Война закончилась.
Кошмары остались.
Сержант пехоты Фостер «Вист» Крэй не обращал большого внимания на сны. Черт, за время пяти лет службы он насмотрелся на кошмары наяву и должен был уже привыкнуть к страху и панике.
Что действительно действовало ему на нервы, так это их однообразность.
Война была сущим адом, но она хотя бы предлагала смену обстановки. Отряд Виста перебрасывали в пустыни, джунгли, леса, луга, города (которые оказывались не столько городами, сколько завалами из камней и скрученных труб к тому времени, когда морпехи прибывали на место) и однажды даже на пляж.
Ряды врагов тоже отличались многообразием. Вист стрелял по зерглингам, гидралискам, разорителям и другим представителям разномастного Роя зергов. Иногда надзиратель, королева или кто-то другой, управляющий атакой, посылал самых ужасных монстров, и в таком случае морпехи ничком падали на землю, пока «Викинг» или «Тор» уничтожали атакующих.
С новыми врагами приходили и новые впечатления. Вист видел и протоссов, хоть и издалека, откуда они доставляли силам Доминиона немало хлопот. Пару раз он стрелял в упор, когда огромный пришелец неосторожно подходил слишком близко.
Но кошмары были раздражающе одинаковы.
В них всегда были зерглинги и гидралиски, и каждый раз он, Джесси и Лена плечом к плечу сдерживали наступление.
А его чертова винтовка Гаусса C-14 никогда не работала как надо.
Стреляла-то она неплохо. Слышался глухой звук выстрела, и Вист чувствовал отдачу защищенным броней плечом – все так, как и должно было быть. Но вместо того, чтобы устремляться на монстров со сверхзвуковой скоростью, восьмимиллиметровые шипы вяло вылетали из ствола и падали на землю в нескольких метрах от стрелка. Он снова и снова нажимал на спусковой крючок, но единственным результатом была кучка шипов перед ним. Зерги продолжали наступать, уже открывая челюсти в предвкушении обеда, и тогда Вист просыпался в холодном поту.
Ему ни разу не удавалось во сне выяснить, что произошло с Джесси и Леной. Он часто гадал, выжили ли они в том кошмаре.
Наверное, нет. Его друзья погибли на войне. Не было причины, по которой они остались бы живы во сне.
Проснувшись, Вист обычно лежал один в темноте, слушая биение своего сердца и ожидая погружения в очередной сон. Иногда он ускользал из своей комнаты в новых казармах морпехов в Августграде и пил горячий кофе на крыше, чтобы проветрить голову на холодном ночном воздухе.
Но сегодня был особенный день. Сегодня отмечали шестую годовщину конца войны или, по крайней мере, одного из ее этапов. Кошмар этой ночи, воспоминание о гибели Джесси, Лены и всех других, требовал большего.
Обычно на крыше никого не было, потому что здравомыслящие люди, не находящиеся на дежурстве, в такой час спали. Но сегодня кто-то еще сидел на ней, когда туда поднялся Вист. Это был низкий и худой мужчина, который, немного согнувшись, опирался локтями на нижний парапет и смотрел на окрестности города.
– Черт, давно пора, – произнес он, когда Вист выходил с лестницы.
Сержант поспешно опустил бутылку, которую ранее реквизировал в клубе сержантского состава, и спрятал ее за ногой. Крепкие напитки не должны были распиваться вне контролируемой зоны клуба.
– Прошу прощения? – спросил он в ответ.
Человек полуобернулся и в отраженном свете центрального города Вист смог увидеть хорошо знакомое сочетание физической молодости и тяжелого психологического возраста. Несомненно, ветеран войны.
– Прости, я ожидал кое-кого другого, – сказал парень. Он махнул рукой. – Присоединяйся. Я смотрю, ты принес выпить.
Вист поморщил нос (вот тебе!) и спрятал бутылку. На секунду он задумался над тем, чтобы развернуться и сбежать, прежде чем его опознают, но вдруг понял, что ему все равно.
– Хреновое у тебя представление о хорошем месте встречи, – прокомментировал он, начав карабкаться по неровному материалу крыши.
– Я прихожу сюда ради вида, а не компании, – ответил неизвестный, указывая на находившийся позади него край. – Вместе с другом мы хотели посмотреть на ночную подготовку. Наверное, он не услышал звона будильника.
Вист бросил хмурый взгляд через плечо. Вдали, над развалинами, которые когда-то были предместьем, виднелись десять тусклых огней, которые мельтешили словно рассерженные шершни.
– Что это там?
– А ты как думаешь? – усмехнулся паренек. – Кого еще, кроме головорезов, вытаскивают на воздух посреди ночи в наши дни?
– Я думал, что головорезы по большей части просто прыгают по холмам и скалам, – сказал Вист. – С каких пор они водят хороводы?
– Да они постоянно так делают, – ответил парень. – С начала программы головорезов ее участникам выдали реактивные ранцы, которые позволяли летать.
– Звучит весело.
– Думаю, так оно и было, вот только новобранцы имели обыкновение падать. Много раз.
– Я слышал, что после такого приземления ранцы взрывались.
– Чаще, чем можно было бы списать на допустимые потери, – признал парень. – Как бы там ни было, после окончания войны внезапно появилось время для должной подготовки, поэтому они стали поэтапно внедрять проекты старого оборудования, оставив часть экипировки без изменений и разработав новые улучшенные ранцы, чтобы задействовать их для решения изначальных задач.
– Минус самопроизвольные подрывы?
– На это мы и надеемся.
– Ну, во время полета они представляют собой более уязвимые цели, – прокомментировал Вист, тщательно подбирая слова. Мы, сказал парень. Значит, он тоже был головорезом? Прекрасно.
Если морпехов считали лучшими из лучших, то в головорезах были худшие из худших. Без преувеличений.
По крайней мере, когда-то они такими были. Во время войны и правления императора Арктура Менгска целые подразделения предположительно состояли из закоренелых преступников с неизлечимой социопатией, которые выбрали военную карьеру только как альтернативу тюрьме или кое-чему похуже. Морпехам могло нравиться, как головорезы появлялись из ниоткуда и налетали на атакующих зергов, но никто им в действительности не доверял.
Считалось, что новый император Валериан, сын Арктура, изменил программу. Сам Вист поверил бы в это, только увидев результат своими глазами.
– Говоришь так, будто сам был одной из таких целей, – парень протянул руку. – Лейтенант Деннис Холкман, сто двадцать второй взвод головорезов.
– Да, сэр, – сказал Вист, вытянулся по стойке «смирно» и отдал честь. Головорез и офицер. Час от часу не легче!
Если Холкман действительно был в сто двадцать втором, то он, несомненно, участвовал в войне. Возможно, в течение нескольких лет.
Что не могло быть нормальным. Средний срок службы головореза составлял шесть месяцев.
