Из самолета в Дубае Галина вышла глубокой ночью. Пристроилась в длинную очередь, чтобы выполнить пограничные и таможенные формальности. Еще в аэропорту в Шереметьево она познакомилась с семьей из Болгарии. Они хоть и живут рядом с городом Варна, но черное море в январе холодное, вот и летели в Дубай на отдых. Добирались те через Москву, так дешевле. Вспомнили старые добрые времена, когда Болгария была, чуть ли не одной из союзных советских республик, и каждый гражданин Советского Союза мечтал отдохнуть в «Златни-Пясыци» или на «Слынчев-Бряге». Отдых в Болгарии был дешевым и выгодно отличался от нашего, в Ялте или Сочи, лучшим сервисным обслуживанием, чистотой песчаных пляжей, возможностью купить заграничные шмотки, а также выпить сравнительно недорогого коньяка Плиска. Канули в Лету те времена, отдых в Болгарии стал менее доступным, чем в Турции или Египте, но простые люди России и Болгарии с удовольствием общаются и хорошо понимают друг друга, ведь языки очень схожие.
Очередь шла медленно. Кроме проверки подлинности визы требовалось сканирование зрачков. Галина хохотнула про себя, когда пограничник никак не мог зафиксировать зрачок у одной девушки с Юго-Восточной Азии, китаянки или вьетнамки. « «биг ай, биг, ай»– командовал пограничник, что в переводе означало большой глаз, а та никак не могла раскрыть глаза достаточно широко, пока не подключила руки и растащила веки пошире.
За болгарами приехал гид, и они, обменявшись с Галиной адресами и телефонами, тепло распрощались и умчались.
Галина, в какой уже раз за последний год, осталась одна, опять совсем одна. Она уже стала привыкать, к этому неприятному ощущению одиночества, даже в большом городе, даже в толпе, болезненно чувствуя свою непричастность к этим снующим, суетящимся людям, куда-то спешащим мимо, что-то решающим отдельно от нее, выброшенной из полноценной жизни в пятьдесят с небольшим лет, полной энергии, знаний, опыта…. А ведь еще несколько месяцев назад она была в гуще событий, принимала какие-то решения, подчас очень важные. У нее не замолкал телефон, а на прием к ней, чтобы получить дельный совет, выстраивались длинные очереди….
Громадный Дубайский аэропорт поражал обилием света, блеска, красок. В огромных магазинах беспошлинной торговли можно было найти товары на любой вкус и кошелек: сумки и конфеты, телефоны и фены, духи, куртки, чемоданы, сувениры, ароматические масла, сигареты, изобилие и разнообразие спиртных напитков, золотые украшения, часы…
Послонявшись немного по магазинам, Галина уселась в удобное кресло и попыталась заснуть. Тащиться на морской вокзал ночью одной, даже в благополучном Дубае, было страшновато. Старею,– отметила про себя Галина – «Раньше была более отчаянная».
Да тридцать пять лет назад она, не раздумывая, уехала из родного г. Новоалтайск поступать в главный ВУЗ страны – Московский государственный университет, да еще на юридический факультет, куда поступить в те времена, было ох как непросто. Это сейчас, заплатил деньги и учись, где желаешь. Получается конкурс не выпускников школ, а их родителей. Но поступила сразу, она девчонка из провинции, училась в МГУ тоже успешно. На первом курсе Галина безумно влюбилась в очкарика-отличника Вадика Кавкаева. Мальчик был из профессорской семьи. Квартира на Кутузовском проспекте, престижная по тем временам машина «Волга», дача в ближнем Подмосковье, мама в соболях, одет по последней моде, папа часто бывал за рубежом, привозил заграничные тряпки… Она же в пальтишке с цигейковым воротником, сапожках из дешевого кожзама, да в пуховой шали, которую ей мать купила на Барнаульской барахолке. Наряд никак не стыковался с элегантным кашемировым пальто, замшевым пиджаком и югославскими ботинками из мягкой кожи, в которые, был упакован ее избранник.
Может, и не суждено было им, с Вадимом быть вместе, если бы перед началом второго курса всех студентов их потока не отправили на копку картошки в колхоз, аж во Владимирскую область. Вадик учился в другой группе, те уезжали летом на Сахалин, разделывать рыбу. Но Вадим заболел ангиной и не смог поехать со своими, а когда, выздоровел, пришлось отбывать трудовую повинность на уборке урожая.
Галине пришлось взять над Вадиком шефство, так как он совсем не был приспособлен к крестьянскому труду. Картошку он видел в основном в виде картофельного пюре, приготовленного их домработницей бабой Валей. Галине было смешно и одновременно больно видеть, как он ухоженными руками пытается вырыть из земли грязные клубни, отставая от других студентов и получая насмешливые шуточки от бойких на язык. Ей же этот нелегкий труд был привычен. В Новоалтайске они с матерью жили в частном доме. Матери приходилось часто подрабатывать, чтобы одеть дочь не хуже местных сверстниц. Она растила Галину одна, отец умер, когда Гале едва исполнилось четыре года, и его она помнила смутно. Мать рассказывала, что он участник войны и умер от старых ран. Галина стала брать рядок рядом с Вадиком , успевая не только ловко выкапывать картофель у себя, но и прихватывала и ряд Вадима, тот только успевал таскать полные ведра в кучу. Галина была счастлива находиться с ним рядом, хотя бы в качестве товарища по работе. Однако дней через десять, привыкнув немного к сельской жизни, Вадим пригласил Галину прогуляться, и завертелась, закружилась карусель их чувств.
После первого поцелуя она всю ночь просидела на крыльце дома, куда Галину поселили с двумя студентками из их группы, с которыми она очень подружилась. Те пытались охладить любовный пыл Галины, но та была непоколебима и готова была терпеть любые лишения, лишь бы быть вместе с любимым.
Спустя несколько месяцев, Галина поняла, что беременна, сообщила об этом Вадиму. Тот растерялся, и вскоре ушел домой, сказав, что ему надо посоветоваться с мамой. Галина расстроилась, проплакала всю ночь, но утром пришел Вадик и сообщил, что родители хотят с ней познакомиться. Галина быстренько принарядилась и, с замиранием сердца, отправилась на «смотрины». Все были очень приветливы: и мать, и отец, и дедушка, и даже племянник Вадима. Был чудесный ужин, приготовленный умелыми руками бабы Вали, непринужденная беседа. Вадим проводил Галину до общежития, и они нежно распрощались. На следующий день после лекций, Галину окликнула мать Вадика, Виктория Захаровна. Они присели на ближайшую холодную скамью, и на Галину был вылит ушат помоев. Виктория Захаровна строгим тоном сообщила Галине, что не такую судьбу готовили они с отцом своему единственному сыну, что Галина как всякая лимитчица решила воспользоваться наивностью их ребенка, чтобы остаться в Москве. В заключение Виктория Захаровна попыталась всучить Гале пятьсот рублей, чтобы та избавилась от ребенка и никогда не беспокоила их сына.
