«Так бывает, – говорил он своим густым размеренный басом, – Вы перенесли сложную операцию. Сейчас еще рано говорить, возникнут ли осложнения. Нужно время. А еще, занятия, чтобы мышцы не атрофировались – назидательно проговорил он и, поднявшись с кровати, растянул губы в механической улыбке.
– Мне нужно зарядить телефон, – уже в спину сказал ему Андрей.
– Сестра подойдет к вам.
Дверь за доктором закрылась, и он снова остался в густой душной тишине.
***
Визит медсестры растревожил начинающиеся затягиваться раны, и Андрей еще долго не мог прийти в себя. Именно она приходила к нему три дня назад, когда он очнулся после операции, а по-хорошему, после аварии. Само столкновение Андрей помнил плохо. События того дня всплывали в памяти яркими, но бестолковыми ошметками воспоминаний. На завтрак Кристина подогрела курицу с овощами, оставшимися с ужина. Позже он перекинулся парой слов и Петровичем – его бессменным механиком, который доводил его «девочку» до ума. Серый потолок палаты, в которой он проснулся – вот все его воспоминания о том дне. Дне, лишившем его ног и будущего.
– Я поставила ваш телефон на зарядку, – с милой улыбкой сказала медсестра, поправляя его рубашку.
Андрей не сразу понял, что она делала.
– Я поменяла вам катетер, – ответила она на его вопросительный взгляд.
– Что? – он неловко улыбнулся, решив, что ослышался. – Но… я ничего не почувствовал, – его дурацкая улыбка словно примерзла к губам.
Девушка почти так же неловко улыбнулась.
– Так бывает после сложных операций. Не волнуйтесь, доктор сказал у вас хорошие шансы поправиться.
Она поспешила на выход. В дверях развернулась в пол-оборота.
– Отдыхайте.
Андрей до скрежета стискивал зубы. Рычал, пытаясь перетерпеть боль, когда, приподнимаясь на локтях, снова и снова пробовал подвигать пальцами ног, видневшимися из-под гипса, покрывающего его правую ногу от паха до пыток. Но пальцы были словно чужие, не слушались. Солнце уже покинуло его палату, а вместе с тенью сюда снова пробралось отчаянье. Он давно так не жалел себя. Слезы, которые он старался сдержать, теснили его грудь, сворачивали внутренности в тугой узел, вырываясь наружу тяжелыми стонами и отрывистыми гортанными всхлипами. Хотелось как в детстве накрыться с головой одеялом и дать волю давившим его рыданиям, а наутро снова быть как ни в чем не бывало: бодрым и свежим, а главное – здоровым.
Он проснулся от взгляда. На него кто-то пристально смотрел. Андрей вздрогнул и открыл глаза.
– Снова вы? – с трудом прорвалось через пересохшее горло. – Убирайтесь, – он отвернулся от стоящей посреди палаты Марины и снова закрыл глаза. Ему хотелось поскорее вернуться обратно в свой сон. Только там он сейчас чувствовал себя спокойно. Словно приоткрывал маленькую дверцу в другой мир. Мир, где все еще по-прежнему.
Следующие несколько дней прошли для Андрея в сонном оцепенении. Даже если он бодрствовал, просто тупо пялился в стену. Мыслей не было не одной. Ему нравилась эта пустота. Визиты врача, смены катетера – ничего не трогало.
***
Закон о запрете курения в общественных местах загнал всех страждущих и болящих на крышу. Здесь всегда можно было встретить персонал больницы или кого-то из особо ушлых пациентов, пронюхавших про это место.
Марина стояла, облокотившись о высокое металлическое ограждение и смотрела вдаль. В ее руке была наполовину докуренная сигарета, пепел с которой падал на черное битумное покрытие кровли и, тут же подхваченный ветром, разлетался вокруг.
