Дмитрий Логинов - Стрела и крест

Стрела подобна солнечному лучу.

Из этого родился древнейший мифологический сюжет: сияющий герой поражает стрелою (дротиком, копием) – клубящегося темного змия. Так пробивается солнечный свет сквозь тучи, разгоняя на земле тьму.

Так Небо сходит на землю во плоти света.

Очень интересное сведение о стреле, как о предмете культа или об орудии магии мы находим у Ямвлиха. Он засвидетельствовал в своей книге «Жизнь Пифагора», что странствующий философ Абарид Скиф передал знаменитому Пифагору Самосскому (VI в. до Р.Х.) некую таинственную стрелу, которую специально принес для этого с далекого берега Венедского залива (теперь Балтийское море).

Что это была за стрела?

Историческая наука знает, что скифы (то есть древние руссы) первыми из народов научились отливать медные граненые наконечники. (Сравним: западноевропейские племена не считали костяной наконечник анахронизмом даже и до XIII века.) Но странник приходил к Пифагору не для того, разумеется, чтобы похвастаться достижениями своего народа в ремеслах.

Согласно утверждению Ямвлиха, стрела, принесенная Абаридом, обладала сверхъестественной силой. Взяв ее в руку или же оседлав посвященный мог преодолевать по воздуху такие преграды, как водные широкие пространства или же хребты гор.

У современного читателя подобное сообщение вызовет, разумеется, лишь улыбку. Но скепсис будет обусловлен поверхностностью суждения. Античные мудрецы изъяснялись, нередко, символами. Главе сирийского ордена неоплатоников Ямвлиху был известен, конечно, такой язык.

Стрела представляла знак высшего посвящения в Русскую Северную Традицию. Об этой древней Традиции мы рассказываем подробно в книге «Планетарный миф» (М.: Альва-Первая, 2008). Знаменуемая стрелой степень именовалась Тиетай или Странник. Ее обозначала на письме сакральная руна Тиу: б – «стрела». (Название этой руны перекликается со звучанием таких русских слов, как «тетива» и «тула»[1]).

Вручение стрелы Абаридом символизировало посвящение Пифагора в Странники. Такая степень предполагает обладание некоторыми из тех возможностей, какие обыкновенно люди приписывают богам. Когда посвящение совершилось, ученики Пифагора стали именовать его не иначе, как Аполлоном Гиперборейским.

Странствующий мудрец, который остался в истории как Абарид и Скиф (так называют его Платон, Гимерий в своих Эклогах, а также и Гераклит Понтийский) был представителем древнего северорусского жреческого сообщества. И он был, как это называлось в те времена, его царь-жрецом. Он потому и был прозван греками Абарид (искаженное Ободрит), что принадлежал к роду бодричей (ободритов).

Из этого же рода произойдет, почти полтора тысячелетия спустя, «варяг» Рюрик[2]. Его, как внука своего и единственного легитимного наследника (других убили в бою) призовет в 862 году на княжение Гостомысл. И тем стяжает у русичей, кривичей, словен, чуди, веси и других племен Северного Союза почетное прозванье Благоразумный.

«Бертинские анналы» сообщают, что Рюрик был христианин и во святом крещении получил имя Георгий[3]. Поэтому, почитая христианскую веру и землю русскую, взошел на престол последней именно 21 сентября, то есть на Рождество Богородицы, покровительницы Руси. Рюриков соратник Аскольд сделается первым «официальным» (за полстолетия до Владимира Святого) крестителем Руси Киевской.

Духовная позиция Рюрика объясняется его принадлежностью к роду бодричей. Волхвы последних сохранили в чистоте Северную Традицию, которая испокон предсказывала пришествие воплоти Сына Бога. И верность этой Традиции отразилась в геральдике высшей аристократии. Герб Рюриковичей напоминает не столько падающего на добычу сокола или же трезубец, сколь наконечник стрелы. Он обращен вниз, и это знаменует путь солнечного луча – нисхожденье с Небес на землю.

Наконечники стрел эпохи бронзы (музей Слободской Украины, Харьковщина)

Сходство с наконечником стрелы особенно заметно на гербе такого прославленного Рюриковича, как Святослав Хоробрый, который сокрушил в 965 году иудаистскую рабовладельческую Хазарию.

Печать Святослава Хороброго

Прямо над гербом на печати этой изображен христианский крест. А между тем Святослава в современной научной (да и клерикальной) литературе принято изображать оголтелым язычником.

Конечно же, Святослав (как и равноапостольный Константин Великий) не только не препятствовал почитанию богов, но и лично чтил их. Однако это вовсе не означает, что Святослав отвергался Бога Триединого Всевышнего. Вот что говорит про этого Рюриковича Священник Виктор Кузнецов: «Великий князь Святослав, даже если допустить ту мысль, что он не был крещённым… всё же совершал многие свои деяния как христианин по сути. Можно с уверенностью сказать, что та война, которую он вёл с хазарами, была не только патриотической по своему направлению, но и религиозной, ибо велась она против антихристиан – хазар… и (представляла собой) удар по талмудическому иудейству. Можно также сказать, что великий князь Святослав… был по своим действиям предтечей св. преподобных Геннадия Новгородского и Иосифа Волоцкого, противоставших против чумы ХV-ХVI веков на Руси – ереси жидовствующих»[4].

Таким русский народ и запомнил Святослава: православным рыцарем-крестоносцем. Даже на футболках рядом с изображениями его можно видеть не только стилизованный наконечник стрелы, но и крест. (Кстати, под знаменем Святослава сражались три сотни православных витязей христианских, которыми командовал младший брат Святослава Улеб[5].)

Однако возвратимся к стреле, которую Абарид за полтысячелетия до Рождества Христа передал Пифагору. Как мы сказали, то был посвятительный символ, и притом высший. Материальный предмет, который избирается таковым, неслучаен. Он представляет собою как бы овеществление той идеи, той мудрости, в которую совершается посвящение. Какую же сакральную весть воплощала собой стрела?

Ненарушимое правило мистерий состоит в том, что культовые предметы их несут не один лишь смысл, но уровни смыслов.

Уровень очевидный, поверхностный: коль скоро посвящение в Странники, то символ и есть стрела – идеальный странник. Она свободно достигает «из пункта А и в пункт Б» практически по прямой, а точнее – по наклонной дуге. Почти не существует препятствий, которые бы могли прервать странствие.

Но есть и уровень более глубокий. Ведь речь идет о духовном странничестве, о поиске Вольной Воли. Стрела свободна в полете, но обретает его лишь тем, что ее стремление послушно воле пославшего. Но этот пославший достоин повелевать потому лишь только, что воля его совпадает с веленьем Неба, которому он послушен. Царевичи в русской сказке безропотно берут в жены ту, около которой упадет выпущенная ими стрела. Свобода не достигается ни бунтом, ни отказом от него ценою подневольной покорности. Свобода обретается лишь вольным и безграничным доверием во всем своему Творцу, как маленькие дети без понуждения силой и радостно исполняют волю родителей. Синархия – то есть симфония благочестивых воль разных уровней – пронизывает вселенную словно луч вышнего Света или небесная Стрела.