Моя появление
в Высоком городе в качестве герцогини
Форент прошло на удивление буднично.
Третий советник и барон Пирр отлично
подготовили почву для возвращения
блудной дочери посла Абрегоринской
Империи. Никто не удивился, никто не
засомневался, никто даже не подумал,
что на самом деле я совсем не Абрита
Форент. Почти никто...
Когда мы с
Анни вошли в просторный холл посольства,
нас уже ждали. Дипломаты выстроились в
две линии по обеим сторонам от голубой
ковровой дорожки и застыли, как статуи,
с одинаково скорбными выражениями на
лицах.
Дорожка
вела к невысокому подиуму, на котором
хранился бело-голубой государственный
флаг Абрегорианской империи. Сейчас
флаг был приспущен, как дань уважения
к безвременно почившему герцогу Форенту.
На стене
над флагом, рядом с огромным изображением
его императорского величества, разместили
небольшой портрет герцога в традиционном
одеянии дипломатической службы,
украшенный белой траурной лентой. Такой
чести удостаивался не каждый. Погибшего
посла ценили и его коллеги, и сам
император.
Мы дошли
до середины зала, и барон Пирр,
сопровождавший нас, незаметно коснулся
моей руки, подавая знак, что мы должны
остановиться. Я застыла, опустив взгляд
долу. Абрегоринаские женщины не имели
права смотреть в глаза чужим мужчинам.
Они, вообще, не должны были присутствовать
на подобных мероприятиях. Но теперь,
после побега, присоединения к Ургородским
Матерям и рождения дочери, мне простили
некоторые вольности. Хотя я полагаю,
основной причиной все же стала новость
о моем скором замужестве за герцогом
Бокреем. Об этом широкой публике объявили
вчера, одновременно с известием о
возвращении дочери герцога Форента,
пропавшей несколько лет назад.
Вчера же
мы с Анни получили от Третьего советника
новый гардероб по моде соседнего
государства и несколько шкатулок с
украшениями. Я не могла не признать,
Третий советник не скупился, создавая
нужный ему образ. Он же велел надеть на
встречу в посольстве фамильные
драгоценности рода, которые выкрал
Гирем. И теперь на мне красовался тяжелый,
старинный гарнитур из белого золота с
крупными рубинами, недвусмысленно
намекая на право называться герцогиней
Форент.
- Ваша
светлость, - первым взял слово барон
Пирр, - позвольте выразить соболезнования
по поводу безвременной смерти вашего
отца, герцога Форента. Мне жаль, что вам
не довелось увидеться с ним. Он очень
ждал этой встречи и был рад вашему
возвращению в лоно семьи.
- Я принимаю
ваши соболезнования, господин барон, -
я легко поклонилась и протянула ему
правую руку, как того требовали традиции
Абрегории.
Барон Пирр
вернулся на свое место рядом со мной и
застыл... неловкая тишина повисла в
холле. Следующим по протоколу ко мне
должен был подойти граф Шеррес, но он
продолжал стоять неподвижно, глядя
куда-то в сторону.
- Кхм, -
громко кашлянул барон Пирр, подавая
кому-то сигнал.
И, неловко
качнувшись, ко мне направился другой
сотрудник. Дело сдвинулось с мертвой
точки. Мужчины подходили по очереди,
кланяясь и касаясь кончиками пальцев
тыльной стороны моей ладони. Каждый из
них произносил несколько сочувственных
слов, старательно отводя взгляд от
застывшей рядом со мной Анни. А кое-кто
даже выразил надежду, что вернувшись
домой, я вспомню и об обычаях родной
страны. Но я не собиралась прятать
девочку от людей. Она привыкла к вольной
жизни и было бы жестоко запирать ее в
покоях.
Когда
церемония закончилась, и барон Пирр
сделал шаг вперед, приглашая нас следовать
за ним, граф Шеррес неожиданно рванул
к нам, склонился надо мной и прошептал
вместо слов соболезнования:
- Я не знаю,
кто вы на самом деле, но вы точно не ее
светлость Абрита Форент. И поверьте, я
приложу все силы, чтобы вывести вас на
чистую воду. Даже не надейтесь, что вы
останетесь здесь надолго...
Я прикрыла
глаза, улыбнулась, делая вид, что его
угрозы ничего не значат, и собиралась
ответить какой-нибудь дежурной фразой,
но меня опередил барон Пирр:
- Ваше
сиятельство, - нахмурился он, - я не
потерплю подобных высказываний. Вы не
верите личной прислуге герцогини,
которая ее опознала. Вас не убедило
наличие у ее светлости фамильных
драгоценностей Форентов, которые она
сохранила в годы скитаний. Вы даже не
хотите замечать, что в девочке, которая
стоит рядом с матерью, в полной мере
проявились фамильные черты рода. Вы
игнорируете официальную депешу короля
Грилории, в которой он признал, что все
это время герцогиня Форент находилась
в Яснограде под присмотром Ургородских
Матерей. И я даже готов простить вам
это.
С каждой
фразой он повышал голос. И сейчас его
слова звучали так громко, что все, кто
находились в холле, услышали каждое
слово.
Барон
закончил почти торжественно:
- Но вы
забываете, что сомневаясь в происхождении
герцогини Форент, вы ставите под сомнение
слова нашего императора! Вам известно,
что вчера от его императорского величества
пришло письмо, в котором он выражает
радость по поводу возвращения ее
светлости. Сам император уверен, что
именно Абрита Форент сегодня почтила
нас своим присутствием.
Я понимала,
это говорилось для всех, а не только для
графа Шерреса. И невольно восхитилась
то ли предусмотрительностью барона,
просчитавшего поступок своего товарища
и подготовившего такую речь, то ли
способностью перевернуть в свою пользу
любую случайность. Теперь никто и никогда
не скажет ни слова против меня, даже
если у него будут сомнения по поводу
моей личности.
- Прошу
прощения, ваша светлость, - поклонился
граф, - я слишком расстроен смертью
вашего отца... ваш отец был очень хорошим
человеком, и я искренне уважал его...
Мне осталось
только кивнуть. К словам барона Пирра
просто нечего было добавить.
- Ваша
светлость, - улыбнулся он, наслаждаясь
победой над графом, - я провожу вас в
ваши покои. Сожалею, мы заменили всю
прислугу, поэтому вы не найдете в
посольстве ни одного знакомого лица.
Но вы всегда можете обратиться за помощью
ко мне. Ваш отец доверял мне, и я надеюсь,
мы с вами тоже сумеем построить
доверительные отношения.
Выбора у
меня не было. Я положила ладонь на
подставленную руку и, схватив ладошку
Анни, шагнула вперед. Но тут дочь резким
рывком вырвалась из моих рук и, догнав
графа Шерреса, схватила его за подол
камзола. Я кинулась за ней.
- А вы знаете,
- спросила она, когда тот опустил взгляд,
- что облака на самом деле не белые, а
разноцветные? А если кто-то это не видит,
то он просто слепой.
Граф
вздрогнул. Я увидела, как судорожно
дернулся его кадык, а в глазах что-то
мелькнуло. Он заметно побледнел и сделал
шаг назад. Это было так странно, что я
невольно встревожилась и рывком задвинула
Анни за спину.
