Исаак Бабель - Старая площадь, 4

Старая площадь, 4
Название: Старая площадь, 4
Автор:
Жанры: Русская классика | Советская литература | Литература 20 века | Пьесы и драматургия
Серии: Нет данных
ISBN: Нет данных
Год: Не установлен
О чем книга "Старая площадь, 4"

«Из здания ЦК ВКП(б) на Старой площади, 4, вышел сухощавый человек в кожаном пальто.

Над его головой – лепные буквы вывески: «ЦК ВКП(б-ов)».

Глаза человека в кожаном пальто смотрели не мигая прямо перед собой.

Его толкнула пробежавшая с пакетом женщина; он не почувствовал толчка и медленно пошел вперед – к длинному ряду машин, стоявших наискосок от здания ЦК…»

Бесплатно читать онлайн Старая площадь, 4


I

Из здания ЦК ВКП(б) на Старой площади, 4, вышел сухощавый человек в кожаном пальто.

Над его головой – лепные буквы вывески: «ЦК ВКП(б-ов)».

Глаза человека в кожаном пальто смотрели не мигая прямо перед собой.

Его толкнула пробежавшая с пакетом женщина; он не почувствовал толчка и медленно пошел вперед – к длинному ряду машин, стоявших наискосок от здания ЦК.

Он нашел свою машину, открыл дверцу и сел рядом с шофером.

Долговязый шофер с лицом простодушным, курносым и азартным включил газ.

Машина шла по Москве.

Проезжая мимо Кремля, шофер искоса посмотрел на человека в кожаном пальто:

– Периферия?..

Сухощавый покачал головой:

– Москва… Машина ныряет из переулка в переулок.

– Кто же мы, Алексей Кузьмич? – сказал шофер, не поворачивая головы.

Человек в кожаном пальто вышел из оцепенения.

– Кто мы?.. Дирижаблестрой.

– Крепко!.. – покрутил шофер головой.

Мелькают огни столицы.

Шофер – не поворачивая головы:

– Если по науке, дирижабль этот – как его понять?

– Понять надо, Вася, что легче воздуха…

Вася снова покрутил головой:

– Крепко!.. Алексей Кузьмич пошевелился:

– Как бы мы с тобой от этого Дирижаблестроя сами легче воздуха не оказались!..

Вася – ворочая рулем:

– Свободная вещь… Машина шла по Москве.

– Как держать, Алексей Кузьмич?

– На шоссе, как на дачу ездили летом… Двенадцатый километр…

Машина оставила за собой город. С обеих сторон отливают изумрудом ранние весенние поля.

Вася остановился у двенадцатого километра. Алексей Кузьмич вышел из машины и пошел по мокрой траве в сторону от шоссе. За ним неумело ступает длинными ногами Вася.

Алексей Кузьмич стоял среди бесконечного пустого поля. Мокрая трава облепила его сапоги. Вася стоял рядом.

Оба молчали. Алексей Кузьмич оглянулся кругом, обвел глазами поле – всюду было пусто, только вдали чернели развалины старой казармы да торчала кривая, голая одинокая верба.

– Площадка… – сказал Алексей Кузьмич.

Вася обвел глазами «площадку» и произнес не то соболезнующе, не то злорадно:

– Было ты поле, стала площадка!..

– Все оно здесь, – заговорил Алексей Кузьмич. – Верфь, эллинги, газоочистительная станция, газгольдеры, конструкторская – весь Дирижаблестрой!

– Ну, и в чем дело? – запальчиво перебил его Вася. – В чем дело, Алексей Кузьмич?.. Выдвинули нас в двадцать шестом цехом заведовать… не хуже людей заведовали. Выдвинули нас в замдиректора на сорок втором – тоже от людей не стыдно было! В чем дело, Алексей Кузьмич? А хоть бы и легче воздуха…

– Вот и в ЦК так говорят… – сказал Алексей Кузьмич, не то соглашаясь, не то размышляя…

II

Деревянный барак на площадке Дирижаблестроя. Фанерными листами отгорожен небольшой куток с надписью: «Начальник Дирижаблестроя».

Через все помещение, прогрызаясь сквозь фанерный заборчик, протянула длинную черную трубу печка-времянка.

В «кабинете» начальника сидит Алексей Кузьмич в оперном кресле с перламутровой инкрустацией. Перед ним колченогий стол, заваленный бумагами, проектами, образцами материалов. В «кабинете» шум, гомон, толпится строительный народ; десятник в запачканных известью резиновых сапогах унылым басом заявляет:

– Не хотят – и край! Мурашко вскинул на него глаза:

– Как не хотят?

