Марина Тмин - Воздух свободы по цене перемен

что ни день, то мне нужно выйти в пляс,

нужно выйти в круг и сжигать врага.

что ни день, то нам стало мало нас,

это черт глядит, спрятавши рога.

это воет волк, это ветер спит.

это лес в ночи не колышется.

тростниковый дом хорошо горит,

хорошо дышать, плохо дышится.

это берег крут, это дёрн да ил,

это почвы срез, да Луны кусок.

это в рёбрах бес нас подговорил

посидеть в лесу хоть часок.

в сердце вырос страх, опоясал страх,

сжал запястья, хрупкую грудь сковал.

я иду пою обо всех ветрах,

о начале войн, о конце начал.

это я сдаюсь, больше нету сил,

больше ночи нет, зорька занялась.

это страшный лес, это горький дым.

это просьба, нет, это злой приказ —

не ходите в ночь, не хотите спать,

не любите нас, мы переживем.

мы уйдём туда, выстроим опять

тростниковый дом.

делай что-то – бери и беги, бери и беги.

жизнь поставив на автопилот – не выйдешь

сухим из воды, примем сначала на ход ноги,

посмеёмся, прицелимся – выше крыши,

прыгнем выше головы, галопом через ограду,

через тернии к звёздам, через кладбище —

в детский лагерь, или в какой другой, где гады

живы ещё, сидят ещё, ищут-свищут тебя ещё.

будешь выскочкой – приготовься падать

с высоты гаражей или полёта птичек,

дамы и господа, сегодня вам на радость

ничего не сделаем, просто сгорим, как спички.

Жизнь в замкнутом телесном пространстве

не соответствует ожиданиям вообще.

свет искажает палитру красок,

луч преломляет природу вещей.

окна запахиваются, чтоб не продуло,

дверь запирается на замок.

за пятьдесят с лишним лет интересней стула

найти ничего не смог.

здравствуйте, барыня, здравствуйте, барышня,

позвольте вас осквернить,

тело земное – драконья башня,

пещера, где сталактит

свисает китайскими колокольцами,

свищет, как соловей.

я, как змея, играючи, кольцами

обвил и сделал тебя своей.

Вопреки предписанию на тюбике зубной пасты —

выбираем тройное бездействие.

маленький пасует пред ликом властным,

падает, пропадает, прелюбодействует.

как ни крутись, как ни крути педали,

не положено больше – большего не дадут.

предположим, возрадуешься тому, что дали,

налоги, инспекторы, дети, инквизиторы – тут как тут.

в айти не сунешься, но куда ни сунься – везде айти.

маленький спасается бегством от груза тени,

собственные мысли, куда ни ткни, некуда идти,

плешь проел, за проезд передаёт неврастеник.

психологу отвалил маленький половину зарплаты,

чтобы разобраться в том, что внутри бушует.

рыцарь стягивает со скрипом латы,

сам себе аплодирует, сам себя отпевает, сам себя поминает всуе.

Неблако разродилось снождем,

женщина-вамп в голубых колготках

спрашивает, спрашивает кого-то,

чего мы все, собственно, ждём?

отчего мы не делаем головокрут,

ни по часовой, ни против движения?

в голосе угадывается раздражение,

женщина-вам взбирается на оголенный прут,

через который ведут к домам электричество,

через который сообщаются с космосом,

женщина-ва расплетает косы, сон

снится полу-человеку неприличный.

бьет током, только в бок, только бог

способен узреть, как женщина-В,

обезображенная, делает стойку на голове,

и кричит, что никто не поселится между ног.

женщина спускается с крыши в костюме

защитном, с мечом, говорит: я такое видела!

говорит: всем воздастся, да по делам,

и на страшном суде все склеится в сумму.

спрашивает женщиновек у собеседника:

вот вы прождали полжизни в тупом бездействе,

отчего и вам наверх не подняться? лезьте!

