***
Петр Серафимович Старообрядцев работал главным врачом Центральной психиатрической клиники уже пятый десяток лет. Он давно превзошел возраст, который не должен быть по определению у руководителя психиатрической клиники. Человек в таком возрасте, не может руководить не только клиникой, но и собственным поведением, впадая в старческий маразм. Петру Серафимовичу самому порой казалось, что он давно потерял связь с реальностью и постепенно сходит с ума, становится «работающим» пациентом клиники.
Чем больше он старел, тем больше убеждался в этой догадке. Ему не хотелось подтверждать на себе истину народной пословицы: «С кем поведешься, от того и наберешься», а поэтому всячески старался абстрагироваться от своего порой неадекватного поведения в кругу коллег. Старообрядцев давно бы уступил должностное кресло какому-нибудь молодому психиатру, но желающих стать главным врачом «психушки» не находилось, а если и появлялись таковые, то Петр Серафимович тут же вспоминая свое «трудное восхождение на психиатрический Олимп», всеми силами сопротивлялся назначению любого претендента. В этом и проявлялась его старческая неадекватность.
О нем перешептывались коллеги: «И хочется и колется…, но никому сдавать пост не собирается». Сам же Петр Серафимович злился, что ему пришлось затратить в свое время колоссальные усилия, чтобы стать главным врачом клиники, а тут нужно вот так просто отдать должность… неизвестному преемнику…, обидно!
Во врачебном коллективе Петр Серафимович никому из докторов и заведующих отделениями повода не давал думать о какой-либо преемственности, он умышленно не готовил себе конкурента, «выжигая каленым психиатрическим железом» возможных кандидатов. Чтобы создать иллюзию «незаменимости», нужно вовремя пресекать любую инициативу подчиненных, постоянно говорить, что они не смогут справиться с обязанностями главного врача. И тогда действующий руководитель становится незаменим на длительное время.
Психиатрия для Петра Серафимовича была не только его поприщем, профессией и наукой, но и средством удовлетворения собственных амбиций от банального самоутверждения до мании величия в превосходстве над пациентами и подчиненными. И это само по себе являлось какой-то патологией, плохо описанной в специальной литературе. Его клиника, которую он возглавлял, переживая многих правителей страны, всегда пользовалась специфическими для подобных учреждений «привилегиями», особенно используемыми в последние двадцать лет новейшей истории России.
Во-первых, это закрытость, препятствующая распространению из клиники сведений о фактическом положении в ней дел. Во-вторых, исключительное право определять «опасность лица для себя и окружающих» по собственному усмотрению, не прибегая к доказательствам совершения этим лицом каких-либо социально опасных действий и изучению конкретных обстоятельств, связанных с госпитализацией.
В третьих, невозможность для пострадавших в результате принудительной госпитализации и неадекватного лечения доказать в суде ущерб, нанесенный их здоровью психиатрами, или присвоение их имущества, чему способствует нынешнее законодательство и лишение человека дееспособности «предприимчивыми» врачами. В-четвертых, имеется возможность поставить психиатрический диагноз любому человеку на свое усмотрение. Для этого не требуется никаких объективных методов – ни рентгеновских снимков, ни анализов, ни неврологических и нейрофизиологических исследований.
Психиатрические клиники еще с советских времен пользовались дурной славой. При «дорогом и всеми любимом» Леониде Ильиче в них «прятали» несговорчивых диссидентов и всех, кто пытался доказать абсурдность политики КПСС. И в настоящее время можно говорить о таких социально опасных явлениях в сфере психиатрии, с которыми связаны нарушения основополагающих принципов демократии и прав человека. Каждый день в психиатрические диспансеры по всей стране поступают тысячи людей. Большинство из них снова возвращаются в общество, но и они еще долго будут страдать от фармакологических и социальных последствий лечения в психиатрических клиниках.
Принято считать, что психиатрические больницы и психоневрологические интернаты предназначены только для людей, выживших из ума к старости или потерявших родственников, рассудок и способность самостоятельно обслуживать себя. А психиатры честно помогают им справиться с собственными проблемами, нервными и психическими расстройствами. Пребывание человека в данных лечебных учреждениях расценивается как проявление гуманности и заботы.
Но мало кто знает, насколько грубы и неэффективны средства и методы лечения, применяемые психиатрами, и насколько невыносимо находиться там больным, которые лишены доступа к информации, возможности беспрепятственно передвигаться и распоряжаться своим имуществом, страдать от отсутствия приемлемых условий содержания, ухода и порядка. Даже тишина и чистота в психиатрических клиниках бывают далеко не всегда. Больные постоянно чувствуют подавленность и безысходность собственного положения. Наряду с тяжелой психологической атмосферой и отсутствием жизненной перспективы угнетающее действие на них оказывают психотропные препараты.
Психиатрия для многих пациентов – это горькие слезы и поломанные судьбы. Психиатрия давно стала доходной индустрией, действующей с таким же гигантским размахом, как сфера развлечений. Только она склонна навязывать свои услуги насильственным образом и применять далеко не самые безобидные способы воздействия на психику человека, которые часто приводят к непредсказуемым и разрушительным последствиям.
И этому есть объективные причины, используемые в качестве обоснований: недостаточная изученность мозговых механизмов вообще, неясность генеза психических заболеваний в частности и не изученность метаболизма и механизма взаимодействия психотропных препаратов с нервными клетками мозга. У большинства пациентов пребывание в психиатрических клиниках привело не к выздоровлению, а к постепенной интеллектуальной деградации.
Множество психотропных препаратов быстро вызывает привыкание и зависимость, и получается так, что через некоторое время пациент уже сам не может без них обходиться. Большинство психотропных препаратов имеет такие побочные действия, что их прием не позволяет чувствовать себя и жить нормально. Для назначения психотропного препарата, психиатры никого не предупреждают ни о побочных действиях, ни о способности препарата формировать наркотическую зависимость.
Конечно, социальное, научное и прикладное значение психиатрии – неоспоримы. Вопрос не в том, чтобы вывести психиатрию за рамки правового поля и круга медицинских дисциплин, а в том, чтобы ввести ее в данные рамки. Психиатрия стала классической медицинской дисциплиной лишь благодаря Пинелевской реформе, когда больных перестали держать в цепях, а главой учреждения вместо управляющего в полицейском чине сделали врача.