– А по какому им случаю хотеть? – огрызнулся десятник. – На Анилинстрое по четвертому разряду отрывают, а у нас по второму работай! Потом столовая, вроде… как бы… не удовлетворяет…

– Это почему?

– Никак, товарищ Мурашко, не удовлетворяет… Теперь землекоп какой? Ему котлеты подай, а другой выищется – бефстроганов требует. Пообтерся народ!..

Мурашко записал в блокнот и обернулся к другому прорабу – рябому человечку с металлическим метром в руках:

– Ты чего?

Многочисленность и непрерывность строительных огорчений выработали в прорабе мрачную решимость в выражениях:

– Я?.. Через два дня стану…

– Цемент?..

– Он… Бочек сорок наскребу – и аминь.

За перегородкой на ящике, заменявшем стул, сидела секретарша – полная, добрая, розовая женщина. На втором ящике побольше лежали бумаги и стоял телефон, похожий на полевой и напоминавший своим видом фронт и передовые позиции. Секретарша безмятежным голосом сказала через перегородку:

– Алексей Кузьмич! Четвертый стройтрест…

Мурашко взял трубку:

– Мурашко у телефона…

Тут возникает большой кабинет директора стройтреста, человека с удивленно-поросячьим молочным лицом. За креслом директора стоит, нашептывая ему что-то на ухо, зам с черно-синей шевелюрой и излишне выразительным лицом провинциального актера.

Директор стройтреста тонким обиженным голосом жалуется в телефон:

– Не иначе, товарищ Мурашко, как вы с луны свалились!..

– А мы воздухоплаватели, – мрачно отвечает Мурашко, – нам не страшно…

Зам нагнулся к уху своего патрона и прошипел:

– Ты покрепче!.. Директор весь надулся:

– Я повторяю, что цемента нет и не предвидится!

Зам приник к самому уху патрона:

– Ты пожестче!

– К вашему сведению, – раздается тогда удручающе ровный голос Мурашко, – к вашему сведению: из Новороссийска четырнадцатого по накладной № 94611 в ваш адрес отгружено две тысячи тонн цементу. Двадцать первого он поступил на ваш московский склад. – И начальник Дирижаблестроя повесил трубку.

Поросячье лицо директора выразило высшую степень изумления и обиды.

– Говорит… четырнадцатого отгружено, – растерянно пролепетал он, – а двадцать первого поступило на склад!

Зам с излишне выразительным лицом побагровел, потом побледнел:

– Такое дело, Иван Семенович, это была одна записка… – зашептал он и стал озираться…

«Кабинет» Мурашко. Перед столом начальника стоял коротенький бухгалтер, похожий на гуся, собиравшегося взлететь. Поглаживая себя руками, он сдобным голосом выговаривал:

– Генеральную смету мы исчисляем в двадцать восемь миллионов.

За окном – дремучий голос:

– Аксинья, стрельни сорок копеек на заварку! Мурашко посмотрел на оглаживающего себя бухгалтера:

– Не уложимся. Берите мою цифру – тридцать пять. Бухгалтер весь вывернулся, как от удара бичом:

– Алексей Кузьмич, разрешите доложить…

Из-за перегородки – умиротворяющий голос секретарши Агнии Константиновны:

– Возьмите трубку… ЦК комсомола…


Возникает кабинет секретаря ЦК ВЛКСМ. В кресле беленькая девушка с косами, уложенными вокруг головы. Она пробежала глазами бумаги, лежавшие на столе, и заговорила с напористостью, которая не только была деловитость, но и молодость, и веселье, и сила, переполнявшие ее:

– Товарищ Мурашко, это тебе нужны, погоди?.. – Девушка еще раз пробежала бумагу: – Конструкторы дирижаблей, эллингов, причальных мачт, водители аппаратов легче воздуха, механики газоочистительной станции… Погоди… – Она перевернула бумагу и закончила еще неудержимей: – Инженеры с воздухоплавательным уклоном, чертежники, работавшие на проекте дирижабля?..


