Александр Петрушкин - Стихотворения

Название:	Стихотворения
Автор:	Александр Петрушкин
Жанр:	Стихи и поэзия
Серии:	Нет данных
ISBN:	Нет данных
Год:	Не установлен

О чем книга "Стихотворения"

Сборник стихотворений уральского поэта Александра Петрушкина, который включает в себя избранное за период с 1999 по 2019 год.

Бесплатно читать онлайн Стихотворения

ISBN 978-5-0050-5067-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«Всё полость или свет…»

Всё полость или свет

от мрака отражённый,

который прячет вещь

внутри своих потёмок,

где крутит погремушку

ладошкой обожженной —

и смотрит в щёль её

утраченный ребёнок.

Перебирает ночь —

агу тебе, пернатый,

висим меж голосов

и часовых поддатых.

Натянешь тишину —

молчание пробудишь

и воздух разомнёшь,

которым вскоре будешь.

Лети, лети, снежок —

неси меж позвонками

своими мой ожог

собаками, звонками.

«Ты голод и жажду, как хлеб, соберёшь…»

Ты голод и жажду, как хлеб, соберёшь

и слепишь себе голубиный

язык непонятный вот этим, другим,

идущим за нитью, а выйми

рык львиный из белой и длинной зимы,

которая катит клубок свой —

как след от собаки и впалых саней,

что лёгок, а значит глубоко

лежит в тени нити невидимой и

в ожога распаренном чреве,

а то, что мы живы – не наша вина,

а просто – опять пролетели

над нами собаки и сани, и – скрип

их в небе расслышав – ты жаждой

наешься, как хлебом, нелеп твой язык

распухший – поэтому страшен.

[Игра в снежки]

Слоится воздух, каменея

в подземный радиоэфир,

где вырезают батискафы

синиц из черно-белых дыр

[причину щуриться в просветы]

тебе родные мертвецы

и говорят, что смерти нету,

и отчего-то веришь им.

Неотвратимой скудной речью

ты крутишь на ладони щель —

невроз из немоты и снега,

молчаний дрель.

«На столе бутылка птицы…»

На столе бутылка птицы

щиплет тень свою и цы

остаётся на древесной

азбуке, а пти в следы

переходит по помосту

света, обретая тень,

хворост мглы и занебесный

голос. Остальное – день.

День восьмой, где – удлиняясь —

пти всё ждёт обратно цы,

собирает клювом кости

для последней простоты,

в грудь заматывает гвозди,

проволоку, ток, штифты,

и птенцов, которых после

выпустит из темноты.

Вьёт гнездо из дня восьмого,

телеграфа и воды,

из субтитров заоконных,

что шифруют здесь в сады

все щелчки её по вмёрзшей

в гладкий шар полёта мзды

и в живот её стучатся

ледоколы и плоды.

Человечек ходит в доме,

замирая над столом,

слышит будущую птицу

а не видит никого,

шрифт незримый собирает

и созревшего зерна

пти и цы рукой сметает

в свет поспевший, и слышна

прялка из неё, как будто

распускает лабиринт

свет, спускающийся в утро

чтобы птицу снова сшить:

и теней на нём порезы,

и пробиты, как права,

два запястья, словно гнёзда

или двери из креста.

«Как молния впадает в воздух…»

Как молния впадает в воздух

и прожигает ересь жабр

в неслыханную тьму и – прорезь

как путь или отход – зажав,

уносится к себе обратным

пареньем стрелок часовых

из магнетизма тротуара

или трагедии живых,

оживших, сих сынов Эллады

что словно вороны горят

на негативе фотоплёнок,

которые из них торчат.

Аид разрушен и встревожен,

и вывернут как винт. Теперь

молчи за молнией без звука,

где обнаружил свою щель.

Забейся там, и будь калиткой

меж электричеством и тьмой

и слушай белый шум пластинки,

что проплывает над тобой.

Ты будешь сам себе помехой,

и треском рухнувшей листвы,

иглой, вшивающей прорехи,

как жабры в человека и —

как молния впадает в небо

и зажигает там звезду,

ты понесёшь в себе вот эту

расслышанную высоту.

«Начнём с того, что глаза нет …»

Начнём с того, что глаза нет —

а всё, что есть, то Глаз,

один лишь Глаз, что в темноте

очёркивает нас,

что не предел весом, а свод

пылающий за ним,

то тенью, то самим отцом

сбирающим огни,

как на ладонь, чтоб накормить

или усталость дать,

и вовремя остановить,

и заново собрать

всё зренье наше, как один

невидимый пейзаж,

который в темноте своей

разыскивает нас.

