Чёрт в окошке.
Так пугать не надо.
Я провела детство в тех краях, где ещё живы были традиции, связанные с Рождеством. И это были не только гадания и колядования, но и так называемое "баловство", – когда толпы ребят "замораживали" двери иногда даже директора школы, заваливали окна снегом и пугали прохожих, нарядившись в чертей. Облачение сие было простым по тем временам: тулуп выворачивали наизнанку и получали обычно чёрную. а иногда с белыми пятнами мохнатую шкуру. Старая дедовская ушанка и вымазанное сажей лицо в потёмках казались как раз личиной нечистой силы.
Зачинщиком большинства проказ был мой троюродный брат. И бегал он быстрее, так что частенько после общих происков на мягкое место, по нему получала именно я. Однако, иногда нас провоцировали и сами взрослые. Когда мы начинали слишком шумно играть в небольшой избе, моя бабушка частенько говорила нам, что бы шли на улицу "да, например, попугали по старинке, как мы раньше делали".
Почти в центре деревни, в которой я гостила у бабушки, жила одна вредная старушонка. Около её дома была чудесная ровная площадка, а скраю был некрутой съезд на дорогу, и зимой можно бы было славно там кататься на санках. Но бабуська всегда прогоняла нас со своей территории – и летом, и зимой. Мы решили с братцем проучить старушку – попугать по старинке накануне Рождества. Как стемнело, мы с кузеном подкрались к кухонному окошку. Шторки были незадёрнуты, горела лампочка в абажуре и было видно. как бабка копошится у печи. Братец поскрёб наличник окошка и заглянул в окно. Лицо его было вымазано сажей так, что блестели белки глаз. Уши мохнатой шапки-ушанки смотрелись как родные, и весьма забавно торчали по сторонам. Вывернутый шкурой вверх чёрный тулуп, который был велик кузену. топорщился невообразимыми складками. И всё это великолепие увидела взглянувшая в окно бедная старушка… Она в миг побелела как мел и грохнулась в обморок, где стояла. Мы онемели. Рассчитано было на визги и метание по дому. Изба была заперта изнутри, окна запечатаны зимними рамами. Бабка недвижимо лежала на полу кухни, а мы пытались в паническом страхе за собственное благополучие, придумать себе оправдание. На наше счастье, старушка очухалась. Она медленно, с трудом встала с пола, и с опаской поглядывая в окошко, задёрнула шторы. Мы сидели зауглом дома напротив. Крадучись в тени домов мы побежали домой.
Чтобы было с нами, если бы старушка померла от такой шутки? Рано или поздно нас всё равно бы вычислили и наказали. Поэтому, прежде чем пугать людей дедовским способом, хорошенько подумайте о последствиях.
Соседи могут быть опасны….
Первый пожар в моём детстве случился в доме моих знакомых, знатных цветоводов, у которых оказалась соседка-поджигатель.
Все мы, живя в социуме, имеем соседей. Рано или поздно нам приходится сталкиваемся с проявлением их амбиций. Не дай Бог иметь соседей-захватчиков. которым вечно мало их территории. Но хуже иметь за стенкой человека, морально неустойчивого или доказано-ненормального. Любой ваш взгляд в их сторону может вызвать подозрения и домыслы. Человек может вас ненавидеть не за что – он выдумал причину своим больным воображением. Так случилось с двумя престарелыми сёстрами, моим знакомыми детства. Они жили в трёхквартирном доме, где средняя квартира принадлежала одинокой и очень мнительной бабуське. Она вечно ходила недовольная. что-то бурча под нос. Но на вид выглядела безобидной, с домашними делами справлялась сама и в квартире у неё было чисто. Цветочницы накануне события рассказывали, что соседка в тот день вела себя страннее обычного: в её квартире частенько как-будто что-то падало. На всякую открывающуюся дверь бабуська высовывала из своей двери всклоченную голову. Говорили даже, что накануне старушка открыто говорила в спину: "Да шастаете все здесь – подожгу." Никто не обратил внимание на перемену в поведении обычно просто ворчливой бабуськи. Ночью соседи поджигательницы довольно поздно почувствовали запах газа. Всё быстро заволокло дымом. Цветочницы еле успели выскочить в ночных рубашках на январский мороз, как в другой квартире взорвался газовый баллон. Пламя взметнулось до небес, его было видно на обоих концах деревни. Нас, детей, не пустили к пожарищу, но мы слышали, как страшно трещали проваливавшиеся внутрь горящие брёвна и как завывало пламя. Безумную старушку искали вокруг горящего дома, но пришли к выводу, что она сгорела. К утру, ещё потемну, отец моей одноклассницы поехал в командировку на своём камазе, и увидел поджигательницу, бодро идущую по ночной дороге в направлении районного посёлка.
Чтобы не спугнуть старушенцию, он развернулся в деревню, и, захватив пару приятелей, быстро поехал окружной дорогой, чтобы перехватить бабку. Схватить её не составило труда. Но пострадали две семьи, у которых сгорело всё и сама старушка осталась ни с чем. Правда, кров ей обеспечила психбольница.
Вывод: если поведение соседа вам не нравится и он стал проявлять к вам агрессию и угрожать, примите хоть какие-то меры. Иначе может произойти что угодно.
Как мои учителя двадцать лет поздравляли и прощались с учениками на костях.
Трибуна на могиле.
Районная школа, в которой я училась в старших классах, оставила в моих воспоминаниях весьма неприятный осадок. Больше из-за учителей, смотревших на учеников из деревень свысока. Хотя внешне она выглядела вполне презентабельно – белокаменные стены двухэтажного здания были всегда чисто выбелены, ко входу подходили через внушительную липовую аллею по асфальтированной широкой дорожке. С восточной части фасада возвышалась каменная трибуна, как в лучших традициях коммунизма. С неё десятки лет было сказано сотни приветственных и прощальных речей.
Школа, говорили, была построена на месте разоренной после революции деревянной церкви. А кирпичи привезли тоже из разграбленного и разобранного монастыря, расположенного неподалёку. Хотя школа была построена крепко, трибуна, возведённая вместе с ней из тех же кирпичей, постоянно разрушалась. Так что однажды один из директоров решил разобрать её и построить новое возвышение, уже по новой моде – компактно и открыто. В это время мы занимались садоводством на уроке труда как раз недалеко от проводимых работ. Мастера сначала довольно быстро разобрали ветхую верхушку и приступили к расчистке поверхности. Вдруг послышался грохот и треск. Над местом работ поднялись клубы пыли. Мы было рванули посмотреть, но учитель нас близко не пустил. Но видно было, что внутренняя оставшаяся часть провалилась внутрь. Из этой ямы кашляя вылезли рабочие, и один из них бросился в школу. А бригадир попросил учителя нас увести внутрь здания. Потом очевидцы. наблюдавшие за развитием истории из окон школы, рассказывали, что к провалу приехала милиция, потом подошёл батюшка в рясе. Детей отогнали от окон. Но утечка информации всё же произошла – под трибуной нашли гроб священника. Почему именно его? Рабочие, провалившиеся в склеп, над которым построили трибуну, буквально попали в гроб к почившему через расколотую упавшим камнем крышку гроба. Останки почти истлели, но рыжая длинная борода, окамлявшая высохший череп была как живая. Как и рука, лежавшая на старинной книге (евангелии). Гроб тут же извлекли и увезли к батюшке тогда ещё в молельный дом. Позже, недалеко от школы, и значит, почти на историческом месте построена была новая церковь. А между ней и школой теперь спокойно почивали в простой могиле под каменным крестом останки священника. Я ходила к могиле перед экзаменами. Всегда сдавала хорошо.
