Бисер дней.
Бисер дней
Непомерно долгого года,
Нанизался на нить
Косолапых страданий моих.
Я рывком отвинтил,
Пробку тех неудач, что, по ходу,
Угрожали мне гибелью,
А я счастливо спрятался в них.
Обрамляют,
Дымной яркой короной лучи
Уходящее солнце.
Потерял или нет
Этот грустный рассеянный тающий свет?
Брошенных всеми,
Не собрать под крыло
Обещаний пустых и надежд.
Выйди из тени,
Протаранив плечом
Напускные оскалы невежд.
Сквозь повисшие ветки
Рук, всегда обнимавших,
Теперь потерявших тепло.
Возвращаюсь,
В те леса, где совсем малолетке,
Мне выжить во тьме повезло.
Есть женщины.
Есть женщины такие, они – как птицы,
Навстречу далям всем раскинуты их руки.
Лица освещены, рассветным небом ли, полуденным ли солнцем -
Они обласканы вниманием природы,
В тон всем вокруг звучит их голос…
Но,
Они внушают страх.
Беспечность их, их красота,
Открытость и отзывчивость, для многих, ну, как движенья паука,
Настолько непохожие на всё, что их в привычной жизни окружает,
Что пугает. Так безотчётно.
Так пугает.
Когда тем страхом поглощён,
Тех женщин раздавить готов любой,
Протест в котором, против жизни той простой и лёгкой, отчаянно силён.
Противиться ему им – гибельно опасно.
Как они несчастны! Так несчастны,
Пока источник их проблем так ясно виден, весел и открыт
Им всем.
Я вижу вас на острове, с воздетыми руками.
Вы там, с глазами острыми, с растрёпанными волосами,
Остаток человечности изводите на крик,
Вымаливаете у вечности, чтобы послали кару
Напрямик, на головы всех тех, кто вас пугает.
И это вам внушает: возмездие вот-вот уже падёт
И всем вам полегчает.
А! Вот и та огромная волна, которая приблизилась,
Нависла и накроет. И остров нахер этот смоет.
Со всеми страхами утащит в глубину
Многоголосую Вину.
Расположи мои мысли.
Расположи мои мысли
В порядке таком
Как все было вначале.
Выход, пока, нагрузиться вином,
Да так накачаться,
Чтоб почки кричали:
О!
Обломись!
Так мне птицы кричали.
Обломись!
Так мне рыбы молчали.
Если хочешь, чувак,
Как все было вначале,
Ты из жизни сотри
Все, что были, печали,
Вот и лодка твоя
Простоит, не отчалив!
Я вот только что стал
Понимать, что иначе
И черёмуха пахла,
И на поезде чахлом
Я был искренне счастлив!
Я в реке,
Я, слепней отгоняя,
Глубоко так ныряю!
Так ныряю!
Обломись!
Наступила новая жизнь.
Обломись!
Ведь лёгкие планеты – это леса,
Зрение планеты – это океаны,
Конечности планеты – материки,
А где ты и все твои раны?
Где твои истерики?
А?
А если ты видишь, вот он, конец!
То это, очевидно, только твой конец.
У нашей планеты нет конца,
Она ведь Мать и нас терпит без конца!
– Ганджа – это ответ?
– Нет!
– А мескалин – это ответ?
– Неет!
– А мухомор – это ответ?
– Неет!
– А какой ответ, а?
– А какой вопрос, а?
– А?
Словно выстирано, небо выстелилось.
Словно выстирано, небо выстелилось.
И, как символ начала, солнце сияло,
