Когда я выходила утром из дома, я даже не могла представить, что не захочу туда возвращаться. Я нарезала на своем «Мини-Купере» круги по городу, не зная не только куда мне податься, но и как вообще жить дальше. Все изменила одна случайная встреча. Несколько часов назад я столкнулась на улице с бывшим одноклассником Антоном Ярцевым. Вместо приветствия он одарил меня уничтожающим взглядом и уже хотел пройти мимо, но я остановила его, спросив:
– Антон, что-то случилось?
– С чего ты взяла?
– Мне показалось или у тебя ко мне какие-то претензии? – спросила я.
– Ну какие у меня могут быть претензии к бывшей однокласснице? Ты сама по себе, я сам по себе. – В словах Ярцева был явный вызов. – Кстати, как там твой дед поживает?
– Спасибо, все нормально.
– Нормально… Ну, конечно, что будет этому старому катале? – зло усмехнулся Антон, и, скосив глаза на пакеты у меня в руках, добавил: – Я смотрю, ты по магазинам бегала. Горячо любимый дедуля деньжат на шопинг подкинул? Ну-ну…
– Антон, что все это значит? – потребовала я объяснений.
– Ты действительно хочешь это знать? – Ярцев прищурился. – Я могу тебе кое-что рассказать. Только вряд ли тебе, Казакова, это понравится…
– Мне уже не нравится твое поведение, но я тебя выслушаю, потому что хочу знать, с чего это вдруг ты так ополчился на меня и Аришу.
– Аришу, – ядовито усмехнувшись, повторил он. – Уж больно неподходящую кличку ты придумала для своего деда.
– Это не кличка, – я еле сдержала себя от прилюдного проявления высшей степени своего негодования, – а уменьшительно-ласкательная производная от имени Аристарх.
– Вот-вот, – многозначительно кивнул Ярцев, – Аристарх… В этом-то все и дело.
– Все, Антон, мне надоели твои загадки! Либо ты прямо сейчас выкладываешь, какие у тебя претензии ко мне и к моему деду, либо я…
– Что – ты? – грубо оборвал меня однокашник.
– Буду считать тебя… жалким ничтожеством, который пытается компенсировать свои профессиональные неудачи необоснованными нападками на окружающих, – выпалила я, наплевав на всякую дипломатию.
– Это я-то жалкое ничтожество? – вскипел Ярцев и стал стрелять в меня словами, как патронами: – Интересно, а кто тогда ты, Казакова? Удачливым юристом тебя уж точно не назовешь. Согласись, светоч юриспруденции из тебя не вышел… Ах, да, ты мнишь себя этакой защитницей униженных и оскорбленных. Интересно, что ты будешь делать, когда узнаешь правду о своем обожаемом Арише, мисс Робин Гуд?
– Хватит сотрясать воздух пустыми словами! Если тебе есть что сказать по существу, говори! – потребовала я, едва сдержавшись от того, чтобы не дать Ярцеву пощечину.
– Ну не здесь же! – Антон просканировал взглядом окружающее пространство. – Пойдем вон в то кафе!
– Пойдем, – не раздумывая согласилась я и поспешила за своим однокашником, быстрой походкой направившимся к «Подсолнуху».
Для обеда было уже поздно, а для ужина – еще рано, поэтому посетителей в кафе не наблюдалось. Мы устроились за столиком у окна, сразу же заказали по чашке кофе и стали гипнотизировать друг друга взглядами. Я ждала от Антона немедленных объяснений, но он почему-то не спешил с ними, вероятно, обдумывая, с чего начать.
– Ну и?.. – поторопила я.
– Две недели назад повесился отец моей девушки, – глухо проговорил Антон.
– Прими мои соболезнования, – отозвалась я, еще не понимая, к чему он клонит.
– Он оставил предсмертную записку, из которой следует, что в петлю его подтолкнул… твой дед.
– Что?! – крикнула я, заставив оглянуться на наш столик двух официанток и бармена. Пришлось понизить тон: – Там что, так и было написано: «Казаков Аристарх Владиленович»?
– Почти, – подтвердил мой однокашник. – Только имя, а оно у твоего деда весьма редкое. Кроме того, мне удалось выяснить, что они, я имею в виду Никиного отца и твоего деда, пересекались, причем не единожды. Догадываешься, где?
К нам подошла официантка, поставила на стол две чашки эспрессо и поспешила сразу же удалиться, вероятно, почувствовав напряженность в наших отношениях.
– Допустим, Ариша был знаком с… этим, ну как его там?.. Ты, кажется, так и не назвал имя и фамилию человека, решившегося на суицид?
– Булатов Иван Иванович. – Ярцев сделал глоток кофе.
– Никогда не слышала от деда это имя. В круг его близких друзей он точно не входил, – заметила я, уверенная в том, что Антон ошибся со своими умозаключениями.
– Я допускаю, что ты никогда не слышала об этом человеке. Зачем старику рассказывать тебе о том, кого он хладнокровно обыграл до последней нитки? – Ярцев испытующе уставился на меня.
После этих слов моя уверенность в невиновности деда заметно поубавилась. Сколько я знала своего прародителя, он всегда играл в карты: и тогда, когда понятия «игорный бизнес» в нашей стране в принципе не было, и, разумеется, тогда, когда легально существовали казино, и даже теперь, когда на азартные игры был наложен строжайший запрет. Карты являлись для него не просто источником дохода, но и образом жизни. Теоретически то, о чем говорил Ярцев, могло быть правдой. Я слышала от деда, что иногда игроки кончали жизнь самоубийством, потому что не могли расплатиться с карточными долгами. Но я отказывалась верить, что мой Ариша вынудил кого-то пойти на столь крайние меры. Последние две недели дедуля вел себя, как обычно.
– Антон, мне кажется, ты заблуждаешься. Прежде чем делать такие заявления, надо было все досконально проверить.
– А я и проверил. Я был на улице Конева, в подпольном казино, которое посещал Иван Иваныч, и навел там кое-какие справки. Мне подтвердили, что Аристарх Казаков выиграл у Ивана Булатова очень крупную сумму. Потом записка… Надеюсь, ты понимаешь, что люди перед смертью не врут. Никин отец винил в своей смерти именно Аристарха… – Ярцев запнулся.
– Странно, а почему моего деда до сих пор не вызвали в полицию? – удивилась я.
– Могли бы, но я уговорил Нику, а она, в свою очередь, свою маму, Веру Николаевну, не показывать предсмертную записку следователю. Только благодарить меня за это не надо. Я вообще не собирался ничего тебе об этом рассказывать. Но ты, Полина, сама настояла на этом, так что пеняй теперь на себя. Тебе с этим жить дальше. Окажись на месте твоего деда посторонний человек, ты наверняка бросилась бы его наказывать. Но я уверен, ты ничего не предпримешь против своего Ариши, – Антон произнес имя моего деда с явным пренебрежением. Затем, скосив глаза на пакеты, стоящие на соседнем от меня стуле, добавил: – Уж не знаю, будешь ли ты теперь с удовольствием носить яркие тряпки, которые ты накупила на булатовские деньги, а Ника и ее мама не снимают траурных одежд.
– Антон, я… – Мне не удалось закончить свою фразу, потому что Ярцев меня перебил.