С этой книгой читают
«Венчание кончилось, раввин опустился в кресло, потом он вышел из комнаты и увидел столы, поставленные во всю длину двора. Их было так много, что они высовывали свой хвост за ворота на Госпитальную улицу. Перекрытые бархатом столы вились по двору, как змеи, которым на брюхо наложили заплаты всех цветов, и они пели густыми голосами – заплаты из оранжевого и красного бархата…»
Исаак Эммануилович Бабель – классик отечественной литературы, выдающийся мастер рассказа. Творчество Бабеля тематически можно разделить на две основные линии. Первая (цикл «Конармия») – это рассказы о Гражданской войне 1917–1922 гг., в которой автор сам принимал активное участие. Вторая линия (цикл «Одесские рассказы») посвящена так же близкой писателю теме обитателей одесского предместья Молдаванки. В том числе в этот цикл вошли произведения о б
«Конармия» один из шедевров, созданных Исааком Бабелем, блестящим мастером новеллы, проникновенным, тонким и ироничным рассказчиком. Гражданскую войну автор прошел с Первой Конной армией Буденного. Страшные и невероятные события тех легли в основу «Конармии». Выход книги вызвал бурю эмоций у современников. Буденный назвал книгу Бабеля «сверхнахальной бабелевской клеветой», Илья Эренбург писал, что «все были потрясены силой фантазии; говорили даже
Исаак Эммануилович Бабель – классик отечественной литературы, выдающийся мастер рассказа. Творчество Бабеля тематически можно разделить на две основные линии. Первая (цикл «Конармия») – это рассказы о Гражданской войне 1917–1922 гг., в которой автор сам принимал активное участие. Вторая линия (цикл «Одесские рассказы») посвящена так же близкой писателю теме обитателей одесского предместья Молдаванки. В том числе в этот цикл вошли произведения о б
В книге впервые собрано научное наследие Евгения Абрамовича Тоддеса (1941–2014). Избегавший любой публичности и не служивший в официальных учреждениях советской и постсоветской эпохи, он был образцом кабинетного ученого в уходящем, самом высоком смысле слова. Работы Е. А. Тоддеса, рассеянные по разным изданиям (ныне преимущественно малодоступным), внятно очерчивают круг его постоянных исследовательских интересов. Это – поэтика и историко-философс
Любимые рассказы и повести о чудесах и ожидании чуда в самую волшебную ночь.Эта книга – прекрасный подарок для всей семьи к Новому году и Рождеству. Ведь это не просто сборник лучших произведений русской и зарубежной классики в жанре святочного рассказа, – это еще и открытка, в которой вы сможете оставить свои самые добрые пожелания.«Ночь перед Рождеством» Н. В. Гоголя, рассказы Николая Лескова, А. П. Чехова, Александра Куприна, Лидии Чарской, Ми
Социально-психологический роман «Преступление и наказание» признан шедевром в мировой и русской литературе и остается актуальным произведением, включенным во все школьные и университетские программы. История студента Родиона Раскольникова экранизировалась более двадцати пяти раз. Задуманный как «психологический отчет одного преступления», роман Достоевского предстает грандиозным художественно-философским исследованием человеческой природы, которо
Из чего же сделаны девчонки XIX века?Может, из стихов о любви и взглядов украдкой, из речи французской и фарфоровых кукол? А еще из арифметики, музыки, мечты о балах. Из вышивок, кружева и озорства.Погрузитесь в атмосферу дореволюционных гимназий и пансионов, когда образование было привилегией, доступной не всем. Этот сборник – драгоценное напоминание о том, каким был путь молодых девушек к знаниям и становлению в обществе. Рождение дружбы, разви
Эта книга способна в корне изменить ваше отношение к изучению иностранных языков. Благодаря ей вы научитесь правильно ставить цели обучения, сможете одновременно освоить несколько языков, поймете, как улучшить произношение и запомнить больше новых слов с помощью музыки.Автор книги свободно говорит на восьми языках.На русском языке публикуется впервые.
В центре Лондона прогремел взрыв, и расследовать ужасное преступление поручено одному из лучших инспекторов Скотленд-Ярда умному и бесстрашному Заку Кеннеди. Он должен любой ценой найти преступников – и начинает охоту за убийцами.Любовь к красивой и серьезной художнице Кассандре Сент-Клауд, в доверие к которой Зак входит под надежной легендой, никак не соответствует планам мужественного сыщика. Однако чем дальше, тем сильнее он запутывается в сет
В этот сборник вошли как ранее опубликованные рассказы Игоря Галилеева, так и совсем новые произведения. Каждое из них заставит сопереживать, смеяться и даже плакать…
Не успело общество оправиться от мятежа, как начинает назревать новый конфликт между богатым и бедным сословиями. И провокатором на сей раз оказывается вовсе не чернь.Тварь, убившая стражей в темницах, теперь наводит ужас во дворце. Король погружён в изучение тайн прошлого повелителя. Простым смертным отвлекать владыку гномов не положено.Из карательной экспедиции возвращается капитан элитного отряда стражей. И ему очень не нравятся произошедшие з