«Где дирижёр идёт по тьме…»

Где дирижёр идёт по тьме,

её достраивая грозди,

как музыки хулу и гнев —

так поводырь в дорогу гвозди

вбивает мягким каблуком,

и пёс поношенную осень

разматывает между лап,

как мраморный клубок колосьев.

Что Боратынский здесь поёт?

и не попав в мотив ни разу,

перчаткой ищет оборот

в ключах, похожих на заразу,

любая родина – любовь —

как псы она неистребима

и также гадит, как кровит,

где оспяная нота – лимба

воспоминание. По тьме

иди, срывая в голос кости,

хрустящие, как первый снег,

что запечён в пурги колёса.

И Дант, замёрзнув в стаю нот,

жуёт снежок чужбины или

выходит на подземный лёд,

себя пройдя до половины.

«Тепла погода. Не в последний раз…»

Тепла погода. Не в последний раз

надеюсь, пролетая над фанерой,

которая в Париже протекла,

подобно русской речи, и над Сеной

лежит просторной белою водой,

качая воробьиной головой,

обратно ангелов закачивая в небо,

влекомая, как снег в водоворот,

как призрак в прошлое, летит на чёрно-белом

экране онемевшего кино

и выцветает в плёнке этой сферы,

переходя в прекрасный перегной.

Фанера, береги, как зверь, меня

касаясь дыма жадными устами,

испившими и неба, и огня —

в зеркальном августе они стоят меж нами

и хлопают пространством и детьми,

меняясь речью, словно лошадьми

с горящими под сеном головами.

«Пропажа, что с тобой случилась…»

Пропажа, что с тобой случилась,

идёт теперь тебя искать

свистит на пару с пастухами

идёт по миру, как твой брат.

А снег хрустит над головами

потери вашей с ним, двойной,

и исчезает в снеге речи,

синея, сбой.

И светится внутри пропажи

фонарик, как и у меня —

и ходим мы в прозрачном лесе,

в потерь огнях.

«Он, смотрящий в тебя, раздувая вокруг…»

Он, смотрящий в тебя, раздувая вокруг

шар листвы до окружности долгого сада,

продевает себя через взгляда иглу —

потому что руины вокруг, а не ада

длинный эпос, порушенный птичьей ордой

и десантом воды в закольцованной жажде —

отчего ты и вырван, как водоворот,

чтобы сшить грунт и небо, как древо, однажды.

И стоишь, а не видишь, как нити твои

перервут лабиринта прозрачную глотку,

и пойдут, как глотки, по воде пузыри —

из реки настрогав для горения лодку.

Эта лодка плывёт, словно лошадь, узду

признавая за чуда свершённую мзду,

прорастая сквозь зренье и засуху в почву —

припадая, как факел к любому мосту,

потому что вернее всего, что неточно,

а не то, что собой я, как темень, несу,

где качнётся река – и над нею смотрящий

проведёт, как ладонью, по ряби меня,

отразившись в версте, между нас восходящей —

сквозь стада переправ в неисправных огнях.

«Прозрачная звезда спит на булавке смысла…»

Прозрачная звезда спит на булавке смысла,

и дух психиатрии – её минута, вешка:

как перочинный нож спешит разделать щепку —

ты, бабочка летишь разделаться со спешкой.

Внутри тебя достроен Тесей из лабиринта

из камня и урана, как Китеж и ордынцы —

гори, гори звезда, придумывая числа

и числа всё сочтут, а после пепел вычтут

из суммы, что в тебе летит галдящим роем

собак или детей, что кормят тех собак,

и кажется, что нож был по тебе так скроен,

что больше никогда не хочется назад.

«Возвышенность рыбы, взошедшей на землю, глаголет…»

Возвышенность рыбы, взошедшей на землю, глаголет:

люблю я твоё, человече, зиянье ладоней —

кто тронет тебя – тот болит и сосчитан увечьем,

кто знает тебя – тот уже никогда не утонет,

Следующая страница

С этой книгой читают

Тетради 2016 года

Александр Петрушкин

Книга включает в себя все стихотворения Александра Петрушкина, записанные в 2016 году. Книга представляет собой часть поэтического проекта «Тетради», включающего в себя стихотворения, записанные с 2000 года по настоящий момент.

