Марина Тмин - Страсти готовы

1

почва, посиневшая от красителей – зелень

стоптана? крытых павильонов прелое удушение.

мне было приказано (скорее – велено)

переписать историю человеческих отношений.

ходят безголовыми, путаются в пуговицах,

страницы вымарывают союзов, заключённых

на небе, заключённых в постелях устрицы

высматривают – чем поживиться, на чем бы

сыграть: на нервах, на жалости, манипулируют

фуникулеры нежности на гору ползают,

поэты уступили поп-звёздам половину мира,

и позиции с каждым днём сдают, порознь

сердце и разум, стукающее – в коробочке,

разум не окуклился и не вылупился, цыпой

остался размером с грецкий орех, протёр очки,

неконтролируемым осадком на поле выпал.

тесто в замесе со свободными электродами,

молекулы воздуха бьются о молекулы водорода,

день завершается длинными болезненными родами

очередного урода.

2

грыжи крыш распластались пузиками наружу,

пудингом облаковым, ангельским – в банки,

мы сегодня общечеловеческое разрушим,

разрушимся, полем битвы сделалась спозаранку

вытоптанная долина с абрикосами и инжиром,

в сто пятой симфонии отделилась музыка от смычка,

дети, запуганные домовыми и Мойдодыром

во взрослой жизни набирают на три очка

меньше тех, кто бесстрашно кидался кукол

из огня вытаскивать в театре кукольном,

тех, кто сам заделался маленьким милым муком,

стал покрошенной в блюдо с салатом рукколой,

стал солдатом. во всю спину выжег и флаг, и знамя,

гимн выучил наизусть, от зубов отскочит,

дети, когда-то бывшие, кажется, в чём-то – нами,

партизанами исчезают бесследно в тягучей ночи,

как резинка жевательная – вкуса на два жевка,

силы на два плевка, да и те заколотят досками,

куда вы смотрели, как допустили – как?

то, что мы оказались так рано взрослыми.

3

не назначат за нашу поимку цен,

целоваться в лифтах нынче запрещено,

опускаться в шахту, ниже, где ни на цент

не дешевеет ни музыка, ни вино,

где дорожает искренность – не бельме —

сторожил на помойке слепленный – данке шон —

куличик, запрыгнул на верёвочку, промелькнул в огне

и ушёл.

в буквальном смысле набожность – это грех,

но если глубже копать, то – тень

улизнёт в трубу, в решете прорех

засчитали падение как колен

преклонение, там говорит Мари;

там разыскать не сына бы, а отца,

от Римской свечи разгорелся Рим…

винца?

4

дымовая завеса. раннее утро. подвал.

бутылка. в пепельнице – бычок.

я тебя – помнишь? – королевой когда-то звал.

дрожь. спусковой крючок.

скобы. скобки. от точек до запятых,

потом с другой ноги – на попятную.

зал переполнен криками понятых.

празднуют души жадные

победу. война. газетные заголовки

пестрят твоим именем, туфлями остроносыми.

как ты косишь, обиженно хмуришь бровки.

девочка-ярость,

девочка-пепел,

девочка-Косово.

стоять. стоять. иначе начнут пальбу.

дымовая завеса. гуманитарии – сквозь коридор

проходят. просьбу? давай

любую,

я на тебя любуюсь. камера. пуск. мотор.

5

всё вероятностное складываешь в уме,

дышишь – спокойно. здесь все по правилам.

доброе утро, расправленное во тьме

покрывалом в рубчик, объявляют минуту славы;

спят покойницкие, мертвецкие, аллеи морга —

бам: судороги по телу органа,

судьба – в ногах улёгшийся беспокойный корги,

и хозяйка его —

Фата Моргана.

вращай барабан, что ты вертишь зрачками,

ставки на красное, чёрное и к нулю

прибавляешь зареванное под очками,

подставляешь печень под острый клюв.

древним греком воспаряешь к светилу,

крылышки по бокам сандалий и на спине.

человек не летает, но роет себе могилу,

одна миллионная на то, что покой – на дне.

6

пустые дороги, песчаные бури, отцами живого;

войском смешным оловянных бойцов ополчение,

гротеск усвоения истин, процесс научения,

постижения сути, поглощение песни и слова.