В третьем часу ночи сладкий сон Эдика прервал требовательный телефонный звонок.
– Эдик, приезжай ко мне сейчас же! – услышал он возбуждённый голос Фёдора Шкоды, бывшего однокурсника Эдуарда по университету.
У Эдика замерло сердце:
– Что случилось?
– Я такую повесть написал, такую повесть! На уровне лучших мировых стандартов. Ты обязательно должен её слышать!
– Ночь же на дворе, – устыдившись невоспитанности приятеля, сказал Эдик.
– А, всё равно! Такая повесть, такая повесть – закачаешься! Я немедленно должен её тебе читать.
«Удивительное внимание к моей скромной персоне!», – подумал Эдик. Ведь он не был литературным критиком, да и Фёдор не относился к числу близких его друзей. Но отказать своему старому знакомому Эдик не смог:
– Ладно, приеду, – сказал Эдик, повесил трубку и завалился спать опять в радостном ощущении, что отпуск только начинается и утром не нужно идти на работу, а можно будет понежиться в кровати и хорошо отоспаться.
Его сон был крепким, но не долгим: примерно через час звонок повторился.
– Ну, почему ты до сих пор не у меня?! – удивлялся Фёдор на другом конце провода. – Сколько можно ждать?
Трясясь в первой полупустой электричке, Эдик глядел в окно на мокрые после дождя деревья и удивлялся причудам Федьки. Прикольный он все-таки, и фамилия у него прикольная – Шкода. С Эдиком они вместе учились в Политехническом университете года три, затем Шкода отчислился из университета и связь с ним прервалась.
Несмотря на то, что Шкода был малообщительным и сторонился шумных компаний, его многие знали в университетских стенах. Прославила его не столько фамилия, сколько история о том, как Шкода сдавал экзамен по теормеху. Эту историю пересказывали даже после ухода Шкоды из университета. На экзамене с Федором случилась пренеприятная история. Он умудрился пронести в аудиторию учебник по предмету и нагло, но благополучно списал с него свой вопрос. Однако непосредственно во время экзамена здоровенный, тяжёлый как кирпич учебник предательски вывалился из-за пазухи Ильи и больно ударил экзаменатора по ноге.
– Ой! – вскрикнул доцент и угрожающе изрёк:
– Ваш учебник упал мне на ногу!
– Этот учебник не мой! – возразил испуганный Шкода.
– Как же не ваш?! – изумился экзаменатор.
– Точно не мой! – настаивал Шкода. – Он поднял злосчастный учебник и дрожащим пальцем указал на фамилию автора:
– Вот, смотрите, здесь же написано: Кикоин. А моя фамилия – Шкода. Значит и учебник не мой, а Кикоина.
Преподаватель после секундного замешательства вдруг громко захохотал. Все присутствующие на экзамене уставились на хохочущего доцента. Сквозь смех он наконец произнёс:
– Учебник Кикоина. А у этого фамилия вовсе не Кикоин. А как? Шкода? Ха-ха-ха!!! – экзаменатор захохотал ещё пуще прежнего и повалился со скамейки прямо в проход аудитории.
Экзамен был прерван. Правда, ненадолго.
Чем занимался Шкода после университета, Эдик достоверно не знал. До него доходили кое-какие слухи о том, что Фёдор выдаёт себя за потомственного экстрасенса, ведёт частный приём женщин, склоняя их к сексу. Эдик воспринимал подобные слухи с улыбкой. Он симпатизировал своему незадачливому знакомому, и когда они случайно встретились в электричке пару месяцев назад, сразу узнал Федю, обрадовавшись встрече с давним приятелем. Шкода рассказал, что он и в самом деле приобрёл необычные способности, но в настоящее время приостановил частную практику, потому что решил стать знаменитым писателем. Для этого он забросил все свои дела и снял комнату за городом, чтобы, отгородившись от городской суеты, с головой погрузиться в творчество.
Эдик не удивился, они и сошлись-то в университете потому, что оба пытались писать рассказы. Эдик – юмористические, Фёдор, по мнению его немногочисленных слушателей, – какие-то непутёвые, полу мистические.
Эдик поинтересовался, о чём же пишет Фёдор спустя столько лет. Тот пригласил Эдика к себе и Эдик принял приглашение: ехать было недалеко, всего пару остановок на электричке. Эдик жил в Новой Деревне около станции, а Шкода снимал комнату в Лахте. Комната оказалась с отдельным входом на первом этаже частного деревянного дома. Фёдор причитал Эдику свой рассказ «Ужас», где он описывал ощущения человека, провалившегося в канализационный люк. Рассказ был весьма странным, показался Эдуарду каким-то бессмысленным, бесполезным, но Эдику – очень доброму в душе человеку – было как-то нехорошо, нелюбезно критиковать, придираться к неокрепшему ещё творчеству, и он, боясь огорчить малознакомого, в сущности, человека, похвалил Илью.
Кто-то рассказал потом Эдику, как Шкода ко многим приставал со своим рассказом, приговаривая: «Вы знаете Эдика Смирнова? Он работает в полиграфическом университете, прекрасно разбирается в литературе и оценил моё произведение по достоинству».
Шкода предложил свой рассказ сразу нескольким солидным литературным журналам, затем на какое-то время снова исчез, и вот этот ночной звонок, вовсе не обрадовавший Эдуарда. И всё же поспешность, с которой Фёдор требовал встречи, не могла не интриговать, настойчивость читать повесть именно Эдику льстила его самолюбие. Эдик отряхнулся ото сна и приехал в Лахту, готовый с головой окунуться в творчество поджидавшего его приятеля.
Они встретились в дверях маленькой комнаты. Фёдор был в рваной майке, огромных семейных трусах, уличных сандалях, нацепленных на босую ногу. Лицо его светилось радостным возбуждением, волосы торчали во все стороны, упругие вены вздулись у висков.
– Проходи скорей! – громогласно изрёк Шкода, без церемоний усадил Эдика в скрипучую кровать, сам оседлал единственный стул, эффектно, словно пещерный человек, стремящийся выжать огонь, потёр ладони рук и, откашлявшись, приступил к чтению.
Повесть с интригующим названием «Малыш и мир» начиналась своеобразно: «Больше всего на свете Мария любила свою работу. Каждый день приносил ей новые знакомства, новые ощущения и наслаждения. Работа доставляла ей истинное удовольствие, ни с чем не сравнимую радость, возвышающую чувство собственного достоинства. И как можно не радоваться, когда прекрасно знаешь своё дело, когда твоё ремесло, твой вдохновенный труд расправляет мужчинам морщины, делает их стройными, красивыми и мужественными.
Мария работала проституткой в гостинице «Москва». Её трудолюбие не имело предела, и в поисках новых связей, новых клиентов она ждала известного всей округе Женьку Титова, сутенёра по кличке Малыш».
Слегка шокированный таким началом, Эдик улыбнулся, припоминая, что у Шкоды в студенческие годы имелся недруг, которого так же звали Женька Титов. Фёдор принял улыбку Эдуарда за одобрение и продолжил чтение:
