В пейзаже каждого района большого города обязательно присутствие такого элемента, как «точка». Официально это заведение может носить разные названия. Иногда неприкрыто откровенные, типа «рюмочная», «распивочная»… Иногда слегка закамуфлированные: «вечерний», «место встречи»… или же ретроспективно исторические: «трактиръ», «кабакъ»…
Но суть этих заведений от названия не меняется. Их предназначение всегда одинаково – дать возможность «страждущему» принять дозу спиртного в промежутке от утра до позднего вечера.
Дело, в общем-то, полезное. Человек может выпить свои выверенные сто-двести граммов и при сильном желании остановиться, а не влить в себя всю бутылку, приобретенную в винно-водочном отделе.
Публика в таких заведениях собирается пестрая. Здесь никого, по большому счету, не интересуют твое социальное положение и род занятий. Ты – один из многих любителей выпить. На огонек таких «точек» может спокойно заглянуть каждый, у кого в кармане имеется свободная «копейка», тот, кто может позволить себе сам оплатить свою выпивку. Это может быть и пенсионер, и творческий человек, работяга и средней руки бизнесмен, загнавший после сложного трудового дня машину во двор, а затем традиционно снимающий стресс вечерней дозой спиртного. Таких на «точках» называют «своими», они люди уважаемые. А еще есть всякие асоциальные типы, которым вход внутрь заведения неофициально воспрещен, они не могут оплатить себе выпивку, а потому побираются неподалеку. Рассказывают выдуманные и реальные истории, чтобы разжалобить более состоятельных любителей выпить и сшибить у них сколько-то десятков рублей.
Имеется такая точка и в районе на южном выезде из Москвы, называется она «Вечерний огонек». Небольшой зальчик с прилавком, над которым возвышаются золоченые пивные краны, полки с начатыми бутылками спиртного, а по стенам стойки для посетителей.
Уже второй год бывший прапорщик ВДВ Богдан Князев каждый вечер наведывался на «точку», ближайшую к его дому. Вот и этим вечером он заглянул в «Вечерний огонек». Сыпал мелкий снежок, и оттого серый унылый район, возведенный в восьмидесятые годы прошлого века, казался немного праздничным.
Богдан поднялся на крыльцо универсама, прошел вдоль витрин, залитых призрачно-зеленым светом, и оказался у заветной двери, за которой можно было приобрести свою порцию вечернего забвения. На улице, у парапета, поставив на него свои пластиковые стаканчики и бокалы с пивом, расположились трое курящих мужчин. Внутри заведения курить было строго запрещено, вот и выходили время от времени на улицу. Двоих из них Богдан знал, это были «свои» – вечерние завсегдатаи, третий был ему незнаком – скорее всего, кто-то из залетных.
– Добрый вечер, – поприветствовал он знакомых.
– Добрый.
Мужчины обменялись рукопожатиями. Прозвучали дежурные слова: «Как дела?», «Хорошо. А как у тебя?», «Как всегда»…
Богдан Князев зашел внутрь распивочной. У стойки скучилась компания молодых мужчин с двумя женщинами. Они отчаянно жестикулировали, перебивая друг друга. Это были глухонемые, сошедшие на расположенной рядом станции с электрички, где продавали всякую мелочовку. «Свои» с ними практически не контактировали, хоть и встречались здесь почти каждый вечер. Глухонемые являлись закрытой кастой со своими темными интересами. Богдан справедливо полагал, что добрая половина из них отлично умеет говорить и все слышит, а инвалидами по слуху лишь прикидывается, чтобы легче было совершать мелкие кражи в поездах.
Он подошел к стойке, снял кожаную кепку, пригладил волосы, провел ладонью по четырехдневной щетине.
– Как всегда? – спросила полная крашеная блондинка в зеленом сарафане-униформе с подвешенным к пышной груди бейджиком. – Сто пятьдесят, стакан томатного, пустой бокал, пластиковый ножик и две пачки «Явы»?
– Как всегда, Маша, только на этот раз блок спичек прибавь, в смысле, десять коробков, – согласно кивнул Богдан, в мыслях отметив, что, с одной стороны, это хорошо, когда тебя узнают и помнят твой «продуктовый» набор, с другой стороны, если это буфетчица распивочной, где проворачивается чуть ли не тысяча людей за день, то такое узнавание является «однако, тенденцией». Ты слишком часто тут появляешься.
Блондинка в сарафане ловко влила в стеклянный мерный цилиндр сто пятьдесят граммов водки.
– Ты даже на деления не смотришь, – дежурно пошутил Князев.
– А зачем? – пожала плечами Маша. – Рука у меня набитая до грамма, не промахнусь. Деления у нас для посетителей, чтобы видели – их не обманывают. А то всякие бывают. Если человеку сильно выпить хочется, а денег мало, ему постоянно кажется, что не доливают. Но это не ваш случай.
Очереди не было, поэтому Богдан стал прямо на месте готовить свой фирменный коктейль, наливая в пустой пивной стакан водку и томатный сок, стекающие тонкой струйкой по пластиковому ножу.
– Ловко у вас получается, – заметила Маша. – Каждый раз за вами слежу. Слои не перемешиваются. Словно блин на блин кладете. Я так не умею.
– Практика большая, – честно признался Князев.
Глухонемые, наверное, что-то не могли поделить, они беззвучно «кричали», размахивая руками друг у друга под самым носом, и Богдан чувствовал себя не совсем уютно. Он не любил присутствовать при чужих ссорах. К тому же пить привык «под сигарету». Он рассовал коробки спичек по карманам куртки и подался на улицу. Трое мужчин все еще стояли у парапета. Тут тоже спорили. Завсегдатаи даже на время забыли о своих недопитых стаканчиках. Любитель исторических экскурсов пятидесятилетний Александр, со стянутыми на затылке в жидкий хвостик редкими волосами, поблескивал очками в металлической оправе и горячо возражал:
– …никогда не называйте ресторан кабаком.
– Почему это? Мы всегда так говорили. И при СССР, и сейчас, – примирительно произнес седой старичок с острой, клинышком бородкой.
– Ресторан еще можно с натяжкой назвать трактиром, – сказал Александр и с наслаждением затянулся дорогой ароматизированной сигаретой с запахом вишни. – Трактир в русской традиции – заведение, где не только наливают, но там еще можно заказать что-то горячее. А вот в кабаке подавали исключительно выпивку, в крайнем случае можно было прикусить баранками.
К компании приблизился, но не решался подходить явно асоциальный элемент. Об этом свидетельствовал огромный синяк под глазом, разбитая губа и давно не чищенные ботинки.
– Мужики, – начал он. – У меня на вечер немного выпивки осталось. Но мне еще на утро надо. А то помру. Хотя бы маленькую. Возьмите кто, а? Если не жалко.
– У меня лишних денег нет, сам на «подсосе», – отозвался Богдан.
Любитель исторических экскурсов Александр выдержал паузу, а затем сказал:
