Давным-давно, после Октябрьской революции 1917 года началась эта история.
В одной питерской типографии работали три товарища – Василий, Андрей и Михаил. А в одном доме на улице Красноармейской жили три подруги – Зина, Лена и Катя. Были трудные времена, которые и свели всех их вместе.
Зина решила семечками торговать, Катя – их доставать, а Елена – жарить. И вот работа закипела, доход делили на троих. Парни раз купили, и им понравились и семечки, и продавец. И вот это обстоятельство и познакомило наших героев. Лена с Катей решили посмотреть, как Зина торгует, и подбодрить ее. А в это время все трое друзей пришли семечки купить. Василий берет один стакан на всех, а остальные стоят в сторонке и смотрят. Вот Елена, видя это, и говорит:
– Ну, что, хлебальники раскрыв, стоите? Семечки вкусные – налетай! Зинка, по стакану всем насыпай. Чего жмотитесь, деревня?
Вот на таких тонах и состоялось знакомство. Василий на Елену глаз положил, а она – на Михаила. Но судьба все решила по-своему. Зина Ваську быстро к своим рукам прибрала – поженились. Андрей за Ляльку (она же Елена) зацепился, а Мишка с Катериной остался. Через два года вторая пара поженилась – Елена с Андреем.
А Катька Мишку с носом оставила. Где-то нашла молодого красавца юнкера, который, оставив ей на память доченьку, быстро сбежал. Потом у Кати еще несколько мужиков было, а с последним – Яшиным – она переехала в Москву. Так их мужская троица распалась, и остались в дружбе пять человек. И жили в одном дворе, у всех родилось по дочке, и те тоже дружили.
Вот это краткий обзор событий, предварявших те, о которых я хочу рассказать. Это предисловие.
Каждое Рождество собирали сначала мальчишник, а потом – девичник. Вот как это было. В мальчишнике участвовали два Андрея, Василий и Михаил. В другие праздники – только два Андрея. Добавившийся второй Андрей – муж моей тети Ани. На двоих Андреи выпивали маленькую, а на четверых – поллитровку. Потом они пели, плясали, на струнных играли. В Рождество перед иконами тетя Аня зажигала две лампадки. Начинали Андреи пение. Во-первых:
Помолимся, помолимся небесному творцу.
Мы к рюмочке приложимся, затем и к огурцу.
Во-вторых:
Стаканчики граненые
Упали со стола,
Упали и разбилися,
Разбита жизнь моя.
В-третьих:
Выйдем вечерочком
Повидать дружочков,
Выпьем по одной,
Выпьем по второй —
Сразу жизнь покажется иной.
На столе была закуска: сало с хлебом, огурцы соленые и килька в банке, которую ели прямо с головой и кишками. Василий был портной и очень дорогой, шил лучше всех, но любил прибедняться. И он пел свою коронную:
Гоп со смыком – это буду я,
В работе я – портняжка,
Все время не слезаю с верстака
И, засунув руки в брюки, задаю вопрос —
Почему нет водки на Луне?
Все вместе пели:
По рюмочке, по маленькой, чем поят лошадей,
Выпьем и закусим, потом еще налей.
Михаил пел:
Из-под дуба, из-под дуба
Со свиньей встречаться буду,
Пятачок к пятачку,
На жопе закорючка.
Крестный Андрей:
Как за речкою, да за Дунайкою
Живет Сашенька, да с балалайкою.
И затем раскатистый громкий свист, как у Соловья-разбойника. Сразу же в дверях появлялась тетя Аня со словами:
– Ты что, совсем обалдел?
В ответ два Андрея пели из Есенина:
Ты жива еще, моя старушка?
Жив и я – привет тебе, привет.
В ответ тетя Аня говорила:
– и скрывалась за дверью.
Затем папа Андрей играл на мандолине, и все пели есенинские песни. Потом под балалайку – некрасовские. Напевшись, все расходились. Зина являлась за Василием и уводила его. Михаил уходил к Катерине или оставался у нас.
Мы с младшим братом Олегом были зрителями и тихонько сидели на диване, каждый с миногой в руке. И с аппетитом поедали ее! Михаил уже к этому времени работал в магазине на Фонтанке – рыбном поплавке. И, приходя к нам, всегда приносил большой сверток с миногами.
Когда все расходились, на стол водружался кипящий самовар, и начиналось женское чаепитие с пирогами и колотым сахаром вприкуску. Пироги мама Лена пекла очень вкусные – с капустой, с визигой или с саго, ватрушки с творогом или брусникой. С брусникой – это если с блохой-поганкой (о ней позже) не были в ссоре, поскольку та давала моченую бруснику с корицей и гвоздикой. Мама Лена и ей пекла ватрушку.
На девичнике было скучно, одни пересуды. Вот такие пироги бывали в те времена. В СССР жили и не тужили. У ребят детство тогда было хорошее. Новый год встречали все родные вместе, с детьми. Он считался детским праздником. Ну, вот и все!
В рязанском селе Заполье жил конюх Кузьмин по прозвищу дедка Тяж. По самым приблизительным прикидкам его год рождения был около 1830 года, в пушкинское время. От его прозвища и пошла фамилия.
– Чьи это сыновья? Чьи девки?
– Тяжовы.
Сыновей Тяжовых звали Трофим и Кузьма.
Трофим женился на городской белошвейке и увез ее к себе в деревню. Надорвавшись от тяжелой и непривычной крестьянской работы, его жена рано умерла. От первого брака у Трофима было три дочери – Фекла, Анисья, Елена (прожила 92 года – рекорд рода) – и сын Василий, младший. Старшая Фекла, 1870 года рождения, подалась в Петербург к своей тетке и устроилась в услужение. Овдовев, Трофим женился во второй раз. Мачеха не любила детей от первого брака, особенно доставалось младшему Васе. За малейшую провинность мачеха надевала ему на шею хомут и на целый день сажала в погреб. Девкам тоже доставалось. Поэтому Фекла, называвшая себя Фаней, по очереди перетащила их в Петербург.
Там Анисья вышла замуж за кучера, которого господа, отправившись за границу, прихватили с собой. Вернулись из Европы не в Петербург, а в Москву. Так Анисья стала москвичкой. Своим сестрам она привезла из поездки европейские обновы. Потом кучер Иван переквалифицировался в мельника, жили в Кудиново. У Анисьи имелось несчетное количество кур, которые были в полудиком состоянии и неслись где вздумается. Своей частенько гостившей у нее племяннице Елене она говорила:
– Ленка, пойди собери яйца.
И та их выискивала в траве и других укромных местах. Найденное выкладывала вокруг огромного самовара. И когда он закипал, яйца успевали свариться. У Анисьи было четыре дочери – Лиза, Мария, Валентина, Нина – и сын Саша.
Василий стал сапожником, ну и начал выпивать, как тому положено. А обувь шил замечательно. Так Фанина барыня заказывала только ему. Получит Вася плату за работу, оденется щеголем. А спустя некоторое время все с себя пропьет и является к сестре оборвышем. Барыня жалела его и через Фаню передавала старую барскую одежду.
– Зачем это? – говорила Фаня. – Все равно пропьет.
– Ну что ты, Фаня, такой замечательный сапожник и хороший человек.
Позднее он женился на Варваре, которая была то ли баптисткой, то ли адвентисткой, и резко бросил пить. И даже стал проповедником. Но здоровье было подорвано, и он умер в самом начале 1930-х годов (вероятно, в 1932-м), оставив жену и пятерых детей – Тимофея (1921), Евгения (1923), Надежду (1925), Веру (1927) и Валентина (1929). Варвара и Надежда умерли в блокаду, а Валентин – по дороге в эвакуацию.