Читать

Тетради 2017 года

Александр Петрушкин

В книгу включены все стихотворения Александра Петрушкина, записанные в 2017 году. Книга является очередной частью поэтического проекта «Тетради». Предыдущие книги проекта включают в себя все стихотворения автора, записанные с 2000 по 2016 годы.

Читать

Тетради 1999—2001 годов

Александр Петрушкин

Книга включает в себя все стихотворения Александра Петрушкина, записанные в 1999—2001 годах. Книга представляет собой часть поэтического проекта «Тетради», включающего в себя стихотворения, записанные с 2000 года по настоящий момент.

Читать

Слепые пятна. Арт-проект «Слепые пятна». Книга 1

Александр Петрушкин

Сборник стихотворений уральского поэта Александра Петрушкина. Стихотворения, вошедшие в данный сборник можно было обозначить как русские коаны, темы для всматривания в то, что лежит (или может располагаться за видимой нам реальностью).

Читать

Сборник стихов «Баловень судьбы», любовная лирика и стихи о природе

Сергей Поздняков

В этой книге собраны стихи замечательного поэта-лирика, поэта-прозаика, он пишет и о любви, и о природе, о стихах, много стихов религиозной лирикой, гражданской лирикой, о поэтах-шестидесятниках, таких, как А. А. Вознесенский, Р. И. Рождественский, Б. А. Ахмадулина, Е. А. Евтушенко, В. С. Высоцкий, наш классик С. А. Есенин, В. В. Маяковский, а также философская лирика. С. Н. Поздняков начал писать стихи ещё в XX веке, в конце, а продолжает писать

Читать

Башня из слоновой кости

Владимир Пудовкин

Этот цикл возвращает в поэзию знаменитый образ. Искусство, как смысл существования. Искусство, как высшее предназначение творца. Поэзия – сама башня. Поэт – ее заключенный. Искусство ради искусства. Молодой поэт оценивает творчество его предшественников, современников, собственное творчество. Однако центральный и важнейший для автора образ – слово. Великое, вечное. Рассуждениям о нем, о его судьбе и назначении и посвящен этот цикл.

Читать

Чувства мыслей. Книга первая

Георгий Левченко

Сборник стихотворений, объединённых одной тематикой, которую можно отнести к философской лирике.

Читать

Пара слов. Стихотворения

Максим Мерлев

В сборник вошло более 150 произведений, созданных в период с 2010 по 2018 годы. Любовь и расставание, полет и падение, жизнь и смерть, развитие и увядание – нашли свое отражение в творчестве поэта. Вы готовы?

Читать

Последний вдох. Разучившись дышать шепотом времени…

Домини Скоррз

Маленькая беззащитная девочка Дони осознает, что ее собственный мир разрушают всего лишь две проблемы: любовь и болезнь. И одно хуже другого. Что делать, если уже разучился дышать?

Читать

Страсти по Фаусту. Роман

Светослов

Фауст, устав от бездействия в потустороннем мире, решает внедриться в мир суровой земной реальности и подвигнуть на новые свершения людей, не лишённых творческой искры, в результате чего происходят невероятные события, влекущие за собой кардинальные перемены в мире людей…

Читать

Настоящее Новогоднее Чудо, или в 75 баба Катя девочка опять!

Наталья Шевцова

Две книги в одном файле! Какая женщина в 75 не мечтает стать юной девушкой опять?А вот Екатерина Алексеевна не мечтала и однозначно отказалась бы, если бы не…Так уж сложилось, что часы, отведенные ей на земле, внезапно истекли, а у неё осталось незаконченным одно невероятно важное дело.Настолько важное, что ради нескольких дополнительных часов среди живых она бы и чёрту душу отдала!А ей всего-то надо было – отправиться в страшную ска

Читать

Твои строгие правила

Арина Семенова

Казалось бы - столько трудностей преподнесла судьба, а героиня находит в себе силы радоваться жизни и вновь полюбить. Ценность самой себя порой нужно доказывать окружающим и судьба благоволит ей. Неожиданное предложение, которое по началу пугает, перевернет всю её жизнь. Да и кто сказал, что Бог не любит троицу? «Он осторожно поцеловал ее в губы, дотронулся до щеки, провел ладонью по волосам. Желание внутри разгорелось с новой силой,

Читать