Заметив на земле на поляне среди густого леса яркие костры трех сигнальных костров, пилот самолета поправил курс на них, а механик открыл люк двери, чтобы десантникам было удобней совершить выброску.
Четыре парашютиста быстро и безмолвно один за другим канули в черный провал люка и вслед за ними полетели тюки с радиостанцией, оружием, продовольствием – всем, чего не хватало в наземном отряде для продолжения диверсионных действий в тылу врага. Настала очередь пятого. Он подошел к дверце и ухватился за ее край, готовясь к прыжку. И в этот момент у Телегина появилось ощущение, что сейчас произойдет что-то нехорошее.
Инструктор Телегин любил гармонь, тихие вечера на закате, рыбалку, а ему приходилось летать в тылы противника, выбрасывать литературу, оружие, группы подрывников и разведчиков. Отрываясь от площадки самолета, они падали на чужую, враждебную, неизвестную им землю. Одних Телегин знал и сочувствовал им: «Вот и они не увидят ни гармони, ни ласкового заката…». К другим относился равнодушно: «У каждого своя судьба, свое дело» – думал он. Его делом было подготовить парашютистов, проинструктировать их, проверить матчасть, помочь преодолеть ту самую секунду, что отделяет человека на твердой площадке самолета от пустоты зияющей бездны без опоры, без защиты. И на этот раз он также поторопил парашютиста.
– Ну!
Ответа не последовало. Парашютист не отвечал.
– Прыгайте!
Парашютист крепко сжимал пальцами косяк дверцы. Даже в темноте неосвещенного самолета видно было как он побледнел…
Телегин попробовал оторвать от косяка его руки, ничего не получалось. Впрочем, Телегин и сам знал, что рук парашютиста ему не оторвать. Самолет делал четвертый круг над вражеской территорией и Телегин нервничал. Темнота внизу молчала, но в любой момент их могли засечь вражеские зенитки и тогда, даже если бы и удалось уйти невредимым, задание все равно осталось бы невыполненным. Второй раз! Да, второй раз. Телегин возил этого парашютиста на выброс и второй раз повторялась с ним такая история.
