1. Глава 1
Я пришла к нему на работу, в офис его крупной строительной фирмы, чтобы увидеть их вместе.
— Привет. Тебе нравится спать с моим мужем? — осматриваю девушку с ног до головы. — Красивая у тебя юбка. Короткая, ненавязчивая.
Мне хочется разреветься: громко, жалобно, содрогаясь всем телом от разрывающей душу боли.
Секретарша, опешив, отходит от стола начальника.
— Эх. Надеялась застукать вас в более интимной обстановке. Но как есть. — Плюхнув на пол его кабинета дорожную сумку, разворачиваюсь и иду домой.
Они ничего такого не делают: он просто сидит за столом, она подает ему документы на подпись. Похоже на то, что они просто работают. Но женская интуиция не дает мне покоя. Больно. Слезы душат. Особенно сильно жалко дочку. Она любит папу. Как я ей скажу? Это разобьет ей сердце.
— Дорогая, ты чего? — Догоняет меня муж в коридоре. — Это чьи вещи?
Мне тяжело, но я не покажу ему своей боли. Пусть думает, что мои чувства давно угасли и мне все равно. Будто я отпускаю его на все четыре стороны. На самом деле острая боль в груди не дает мне покоя.
Однако женская гордость спасает от унижения. Я прячусь за ширмой равнодушия и сарказма.
— Твои, дорогой. Я сложила носки и трусы по цвету. Так тебе будет легче переехать к ней.
— Но я против! Мне нужна моя семья!
Хочется ему верить, мы ведь не чужие. Но вначале сошла нет наша интимная жизнь, потом он случайно прислал мне не то сообщение. «Когда тебя забрать из больницы? Я освобожусь ближе к шести». Тогда меня обуял ужас. Какая на фиг больница, когда я дома с любимой доченькой?
— Не выдумывай! — Пытается обнять муж, в нос ударяет дурманящий, пьянящий и очень сладкий запах жасмина.
— Ты пахнешь ее духами!
— Тебе кажется. Просто наши вещи висели рядом. Я люблю тебя, — клянется муж, стараясь остановить меня.
Не могу на него смотреть. Не хочу! Меня тошнит от его оправданий и от того, как он пытается быть искренним.
— Ты так говоришь, потому что в случае развода все заработанное тобой будет разделено пополам?
Муж разжимает ладони. На мгновение словно замирает, но затем снова улыбается. Раньше меня завораживала его улыбка, теперь я только и думаю о том, что он точно так же улыбается ей.
— Нет, — продолжает он стоять на своем, поднимает руки, касается меня, гладит плечи, заглядывает в глаза, стараясь убедить. — Ты нужна мне.
— Ты купил ей машину! — Неделю назад этот факт добил меня окончательно.
— Я просто одолжил ей денег, солнышко. Она вернет, когда накопит.
Несмотря на страдания, усмехаюсь, это действительно смешно. Во рту горько, будто я напилась американо в чистом виде, без молока и сахара.
— Каким образом? Пойдет работать в службу эскорта? — Болезненный смех разрывает грудную клетку.
Предательство — это всегда ужасно. Как мы до такого докатились? Ведь я любила его как сумасшедшая. Наши чувства горели, словно огонь. С ним я была живой и яркой.
И у нас родилась дочка. Забеременеть получилось довольно быстро, и роды прошли без особых осложнений, но Кира с самого начала была такой сложной. Она и сейчас, в свои три с лишним годика, очень часто устраивает истерики. Хнычет, топает ножками. В доме постоянный крик. Она не любит спать одна и часто просит меня лечь с ней. Она вообще очень сильно привязана ко мне и буквально не отлипает. Признает только мою маму. С той, если долго упрашивать, соглашается погулять.
С рождением дочки я стала уделять мужу все меньше внимания и однажды обнаружила, что что-то не так. Мой муж никогда не паролил телефон и не прятал переписку. Часто кричал из душа: мол, прочти, что там написали, ответь за меня, скажи — перезвоню.
А потом появился пароль. И он перестал просить читать свои сообщения…
Вспомнив об этом, я как будто зависаю, словно нахожусь в прострации.
— Солнышко, поезжай домой. Давай я сегодня вернусь пораньше, мы закажем пиццу и устроим что-то вроде праздника? Хочешь, я куплю твои любимые пирожные?
— Пирожные?! Ты что, издеваешься? — голос срывается, очнувшись, скидываю его руки со своих плеч. — Купи их своей любовнице! А пока лучше придумай, как именно сообщить нашей трехлетней малышке, что папа с мамой больше не будут жить вместе.
Оттолкнув его, снова пытаюсь уйти. Когда-то кто-то великий сравнил мужскую измену с быстрым ночным перекусом. Но разве от этого легче и меньше ломит в груди? У меня ощущение, будто я заболела воспалением легких.
Меня шатает. Сил почти не осталось. Но я не из тех, кто прощает.
— Эва! — Пытается поймать мою руку. — Я клянусь тебе, ничего не было.
Как и весь последний месяц, он упорно настаивает на том, что ничего между ними нет и никогда не было. Будто семья для него самое главное, и я, как его жена, должна задуматься о том, что развод нам обоим не нужен. Ведь ломать легко, а строить гораздо сложнее.
— Кира подрастет, и все у нас будет замечательно. Просто сейчас период такой.
В маленьком рюкзаке за спиной звонит мой телефон. Сразу думаю о дочери, потому что этот сигнал у меня поставлен на маму. Они с Кирой сейчас на прогулке. Я хотела как можно скорее решить вопрос с мужем и его любовницей и вернуться к ним.
— Алло! — Тревожусь, мама обычно не звонит, она вообще не любит телефонов.
Но сейчас ее голос наполнен паникой. Она захлебывается слезами.
— Доча! — воет она.
— Господи, что случилось?
— Они запихали ее в машину. Я видела. Я не смогла догнать… Я отошла буквально на секунду. Тут возле почты детская площадка… Наши соседи и их дети. Они играли все вместе. Я не смогла…
Муж вместе с его шалавой перестают существовать. Мир буквально рушится на части.
— Я же тебя просила никогда не оставлять ее! Ни на секунду! Ни на мгновение! Как ты могла?! — что есть силы кричу на собственную мать.
Мне плохо. Тело будто током простреливает, проваливаюсь в панический ужас. Оборачиваюсь, с трудом удерживаясь на ногах. Нахожу глаза пока еще мужа и произношу хриплым шепотом:
— Наша дочь пропала.
2. Глава 2
— Моя дочь?! — меняется в лице муж. — Ты потеряла мою дочь?!
Черты лица грубеют. Глаза становятся не просто карими, а черными как ночь. Ему больше нет дела до меня и моих претензий. Он не старается скрыть свою измену, уговорить или утешить. Богдан готов меня убить за то, что я не уберегла продолжение его рода.
— Как ты могла оставить ее одну? — Заставляет отшатнуться. Загоняет в угол. Давит авторитетом.
— Ты что, дура? И не знаешь, что таких маленьких детей нельзя оставлять одних?!
Мне приходится пятиться. Прислониться к стене. Прижаться затылком.
Каждый человек воспринимает горе по-своему. Ему страшно. Ему больно. Он обожает Киру. Никогда не обижает ее, все время таскает на руках. Сейчас у него шок. Не все могут спокойно реагировать на подобное, но таким я не видела его никогда.
