Станислав Брейер - Сто добрых дел

Допущено к распространению Издательским Советом

Русской Православной Церкви

(ИС Р16-521-1002)

Иллюстрации Юрий Кравец

© Брейер C.B., 2016

© ООО «Зёрна-Слово», макет, 2016

© Юрий Кравец, иллюстрации, 2016

В старину жила-была графиня с широкими ладонями и толстыми пальцами. Она очень переживала: «Неприлично мне, знатной, благородной особе, иметь такие крестьянские руки! Надо мной все аристократы посмеиваются!»

Вот однажды ехала она в карете мимо своего поля, а там у одной крестьянки ладошки маленькие, пальцы тоненькие. Работала крестьянка усердно, но не успевала за другими; а те над ней смеялись, что у неё руки такие маленькие, нелепые, ими много не наработаешь.

Графиня её спрашивает:

– Почему у тебя руки маленькие, как у графини?

– Такой уродилась, – заплакала та от горя.

– Давай меняться: вот тебе мои большие крестьянские, а ты мне давай свои маленькие графские.

Крестьянка обрадовалась, и они поменялись.

Вот графиня, приехав домой, скорей стала новые руки мыть да парить, кремами мазать, чтоб грубости не осталось. И поехала на бал: пусть все увидят, какие у неё маленькие красивые руки.

Вот сели за стол, подкрепиться перед танцами.

«Откуда у неё такие аристократические руки?» – удивляются все.

Начала она есть, а новые руки ни вилки, ни столового ножа никогда не держали. Полетела еда во все стороны и в соседей.

Графиня от стыда покраснела, но тут позвали на бал. Она хочет танцевать, да руки ни одного бального движения сделать не могут.

Заплакала она и уехала к себе домой, недовольная новыми руками.

Вдруг правая рука легко да светло перекрестила графиню. Она удивилась, а руки принялись дом убирать, потом еду готовить.

Успокоилась графиня, повеселела. Не знала раньше, что заниматься физическим трудом бывает радостно.

В это время прибегает та крестьянка:

– Ой, верните мне мои руки! Ваши хоть и большие, с виду прекрасные, а работать не умеют!

Не хотелось графине опять меняться: хорошо работать, хорошо креститься! Но пожалела крестьянку, и поменялись руками.

Тогда стала графиня вспоминать, как креститься да по хозяйству трудиться. Вспоминает и тренирует свои родные руки.

А потом о ней пошла молва, что вот есть такая интересная и самая счастливая из всех графинь, которая может не только есть за аристократическим столом ножом и вилкой, но и светло перекреститься умеет, и по хозяйству работать умеет.

Другие аристократы тоже захотели, и начали у неё учиться непривычным делам. Многие научились и радёшеньки, новую хорошую жизнь начали.

А ещё к графине в гости приходит та крестьянка с маленькими руками. Они подружились, сначала вместе пили чай, а потом крестьянка графиню в храм повела…

Свечки светили, лампадки сияли, и солнце смотрело в оконца…

И она вышла, и села в уголке тихонечко, скромненько.

– Ты кто? – спросил её священник.

– Церковная крыса, – скромно призналась та.

– Но я же никого не укушу, и ничего не испорчу. Можно мне посидеть тут тихонечко?..

Священник погладил её рукой, улыбаясь:

– Такой хорошей церковной крысе – можно, конечно. Я тебе и печеньица дам – вот…

– А мне, батюшка, не печеньица, мне на красоту эту поглядеть охота – свечки светят, лампмадки сияют, и солнце смотрит в окошечки. И хорошее такое пение раздаётся. И на душе так сладко, что никакого печеньица мне вовсе не надо. Хотя, конечно, и от него не откажусь…

Священник ушёл и всё улыбается, поглядывая в тот угол. А крыска печеньице немного поест-поест, а потом и замрёт: на красоту смотрит, красоту слушает – и хорошо ей там, в уголке великого праздничного Храма.

А Саня сегодня мамину вазу разбил совершенно нечаянно. Но его не стали шлёпать, как сделали в прошлый раз за папину любимую настольную лампу. А когда пришли в храм, то Санин дедушка указал внуку на святое Распятие и сказал:

– Подойди, перекрестись хорошенько да поклонись низко – и проси, чтобы тебя Господь наш вразумил, чтоб ты больше не бедокурил…

Подошёл Саня, перекрестился хорошенько, поклонился низко, хотел попросить, а слова вымолвить не может… Постоял он, глядя в самый Лик Спасителя, постоял, замерев, будто солдат на часах. Да вдруг повернулся и к деду пошёл, а сам весь в слезах.

– Что ж ты? Попросил?

Саня всхлипывает:

– Не-ет. Потому что как же я просить буду, когда Ему и так больно? Вон и кровь…

И зарыдал в голос, так что люди обернулись на него сердито.

А дедушка так удивился его необыкновенным словам, что теперь и сам слова вымолвить не смог, только наклонился к внучеку и его тёплую голову поцеловал.

С той поры Саня ни одной полезной вещи не разбил. Как расшалится, вот-вот что-нибудь натворит безобразное, – тут и вспомнится ему Святой Лик страдающий. И тогда успокоится Санечка в светлой, внимательной задумчивости…

Она лежала на тротуаре – огромная, сияющая от солнца.

– Чья это такая удивительная и большая слезинка? – удивлялся народ. – Не правда ли, она так прелестно блестит и сияет?

Тут слеза сказала:

– Меня уронила бедная старушка, когда шла по тротуару, и никто из прохожих её не пожалел. Она уронила меня маленькую, но мне стало так жаль старушку, что и я горько заплакала и так наполнилась, что стала самой большой в мире. Уважаемые люди! Пожалуйста, помогите бедной старушке! А иначе это чревато неприятными последствиями, так как я продолжаю плакать и наполняться.

Но никто не захотел помогать старушке, к тому ж незнакомой, и все стали проходить мимо.

Вот и произошло то, что не могло не произойти. Слезинка выросла с большой дом, и её тоненькая сияющая кожица уже не могла выдержать. И слезинка лопнула…

Казалось, что целое солёное озеро хлынуло на улицы города! И все прохожие поплыли, потому что не могли ногами дна достать, и все закричали:

– Ой-ой! Как бы нам не утонуть на улицах родного города!..

Тогда на катере приплыл сам градоначальник. Он узнал о бедствии и решил, что очень нужен людям.

Народ ему рассказал всё по совести.

– Где бедная старушка? – спросил градоначальник повелительным голосом.

Из окна третьего этажа выглянула старушка с печальным лицом.

– Многоуважаемая наша старушка! – сказал градоначальник. – Простите, пожалуйста, моих нехороших горожан за то, что они такие чёрствые, грубые и бессердечные! А заодно и меня, что не воспитывал их в духе любви и взаимоуважения!

– Простите нас, бабушка! – воскликнул народ.

– Да что вы, что вы! Я же ведь не обижаюсь…

– Зато ваша слезинка, которую вы давеча изволили уронить из ваших печальных очей на тротуар, залила наш прекрасный город, – сказал народ. – Скажите ей, чтоб перестала. Пожалуйста, а то утонем!..

И она сказала скромным голосом:

– Дорогая слезинка! Не топи народ и город! Очень тебя прошу! С уважением, твоя старушка.