– Меня зовут Андрей. Я попаданец. А всё начиналось так обыденно…
– Как трубит браву́рная фраза: «Студенту живётся весело от сессии до сессии…». Экзамен по «Резанью металлов» уже завтра, а я застрял на семнадцатой лекции из двадцати одной. Целых три часа ночи, глаза прилипли к ресницам, но зубрить, и ещё раз зубрить… Как-никак я отличник. Что я скажу маме, если получу ниже восьмидесяти семи баллов? Я сухощав и невысок, самодовольное хамьё прошипит: низкоросел и тщедушен. Но это неправда – они ошибаются! Приятелей у меня нет. Про подруг даже не мечтаю. Но зато у меня есть мама – бесконечно родной и близкий человек. Никто другой мне и не нужен. Не посрамлю себя перед ней: сдам на отлично, меня не сломит «чёртов» экзамен. Вот только прикрою глаза на парочку секунд и продолжу грызть гранит знаний…
За полчаса, как Андрей сомкнул глаза, где-то на юго-западе Африки под могучими кронами вековых деревьев на вычищенной от лиан и прочей растительности поляне горит высоченный костёр и освещает бодрящую прохладой ночь красноватыми отблесками. Племя кинизелов (упорных) сгрудилось в сиянии пламени и торжественно наблюдают за проводимым обрядом.
К воткнутому в землю толстому, в пол-ладони двухметровом колу́ лианами привязан крупный чернокожий толстогубый мужчина. Выкрученные руки и ноги жертвы за спиной обхватывают удерживающий пленника столб. Безвольный лишённый смысла взгляд демонстрирует наличие наркотического опьянения. Он гол, как и все присутствующие. Шаман нараспев гортанно поёт, поднимает высоко правую ладонь с обсидиановым клинком и рассекает размашистым жестом пленнику грудь.
Предсмертный всхлип вызывает одобрение и гулом подчёркнутую радость у наблюдающих. Левая рука чародея впивается внутрь кровоточащей раны, раздвигает перерубленные рёбра, шарит. С чмокающим звуком на свет костра появляется зажатое в ладони ещё трепещущее сердце. Шлейф жил тянется из груди погибшего. Повторный взмах каменного клинка освобождает атрибут обряда от связи с телом бывшего владельца.
Жрец поднимает над головой наиважнейшую часть принесённого в жертву врага и гордо обходит круго́м молчаливо замерших соплеменников. Приближается к возвышающимся над окружающими вождю и с уважительным поклоном протягивает для триумфального вкушения. Толпа кинизелов с вожделением ждёт, чтобы громкими криками одобрения и топотом приветствовать переход лидеру достоинств поверженного. Но обряд пошёл не по плану…
– И снова с вами я, Андрей. Сплю. С возвышения рассматриваю кучу застывших как извая́ния голых чернокожих дикарей. Вся одежда живых истуканов с раскрашенными рожами: бусы из зубов животных и птичьи перья на голове. Мужи́ держат длинные палки с наконечниками: как дать попить – ко́пья. Ассегаи: услужливо подсказывает память. Один, обвешанный бусами, с тёмным стеклянным ножом в правой руке старикан танцует и на тарабарщине поёт перед притянутым к во́ткнутой в зе́млю толстой суковатой палке пленнику.
– Рубящий удар наотмашь: забила фонтаном кровь. «Плясун» неспешно поковырялся в ране. Пара жестов – и вот в его поднятой вверх ладони сердце несчастного. Не грёза, а просто фильм ужасов – всё так реалистичненько. Да ещё и со звуком. Ох уж эти экзамены: задолбали меня конкретненько – чуть прикорнул, как кошмары одолели. Злодей покружил по гудящей своре каннибалов, потряс кровавым куском мяса и с отвратительной гримасой подступил ко мне. Чёрт! Под нос суёт негодяй. Как судорожно трепещущий кусок человеческого тела приблизился, яркий душок свежего мяса и сочившаяся от фрика преотвратительная вонь годами немытого немолодого тела ударили по мозгам.
