Пролог
Дождь сильными струями барабанил по крышам ветхих домов. Несколько десятков жителей в окружении рыцарей топтались в грязи посреди двора. Дети жались к матерям, слышались их всхлипывания и неуверенные подбадривания мужчин. Из ближайшего дома вышел рыцарь с геральдикой крестоносца на доспехах.
– Это все, больше никого не осталось! – доложил командиру рыцарь.
Рослый командир в свою очередь обернулся к человеку в длинном плаще.
– Вы можете приступать!
Из-за рыцарей вышел невысокий человек, облачённый в длинный плащ до земли с накинутым на голову капюшоном так, что невозможно разглядеть его лица. В своём одеянии он напоминал монаха. Он подошел к одной из женщин в толпе.
– Не бойся, дитя…, – монах протянул ей свою ладонь, – дай мне свою руку.
Женщина боязливо положила свою ладонь сверху на ладонь монаха, как тот тут же убрал руку.
– Ты можешь быть свободна!
Рыцари расступились, пропуская женщину, и она торопливым шагом покинула площадь. Таким образом, касаясь ладонью людей, монах отпустил еще трех человек прежде, чем очередь дошла до молодой, отличавшейся от остальных своей ухоженностью, девушки.
– Дай мне свою руку, дитя.
Девушка смотрит под ноги и не торопится выполнять просьбу монаха.
– Ну же, смелее, не надо меня бояться!
Девушка подняла голову, осмотрела напряженных рыцарей и ухмыльнулась, остановив взгляд на монахе.
– Бояться? Вас?! – с презрением спросила девушка.
Она схватила монаха за протянутую руку. Опустился вязкий серый туман и время замедлило свой ход. Девушка стояла напротив монаха и, держа его за руку, пристально смотрела ему в глаза. Они, в отличии от окружающего мира, были естественно подвижны. От девушки исходило ярко-алое свечение, оно окутывало её будто пламенем. От монаха, также, исходил свет, только голубой, окутывая его, словно пламя. Языки алого света медленно поползли по руке монаха, заставляя его сморщиться от боли. Улыбнувшись, девушка схватила его второй рукой, и по ней побежали языки голубого света, тут же растворяемые алым, она поглощала его голубой свет, делая его всё более тусклым. Монах было дёрнулся, но девушка крепко держала его за руку.
– Оставьте меня в покое! – голос девушки в окружающем вязком и сером тумане звучал громко и пугающе.
Монах упал на колено и, подобрав горсть земли, кинул её в глаза девушке. Она отпустила его, вытирая глаза руками. Туман рассеялся и монах упал на землю без сознания.
– Брать живьём! Её нельзя ранить! – среагировал, вновь обретший подвижность командир.
Девушка бросилась к рыцарям, но они уже растянули сеть ей навстречу. Девушка свернула в сторону, на ходу выхватив нож из рукава, её глаза полыхали алым свечением, пугая рыцарей и заставляя их в страхе расступиться. Девушка выбежала за оцепление и ринулась в сторону группы арбалетчиков.
– Не стрелять! Опустить арбалеты! Держать кольцо! – раздавал команды командир.
Молодой арбалетчик, сглатывает подступивший к горлу ком, сжал предательски дрожащие губы. Он, как загипнотизированный, смотрел через прицел арбалета на приближающуюся к нему девушку. Другие арбалетчики бросили арбалеты и сомкнули ряды. Кто-то из товарищей толкнул его под локоть, и он выстрелил. Стрела попала девушке в плечо и она выронила нож, но стрела лишь на мгновение остановила её. Сблизившись с арбалетчиком, она обхватила его рукой за шею и впилась поцелуем в губы. Когда рыцари оттащили девушку от арбалетчика, последний упал замертво с широко распахнутыми глазами.
– Не вздумайте её даже поцарапать! – монах выглядел так, будто с ним ничего и не происходило, лишь слетевший с головы капюшон, оголивший растрёпанную седую шевелюру, да запачканный в грязи плащ напоминали о его поражении минуту назад. Он склонился над мертвым арбалетчиком и ладонью закрыл ему глаза.
– Ранив её – вы убиваете себя.
Рой стрел со свистом обрушился с неба, пронзая сразу нескольких рыцарей.
– Засада! – выкрикнул кто-то из рыцарей.
Из-за домов выбежали вооруженные мечами люди. Арбалетчики отстреливались от них, но нападавшие, получавшие ранения, отбрасывали оружие и сближались с рыцарями. Они обхватывали ладонями их лица и, замерев на мгновение, жадно втягивали воздух носом, подбирали оружие и снова бросались в бой. Рыцари после прикосновений нападавших падали замертво с широко раскрытыми и полными ужаса глазами.
Бой длился недолго – нападавшие с легкостью расправились с рыцарями и взяли в плен монаха. Он стоял на коленях когда к нему подошел рослый старик в красном плаще с освобожденной девушкой.
– Еще одно спасенное дитя… – старик погладил по голове девушку.
Старик наклонился и подобрал меч с руки мертвого рыцаря. Он упер оружие остриём в грудь монаха и надавил на него.
– Что же вы так печетесь об этих людишках? Они же рабы, а мы должны быть их хозяевами!
Монах упал на спину и старик , прижав его к земле оружием, только сильнее надавил на меч и пронзил монаха. Сморщившись от боли, монах закрыл глаза, обхватив рукой лезвие меча. Старик вытащил меч из его тела, и с любопытством смотрел как рана на груди монаха затягивалась и, через мгновение, монах снова открыл глаза.
– Ты никогда не считал что ваш дар – проклятие и ошибка? Ведь, вы даже постоять за себя не в состоянии!
– Наша сила в единстве с людьми… – прошептал монах.
– Ну-ну, – старик обвел глазами побоище, и отбросив меч, скомандовал: – сжечь его!
Глава первая
Под светом ярких ламп на операционном столе лежал мальчик двенадцати лет. Операцию проводил Костя в паре с другим хирургом, им помогала ассистентка Натали. Напряженную тишину нарушал только тактовый писк аппаратуры жизнеобеспечения, извещая о том, что пациент всё ещё жив.
– Пот… – нарушил тишину Костя
Натали тампоном прошлась по лбу хирурга.
– Давление падает. – сообщил второй хирург.
– Зажим.
Натали подала Косте зажим.
– Давление продолжает падать. – нервничал второй хирург.
– Тампон. – сохраняя спокойствие, продолжал Костя
Натали подала тампон. Тактовый звук аппарата жизнеобеспечения, вдруг, сменился протяжным писком. Натали дрожащей рукой схватилась за перчатку на другой руке, намереваясь её стащить.
– Натали, что вы делаете?
– Простите, Константин Николаевич… я…
– Соберитесь… адреналин!
Натали набирала шприцем жидкость из ампулы, скопившиеся слезы в глазах мешали ей рассмотреть мерную шкалу, но она, протерев глаза рукавом, все же смогла набрать нужное количество и передала шприц хирургам.
По вечернему проспекту, среди толпы людей, спешащих домой после работы, понуро плелся Костя – без маски хирурга это был тридцатипятилетний темноволосый мужчина с аккуратно подстриженной бородкой. Он чувствовал за собой вину за смерть маленького пациента, как и любой другой врач, посвятивший себя этой профессии, поэтому он выбрал долгий путь пешком, чтобы как можно меньше провести времени дома, чтобы короче была бессонная ночь. На пороге его встретила его жена – Катя, она поцеловала его и помогла снять пальто.
