Глава 1
как Софи перехитрила саму себя
— Я весь горю, о Софи!
Руки Марка жадно прошлись по моей талии, спустились ниже, огладили бедра и снова метнулись вверх, к груди.
— Как долго я ждал этой минуты! — шептал он мне в ухо, обжигая нежную кожу горячим дыханием.
“Всего три дня”, — отстраненно подумала я, вспоминая, когда начался этот скоротечный роман. Не забывая шумно дышать и изображать полнейший экстаз от каждого прикосновения, бросила осторожный взгляд на дверь, про себя обзывая рыжего Борка самыми нехорошими словами. Скорее бы он вспомнил обо мне и привёл людей, чтобы уличить нас с Марком Винчертом в самых жутких непотребствах. Последний как раз задрал мне юбку и нащупал под ней кружевные панталоны.
— Новая преграда! — выругался мой будущий, надеюсь, супруг, нервно оттягивая ткань нижнего белья в разные стороны, пытаясь, видимо, её разорвать.
“Ну-ну, — злорадно усмехнулась я, откидывая голову и громко, старательно постанывая, — попробуй порвать гномий трикотаж. Правильно тетка Генридонна говорила: лучше иной раз мелочь переплатить, чтобы потом всю жизнь не расплачиваться”.
— Что за!..
Марк упал на колени, влез с головой мне под юбку и снова потянул заговоренные панталоны вниз. События развивались стремительнее, чем предполагалось, и я с тоской поняла, что если Борк не появится в ближайшую минуту, то придётся сворачивать так тщательно продуманный план и бежать. Не хватало ещё потерять невинность и остаться ни с чем. Марк по доброй воле не женится на простолюдинке, а просто так радовать его своим телом я не собиралась.
Прислушавшись к ночной тишине, я нервно облизнула губы. Счет шел уже на минуты, потому как Марк был настроен решительно. С улицы не доносилось ни звука.
“Придётся заканчивать этот спектакль”, — с грустью подумала я и взглянула вниз: на зад и ноги того, кто мог сделать меня счастливее и богаче.
Но вот, когда панталоны все же улетели в сторону, а губы случайно приехавшего в нашу глушь массира коснулись внутренней части моего левого бедра, за дверью послышались возня и несколько мужских голосов. Марк замер, вслушиваясь в нехорошие для его репутации звуки, а я спешно спустила лиф платья пониже, едва не оголяя белоснежную грудь.
— Вот здесь и есть гнездо разврата! — Борк вбежал первым, указывая на нас зажженным факелом и довольно сверкая глазами. — Притаились, думали, око народа дремлет!!!
— Ах, — вскрикнула я, прикрываясь руками. — Что происходит?! Ох!
Счастье было так близко! Но тут Марк снова удивил. С неожиданной прытью и невероятным проворством, он вынырнул из-под юбки, швырнув меня на вошедших, и метнулся в сторону открытого настежь окна.
Борк ловко увернулся, едва не убив кого-то из приведенных свидетелей факелом, а я, пролетев мимо друга, упала прямо на отца Хонжа. Грудью.
— Бесстыдница! — Мадам Оли Фёрт начала истово креститься, закатывая глаза и плюясь от возмущения. — Блудница! Как это безнравственно! Позор на седины ее матери!
— Простите, — лепетала я, поднимаясь и натягивая лиф едва ли не по самые уши. — Не виноватая я. Меня совратили столичными прелестями!
— Поднимите отца Хонжа! — возопил кто-то из пришедших, и тут я поняла, что Борк очень постарался, разыскивая свидетелей. В дверях сеновала и за ними толпилось не меньше дюжины человек. Все их факелы и гневные взгляды были обращены на меня. Стало как-то совсем неловко.
— Испортили девку, — раздалось откуда-то с задних рядов.
— Кого там портить? — фыркнула дама в ответ. — Это же Софи Эстерхаун. Ее бабка была такой, мать тоже, и вот. Яблочко от яблоньки.
— С кем ты хоть? — с интересом спросил Дилан Пит. — Столичных-то трое приехало.
А я вдруг жутко испугалась. Вот сейчас спустят всё богачу, а на меня метку поставят. И буду всю оставшуюся жизнь слыть продажной девкой! И дернула меня нечистая начать всю эту заваруху!
Только обратного хода не было. Нужно было спешить, пока Марк не дал деру и не придумал себе алиби!
— Я была с…
— Со мной, — раздался голос из темноты. В окно, из которого несколько минут назад вынырнул Марк, заглядывал один из его спутников. Вечно хмурый брюнет, с сильно заросшим лицом и нехорошим проницательным взглядом. — А в чем, собственно, дело?
Одиннадцать факелов заботливо осветили ту часть сеновала, где появился столичный хлыщ. Он поприветствовал всех вялым взмахом руки с зажатой меж пальцев сигаретой. Благо незажженной.
— Так вот, — начала мадам Оли, первой придя в себя, — нехорошо это. Девицу на сеновал… Репутация же…
— Что с репутацией? — уточнил, словно и правда не понимая, господин Ллойд, кажется.
— Страдает, — подсказала я, пытаясь понять, куда подевался Марк, зачем пришел его друг и что теперь делать.
— С чего бы? — удивился нахал.
— Вы осквернили непорочное тело! — очнулся наконец отец Хонж. — Вот с чего. И теперь просто обязаны жениться!
Ллойд перевел удивленный взгляд на меня, бегло осмотрел фигуру, задержавшись на груди, вернулся к лицу и, ухмыльнувшись, сообщил:
— Раз осквернил, готов понести положенное наказание. Если сама оскверненная не против.
Я была против, причем категорично, о чем и собиралась заявить наглецу. Но тот опередил меня, добавив фразу, поставившую меня в тупик:
— Оба моих спутника обручены и вот-вот собираются жениться, так почему бы и мне не покончить с холостяцкой жизнью?
Как обручены? И Марк?!
Но тогда… Тогда я не могу признаться, что была именно с ним! Ведь он наверняка не женится, а лишь постарается откупиться. Его отпустят, а на мне поставят клеймо.
— Софи? — Отец Хонж схватил меня за руку и крепко сжал дрожащие пальцы, объявляя на весь сеновал: — Я искренне поздравляю тебя! Мы все поздравляем. Господь не зря привел нас сюда этой ночью! Мы пресекли греховную связь, дабы родилась новая семья!
Скосив глаза на подкупленного за две серебрянки Борка, я подумала, что вовсе не господь виноват во всей этой неразберихе.
Люди вокруг как-то разом оживились и принялись яро обсуждать произошедшее, предполагая, как сложится моя судьба дальше. В основном озвучивались не самые радужные перспективы... А я так и стояла, не в силах вымолвить ни слова.
— Вот и чудесно, — снова подал голос мой новоявленный жених, оборвав гомон и убрав сигарету в нагрудный карман дорогого жилета. — Тогда сразу нас и обвенчаете, а то мне с утра уезжать нужно. Там уж сами решайте, с оскверненной или без нее.
— Как обвенчать?! — Мне вдруг стало нехорошо. Как-то слишком уж быстро планы покатились коту под хвост. — Сначала положено обручиться, присмотреться друг к другу…
Ллойд нехорошо улыбнулся — аж мурашки по коже побежали — и громогласно объявил, осматривая народ:
— А ей всё мало! Уже три дня страсть одолевает, покоя не дает! Беру не глядя! Даже присматриваться дольше не стану!
