Саша порылся в кошельке, будто в чёрном ящике. Бинго не выпало, и остатки средств не удвоились. Хватало на существование, но не хватало на жизнь. В поисках собственного пути он загнал себя на обочину жизни. По телевизору говорили, что всё хорошо, но на улице было серо и мрачно. Ещё и в книге бытия всё время говорили о каком-то апокалипсисе. Он был невысокого роста средней внешности, не красавец, но и не урод, не гений, но и не дурак, работал инженером на заводе и ничем не выделялся из серой массы. У девушек он не снискал особых лавров, не пройдя, видимо, интенсивных курсов покорителя женских сердец, не сделал миллионов после окончания университета, не обзавёлся семьёй, и оттого был крайне неудовлетворён жизнью. Главными его друзьями были лица-маски на заводе, с которыми он периодически выпивал, портреты, которые постоянно встречал на остановках и в магазинах, и небожители с экрана телевизора, у которых жизнь, конечно же, удалась на сто процентов. А он лишь маленький человек Достоевского и Салтыкова-Щедрина. Роль массовки, выпавшая на кастинге жизни. Как часто он шёл домой в надежде, что кто-нибудь улыбнётся в ответ. Но шансы попасть под машину были выше, нежели увидеть улыбку прохожих. Оно и понятно. Когда в кармане дырка не до лирики и улыбок.
Саша остановился чуть поодаль остановки и закурил. Цены на табак с каждым годом росли, и жить становилось невыносимо.
– Говорят, в Йемене легализовали лёгкий наркотик, чтобы люди с ума не сходили и не устраивали революции, – Саша вздрогнул от внезапной реплики и обернулся. Перед ним стоял маленький толстопуз невероятного рыжего цвета, как тот мальчик из мультика про дедушку и лопату. Веснушки обильно рассыпались по его толстенькому округлому лицу, а маленькие глазки живо изучали фигуру Саши. – Вот вы, молодой человек, согласны с такими мерами?
– Нет, – растеряно ответил Саша.
– А с повышением цен на табак, – решительно не отступал незнакомец.
– Конечно нет, – воскликнул Саша.
– Тогда какое решение? Цены растут, казна пополняется, народ нищает. Вместо того, чтобы распутывать, они рубят гордиев узел. Он вновь затягивается, будто червь от уколов, они его снова рубят… Есть ли выход?
– Сменить правительство, – вздохнул Саша. Он затянулся изо всех сил. Идеологических споров ему ещё не хватало.
– Самый распространённый и бесполезный способ, – не согласился толстопуз, – срубить ель и надеяться, что на месте пня вырастет берёза.
Саша выбросил окурок и внимательно рассмотрел собеседника. На улице стояла осенняя промозглая погода, а толстопуз был одет в летнюю синюю рубашку, яркие красные шорты и летние белые кроссовки. Его, казалось, совершенно не волновала низкая температура и серое небо.
– Вам не холодно? – спросил Саша растерянно.
– А вам? – спросил в ответ собеседник.
Саша ходил в осенней прохудившейся ветровке, рваных джинсах и поношенных до дыр ботинках. Ему действительно было холодно.
– Через дырку в вашем ботинке давно проникла вода, и, судя по тому, как вы ёжитесь, куртка совершенно не спасает от ветра.
Саша действительно стоял на одной ноге, будто цапля, и дрожал, словно неоперившийся птенец.
– Я живу неподалёку и спустился в кафе поужинать, – прервал молчание незнакомец. – Не хотите составить компанию?
Саша задумался над глупой ситуацией. В кармане практически не было денег, а транспорт всё не подъезжал.
– Меня зовут Дима, – представился собеседник, – и право, не волнуйтесь за деньги, я знаю, что у вас их нет. Я предлагаю всего лишь чашечку кофе за мой счёт…
Саша пожал плечами. За чашку кофе он вряд ли кому будет должен, а с небес, как назло, пошёл мелкий накрапывающий дождик.
– Так можно и до снега достоять, – не унимался Дима. – Соглашайтесь, вы же не памятник, стоять на улице, невзирая на погоду.
– Была не была, – подумал Саша и согласился.
В небольшом кафе, залитом приятным матовым светом, играла тихая музыка. За деревянными столиками и диванчиками практически не было народу, но Дима выбрал самый дальний столик у стены. Через большое окно просматривалась вся улица, и Саше стало уютно от вида непогоды за витриной.
– Как много могли бы рассказать манекены в магазинах, если бы умели разговаривать, – усмехнулся Дима.
Саша осмотрелся. Среди массы персонажей внимание привлёк обыватель с чашкой чая. Серый плащ был небрежно брошен на спинку стула, серый свитер, покрытый катышками, бесформенно висел на плечах, как на огородном пугале. Поношенные мятые брюки скрывали тонкие ноги, а худые ботинки напомнили Саше о собственной обувке. Но привлёк его внимание взгляд бедолаги. Пустой и не мигающий, будто и не на этой планете находился он вовсе.
Подошла невысокая официантка и с усталым видом приняла заказ.
– Как обычно, – ответил Дима, – три кофе, один с сахаром и два без… Не беспокойтесь, скоро к нам присоединится мой друг, – ответил он на немой вопрос собеседника, – я правильно угадал, с сахаром.
Саша утвердительно кивнул. Когда дырка в кармане и сахар становится роскошью. Принесли кофе и ребята сделали по небольшому глотку.
– Я знаю, что вы работаете на заводе, – улыбнулся Дима, – я работаю там же двумя этажами выше.
Саша смутился. На заводе работало много людей, и лишь единиц он знал в лицо.
– Ничего страшного, – успокоил Дима, – мы соседей то, порой, не знаем, чего уж говорить о коллегах.
В кафе зашёл невысокий человек в чёрном плаще. Он весь промок и явно был недоволен погодой.
– А вот и наш друг, – указал на него Дима, – человек интересный, но пессимист по жизни.
Посетитель внимательно осмотрел помещение, будто сыщик, а затем неспешно направился к столику. С его приближением у Саши побежали мурашки по коже, будто при встрече с маньяком. Он повесил плащ на вешалку и присел рядом с Димой. На нём был синий костюм с чёрным галстуком и белая рубашка. Лысая голова блестела в свете ламп, а рыжая бородка придавала сходство с некоторым знаменитым деятелем. Он пристально оглядел Сашу, и, не увидев подвоха, протянул руку.
– Альберт, приятно познакомиться.
Голос у него был низкий, будто у трактора. Саша пожал руку и представился.
– Они у меня точно последние извилины съедят, – обратился Альберт к Диме, – всё как обычно… Народ должен жить хорошо… народ должен жить… народ должен жить так, чтобы мы жили хорошо. Цирк, не поддающийся логике.
– Ну, это нормально, – рассмеялся Дима, – ты плывёшь против течения, и силы твои когда-нибудь иссякнут.
– Да уж, брак на конвейере выпускников стал нормой, – согласился Альберт, – но мы ещё повоюем, деваться некуда. Не забывай, сегодня твоя очередь играть.
Саша почувствовал себя не в своей тарелке. Кофе заканчивалось, а он молчал.
– Вот типичный представитель народа, – подключил его Дима, – образованный, трудолюбивый, не отягощенный обязательствами перед миром. Изъян системы, так сказать. И он тоже считает, что жизнь не сахар.
