Некоторые книги следует только отведать, другие – проглотить, и лишь немногие стоит разжевать и переварить.
Ф. Бэкон
Методы психотерапевтической интервенции известны с незапамятных времен. В современной психотерапии их называют директивными, манипулятивными, косвенными, опосредованными и т. д. Они описаны почти во всех современных руководствах по психотерапии, но применяются крайне редко. Такой древний, но в то же время высокоэффективный метод, как гипнотерапия, вообще исчез из арсенала множества современных психотерапевтических приемов.
Оправдано ли применение директивных методов психотерапии, когда весь мир, а последние десятилетия и Россия, использует психотерапию гуманистического направления, адресованную к личности пациента?
Французские психотерапевты еще в начале ХХ века отказались от гипноза, посчитав его опасным и вредным.
Особое неприятие вызвал гипноз у Бабинского и его учеников. В 1910 г. он писал, что гипноз «…это опасный метод, смесь игры, обмана и симуляции» (82, с. 11). После работ П. Жане (1918) последовало глубокое молчание. В 1923 г. он писал, что закат гипноза всего лишь преходящее затмение, сиюминутное случайное происшествие в истории психотерапии. «Как только мода завершит свой круг, она вернется к лечению посредством гипнотического внушения, как она возвращается к забытым шляпкам наших бабушек и мам» (1919). «Гипноз мертв – пока не воскреснет» – верил П. Жане (82, с. 12).
В «похоронах» гипноза, как ни странно, большую роль сыграл З. Фрейд, испугавшись собственного открытия (случайного) трансфера. Но в начале своего пути «работа с помощью гипноза была чрезвычайно увлекательна. В первый раз появилось чувство преодоления своего бессилия, да и слава чудотворца была очень лестной» – так он писал в своей автобиографии, изданной в 1925 году.
Но это воспоминания. А что было раньше? В 1909 г. в «Лекциях о психоанализе» он писал: «Вскоре гипноз стал для меня неприятен, как капризное и, так сказать, мистическое средство. Только тогда, когда вы исключите гипноз, вы сможете заметить сопротивление и вытеснение и получите действительно правильное представление о патогенном процессе» (64, с. 155).
Что же подвигло З. Фрейда так резко отказаться от гипноза? Боязнь обвинений в шарлатанстве, мистифицизме? Конечно, нет. Обвинение в эротизме гипноза, которое как «Дамоклов меч» висело над всеми гипнотизерами, начиная с А. Месмера. В 1921 г. З. Фрейд сам признавался, что «гипнотические отношения заключаются в неограниченном любовном самопожертвовании за исключением полового удовлетворения» (64, с. 41).
В последующем, видимо, испытывая чувство вины перед покоящимся мертвым телом гипноза, выступая в 1918 году на конгрессе в Будапеште, он сказал: «Практикующие психоанализ должны будут примешивать к чистому золоту анализа значительное количество меди прямого внушения» (64, с. 86).
Я не буду останавливаться на истории возрождения гипноза за рубежом. Об этом ярко и страстно пишет Леон Шерток в своей замечательной книге «Гипноз». В России гипноз никогда не умирал, и только начиная с 80-х годов прошлого века интерес к нему померк, заслоненный тенью гигантского числа психотерапевтических методик гуманистической направленности. Но на смену классическому гипнозу пришли методы стрессовой, шоковой гипнотизации, получившие название «кодирования».
Имеют ли они право на существование, каковы показания, противопоказания, каковы побочные эффекты, какова результативность этих методов?
Скептическое и даже презрительное отношение к интервенционным методам некоторых уважаемых ученых, называющих краткосрочную шоковую психотерапию «парикмахерскими услугами» (43-а, с. 12), побудило меня защитить право на существование этих методов и открыть глаза молодым коллегам (профессионалы – не в счет), что «кодировать» – далеко не просто, что для этого необходимо быть профессионалом и творческой личностью. Конечно, имеются опасения, что в погоне за деньгами достаточно много «кодировщиков» опустятся до шарлатанства, вызывая своими непрофессиональными действиями неверие в эффективность лечения. Но это уже издержки современности. Прав был Б. Шоу: «Нет ничего опаснее нищего врача».
Еще в 1891 году психиатр А. А. Токарский защищал гипноз на IV съезде русских врачей: «Смешно было бы думать, что гипнотизм вырос где-то сбоку за дверьми храма науки, что это – подкидыш, воспитанный невеждами. Можно только сказать, что невежды его достаточно понянчили и захватали своими руками» (64, с. 151).
Начну я свой труд с пролога, живописующего странную и загадочную жизнь основоположника интервенционной психотерапии аббата де Фариа.
Не претендуя на талант писателя, хочу привести слова известного на Западе психотерапевта Джона Бьюдженталя: «…Что бы там ни говорили, а те из нас, кто пишет книги, может быть, являются лучшими художниками-писателями, чем художниками-психотерапевтами» (11, с. 252).
Пролог Тайна «бронзового аббата»
Многие идеи получают развитие, будучи внедрены в разум, отличный от того, в котором они зародились.
Оливер Венделл Холмс
Если вас, читатель, судьба занесет в бывшую португальскую колонию Гоа на западном побережье Аравийского моря в Индии, обязательно побывайте не только в «городе мертвых» Гоа-Велья, а загляните в столицу этого теперь индийского штата. Вы увидите в самом центре города внушительную и зловещую скульптурную композицию, изображающую волевого человека с длинными волосами и рукой, вытянутой книзу в попытке загипнотизировать полулежащую женщину. Таким изображен Аббе Фариа.
О нем и о его жизни сейчас мало кто знает, но жизнь Фариа была такая же странная и интересная, как и история того феноменального мира, который он открыл для других. С самого начала его жизнь – это мистическое сочетание вымысла и правды.
Аббат Фариа родился в португальской колонии Гоа 30 мая 1756 г. в семье священника, происходившего из рода богатого индийского брамина Анту Синай.
Мальчика нарекли Хосе Кустодио Фариа.
С 15-летним сыном Хосе Каэтано (отец мальчика) отправился в Лиссабон. На корабле «Святой Хосе» они прибыли в столицу Португалии в ноябре 1771 года.
Особенно не преуспев в задуманных делах, Каэтано через несколько месяцев отправился в Рим, где ему удалось получить звание доктора, а сына отдать в католический колледж пропаганды. В 1780 году Хосе, закончив курс теологии, возвращается в Лиссабон и по протекции отца, ставшего духовником королевы, назначается проповедником королевской церкви.
В 1787 г. в Гоа возник заговор, участниками которого считали отца и сына Фариа. Сбежав от ареста в Париж, молодой Хосе в 1789 г., во времена французской революции, командует батальоном санкюлотов. Но религиозное прошлое аббата не давало покоя революционным властям, и Хосе опять, опасаясь ареста, бежит в Марсель.
