Посвящается *** тому, кто ежедневно дарит мне радость
и вдохновляет меняться к лучшему.
* * *
О небо, к подлецам щедра рука твоя:
Им – бани, мельницы и воды арыка,
А кто душою чист, тому лишь корка хлеба.
Такое небо – тьфу! – не стоит и плевка.
Омар Хайям.
Большой и холодный чердак освещал тусклый свет старой газовой лампы, стоящей на хлипкой тумбочке под окном. Закутавшись в теплое лоскутное одеяло, девушка сидела на кровати, облокотившись спиной о стену. Ее длинные темные волосы волнами спускались по плечам, загорелая кожа на свету отливала бронзой. Поджав в задумчивости губы, она своими большими красивыми глазами смотрела на пустовавшее место брата. Ее глаза имели цвет черного кофе, из-за чего зрачков почти не было видно. Временами девушка роняла голову, засыпая, но тут же пробуждалась и вновь направляла сонный взгляд на противоположную сторону чердака. Старая железная кровать была застелена большим голубым пледом, валявшаяся на ней мятая подушка прикрывала потертую книгу, корешок которой выглядывал из своего укрытия.
В комнате царил беспорядок, всюду были разбросаны листы бумаги, на стенах висели прикрепленные на кнопки брошюрки. В углу, за спинкой кровати, лежали сложенные толстые одеяла, отложенные на зиму. Чердак делился на «комнату» и «прихожую» шторой, висевшей на веревке. «прихожая» была в несколько раз меньше «комнаты», но помещала в себе большое количество вещей. С левой стороны от двери стоял старый тяжелый шкаф, на котором лежали подушки, накрытые вязанным кружевом. На столе, стоявшем по другую сторону от двери, умещалось большое количество коробочек, из которых выглядывали мятые ленты и цветные лоскутки разных тканей. Комод, располагавшийся рядом, казалось гнулся под весом зеркала в массивной старинной раме и глиняном горшке, в котором цвела герань. Ее красные упавшие лепестки, никем не замеченные, лежали на полу, оставляя на нем красно-фиолетовые следы. Сильный запах этого растения был слышен во всей комнате.
С улицы доносились болтовня и смех людей, проходивших мимо. Каждый раз, когда брат, вот так, до ночи, не возвращался домой, сестра жутко волновалась, ведь гулять в поздний час по улицам этого города было небезопасно. Все же этот город находился на острове Лар– Сар, где содержались одни из самых страшных тюрем–крепостей. Несмотря на то, что здесь было полным– полно императорских гвардейцев, привилегированных солдат–двоедушников, прославленных своей преданностью правящим родам и прозванных Звездными Волками, в городе процветала преступная деятельность.
Вот так и ее брат однажды решил, что раз другие нарушают закон, то и ему это не запрещено. Но, к счастью его сестры, правонарушения, совершаемые им, ограничивались кражами книг, за которые он благополучно выручал деньги в книжном магазинчике, покупающем подержанные книги. Сестра не совсем одобряла такую работу, к тому же, это не приносило им большой доход. Поэтому девушке приходилось день и ночь мыть грязную посуду в богатеньких домах, чтобы обеспечить себя и брата.
Сонную тишину чердака прервал резкий скрип двери. Девушка, сидевшая секунду назад в полудреме, соскочила с кровати, живо подбежала к темной фигуре, появившейся в комнате.
– Зуфар, где ты был?! – взволнованно вскликнула сестра. – Почему так поздно?! – она, как юла, крутилась возле брата.
– Потому, что я делал все то, что делаю обычно, сестренка, – ухмыльнулся он, скинув свою фуражку на стул и, будто, не замечая волнения сестры, перевел тему. – Как прошел день? – он, не имел привычки обсуждать свои дела с сестрой, не хотел, чтобы она волновалась за него, в какие бы приключения он не попадал. Парень сбросил со своих плеч потрепанное пальто и усевшись на кровать, стал расшнуровывать ботинки. Зуфар удивительно был похож на сестру: такие же темные кучерявые волосы, только коротко подстриженные и выбритые на затылки, загорелая кожа и низкий рост, и лишь его глаза были зеленые, а не темные, как у сестры.
Девушка, не удивившись поведению брата, с досадой фыркнула и полезла обратно на свою кровать, вновь укутавшись в одеяло. Она понимала, что брат уже взрослый, чтобы все рассказывать и жаловаться на сложности своей старшей сестре. Все-таки в его возрасте, она уже сама обеспечивала их с братом жизнь и заботилась о нем. Но, не смотря на недомолвки между ними, они были достаточно близки друг к другу. Иногда ей казалось, что это трудности сплотили их и сделали такими дружным, и в такие моменты она благодарила судьбу за такого чуткого и доброго брата.
– Ничего нового! Все та же грязная посуда, да губка в придачу! – пискляво заметила девушка и закатила глаза. – В отличии от тебя, я не бегаю по всему городу, а работаю, – без тени злорадства заметила сестра.
– А что, ты тоже хотела бы так гулять по городу?! – улыбнулся Зуфар и немного помолчав, добавил задумчивым тоном. – Замира, для меня это не просто воровство, я добываю себе знания, – шутливо подмигнул брат.
– Но зато ты целый день прохлаждаешься! – надувшись заявила сестра. Иногда ей становилось интересно, не мучает ли брата совесть за его поступки? Мгновениями она ужасалась тому, как непринужденно он мог говорить обо всем этом и в ее душу закрадывалась мысль о том, какой ее брат мерзавец. В такие минуты она винила себя в том, как плохо воспитала брата. Но, каждый раз беря газету в руки и невольно натыкаясь на статьи об убийствах и купных кражах, она благодарила Звезды, что ее брат хоть и ворует книги, но он, по крайней мере, делает это умело и не приносит людям вред, так успокаивала себя Замира и очень надеялась на это. Несмотря на то что Зуфар считался вором, он был очень добрым и вежливым молодым человеком. И, зная это, Замира понимала, как Зуфару было тяжело переступить законы собственной морали и своровать книгу. Но его толкала на это любознательность, которая была сильней всего остального. И хотя она все понимала, Замира винила себя во всем этом себя. Вообще, во всем, что происходило с ними, она винила себя и почти ежедневно ее душу терзали эти мысли. – К тому же не думаю, что с твоими способностями это для тебя так трудно. Оп-па! – девушка, взмахнула рукой, щелкнула пальцами, – и книга у тебя в руках! – Замира всегда восхищенно упоминала о магических способностях брата, в отличии от него самого. Хоть он редко использовал их, его взгляд всегда мрачнел, когда кто– то вспоминал об этом.
– Мм…Да, ты права. – мрачно ответил Зуфар, он лениво достал из сумки толстую книгу, улегся на кровать и затих, направив свой мрачный взор на серые страницы книги. Его глаза в тусклом свете лампы потемнели и приобрели цвет зеленой хвои.
– Ты что, снова за свое? Теперь всегда так будешь реагировать? –заворчала сестра и закряхтев опрокинула голову назад. Она подскочила к брату и, присев у его ног, попыталась подбодрить. – Эй, ну не надо так переживать из– за этого! Это всего лишь какая– то ерунда!