но он схлопывается и исчезает, бедненький.

Что ты делаешь?

Я наряжаюсь и крашусь.

что ты делаешь?

пытаюсь забыть вчерашнюю

что ты делаешь?

боль, которая режет.

что ты делаешь?

хочу, чтобы было как прежде.

что ты думаешь?

я – об улитках и съёмке.

что ты думаешь?

что нужно спасти котёнка,

что ты думаешь?

что во дворе беспризорный.

что ты думаешь?

о каждом своём позоре.

что ты чувствуешь?

во всем разочарование

что ты чувствуешь?

мне не подходит имя мое и звание.

что ты чувствуешь?

безумие и отвагу.

что ты чувствуешь?

что я мараю бумагу.

что тебе хочется?

стать спокойной, уехать к морю.

что тебе хочется?

к теплу прижаться, не видеть горя.

что тебе хочется?

сказать спасибо.

что тебе хочется?

видеть, как все красиво.

что ты знаешь?

я ничего не знаю.

что ты знаешь?

если нет любви – умираю.

что ты знаешь?

что человек достоин прощения.

что ты знаешь?

что нам простят прегрешения.

что ты видишь?

всюду несправедливость,

что ты видишь?

в лицах надежду на милость.

что ты видишь?

только добрые сны.

что ты видишь?

приход весны.

Время лечит, но это бесплатная медицина,

приходишь – занимаешь, живая очередь.

мне только спросить, у меня запись, а у меня – талончик,

а у меня…и пошли рассказы про мужа, свекровь и сына.

аппаратура вся устарела, с прошлого века

скальпели, пинцеты и бормашина,

куда вы лезете, пропустите беременную, мужчина!

как вам не стыдно! и вы себя считаете человеком?

врач осматривает, скалит зубы, допрашивает,

но очевидно, слушает вполуха, скорей разделаться,

врач поедет на такси домой, пива возьмёт, разденется,

нам за это не платят, так что это забота не наша.

ради приличия отправляют сдавать анализы,

пускают галопом скакать с бумажками по окошкам,

потерпите, любезный, ещё немножко,

вам волноваться, в вашем-то положении, никак нельзя.

заживет само, вкривь и вкось зашьётся,

рана же не серьезная, никуда не денется,

ходят к нам с разбитым на части сердцем,

а оно лечению, между прочим, не поддаётся.

так, городской портрет:

скучный сухой асфальт,

ранне-весенний бред,

звуки веселых свадеб.

площадь Свободы – чек,

театры, вообще, и все.

пьяненький человек

бодро к метро ползёт.

на Руставели стрит

возле Парламента

музей по ночам закрыт,

у ворот – маета.

вот в переулке – бар,

скромный чугунный мост,

поэт поправляет шарф,

прячет свой поэтический нос.

скрипка скрипит зубами,

всюду – родная речь.

Кура течёт зигзагом,

как же ещё ей течь?

поэт, спотыкаясь, брёл,

камни пинал ногой.

романтики ореол,

поэт уже сам не свой.

всюду льётся вино,

всюду – роскошный бал.

миленький друг, Нино,

я уже так устал.

я видел тысячи мест,

я прожил тысячу лет.

всюду, где город есть,

страдать обречён поэт.

нужен ему надрыв,

печальная канитель.

выходит поэт из игры

к милой Нино в постель.

согрей меня, сладкий зной,

я город сполна познал.

проснусь я другой весной,

проснусь. я пообещал.

Вот комната, в которой нет Луны,

Где нет

пластинок, и игла скребёт

иссохшиеся нервы круглый год,

где стены вздохами отжитого полны.

вот комната, в ней стул и потолок,

настойка на столе, учебник и тетрадь,

не глядя в ноты начинает подпевать

протёкший кран, я починить не смог.

вот комната, где на полу матрас,

где в вазах – розы, на стене – плакат.

я рад, я бесконечно, знаешь, рад,