трилогия
КНИГА 1
Все будет не так, как мы решим.
Все будет тогда, когда мы решимся.
Омар Хайам
ПРОЛОГ
Эта книга о борьбе человечества с нацизмом. Как у сказочного дракона, на месте снесённой Мечом Справедливости головы, у этого порока людского отрастает новая. Смертный грех Гордыня, питающийся сутью зла, лежит в основе нацизма. Презрение к людям его начало, утрата Души – конец. Фронт борьбы проходит через каждого из нас, человеков.
Книги не растут на пустом, как репейник. Основой служит жизненный опыт рассказчика, его желание поделиться впечатлениями о прошлом и видением будущего. Искренность повествования цепляет Душу также крепко, как семена репейника одежду.
Вам, читатели, судить, что получилось.
ЗНАКОМСТВО
«Чуден Днепр при тихой погоде, когда вольно и плавно мчит сквозь леса и горы полные воды свои. Ни за шелохнёт, ни прогремит. Глядишь, и не знаешь, идет или не идет его величавая ширина, и чудится, будто весь вылит он из стекла, и будто голубая зеркальная дорога, без меры в ширину, без конца в длину, реет и вьется по зеленому миру.
Дико чернеют промеж ратующими волнами обгорелые пни и камни на выдавшемся берегу. И бьется о берег, подымаясь вверх и опускаясь вниз, пристающая лодка. Кто из казаков осмелился гулять в челне в то время, когда рассердился старый Днепр? Видно, ему не ведомо, что он глотает, как мух, людей.» Н. В. Гоголь.
Фото в интернете
https://pobeda.elar.ru/issues/operatsiya-polkovodets-rumyantsev-/
Верховный Главнокомандующий стукнет кулаком по столу – весь фронт содрогнётся! Полетит со стола чернильница- невыливайка, полетят по защищённым линиям приказы, телефонные провода накалятся от грубых матерных слов. Командующий фронтом стукнет – район дислокации вверенных войск подпрыгнет! Командиры на секунду перестанут ругать подчинённых, Солнце остановится посмотреть, солдаты закурят и дым окутает почти весь левый берег Днепра! Много воды утекло с той осени 1943-го, а необходимость кулаком стучать осталась. Вечная, как Днепр.
25-го сентября 1943-го лейтенанту Лукошкину, двадцати лет отроду, тоже хотелось трахнуть по столу так, чтобы всем слышно. От избытка чувств. Так нет стола в землянке. Ящики снарядные друг на дружке стол изображают, но на верхнем: телефон, светильник из гильзы от сорокапятки, сумка полевая, котелок с кружкой, трофейная бритва Золинген с помазком (в дюралевом стаканчике), фляжка в чехле. Это крупные вещи, а ещё карандаши, мундштук, спички… Теснота. И по стенке не стукнешь – хоть и обита плетнём, земля с неё и так сыплется постоянно. Под сапогами хлюпает накапавшая с потолка в 3 наката вода. Лучше потолок не трогать. Одно слово – осень! Пять минут тому назад шёл к этой крытой брёвнами яме как домой, мечта была к печке-буржуйке подсесть и кофе-эрзац горячий прихлёбывать. Силёнок хватило фуражку снять, ежик волос пригладить, пытаясь стереть впечатление от встречи на дороге. Заставил себя думать о чём-то другом.
Последнее время чай среди трофеев не попадался, а на своих снабженцев нечего рассчитывать – они и по хорошей погоде неторопливы. Даже при желании за Особой ротой не угонишься, армейского подчинения рота, а действует в интересах Фронта. Связисты пошустрее интендантов, где угодно найдут, но ведь радостных вестей от них ждать не приходится!
Беспорядочные проблески мышления присевшего на нары лейтенанта приостановил вынырнувший из-под завесившего вход одеяла маленький сержант, шинель от капель дождя серебрится.
– Вас в штаб дивизии!
– А што не позвонили? Линия не работает?
– Да нет, режим молчания. Приходится пешочком. Я Вашему телефонисту уже сказал, что в штабе Вас ждут. Сержант Пеночкин моя фамилия. Дмитрий.
– А ты скажи, птичка-пеночка, охранение как тебя пропустило? Слетели сонная дурь и обида на белый свет, вернулся ротный в реальность 43-го года. К обязанностям командирским. И то, что санинструктор красавица Соня со стариком-особистом, капитаном Лозовским Фёдор Петровичем, ему на дороге встретились, и как она смеялась – всё потом. После. Когда-нибудь. Тут не поскользнуться бы, топая в штаб, на скользкой дорожке. В прямом смысле скользкой.
Заметки современника – далее (ЗС). Лейтенант Лукошкин религиозного образования не получил, время было атеистическое. Воевал не с Грехами человечества, а с конкретными фрицами, гансами, и Бог весть кем ещё. Позднее обнаружил нацизм в русских, украинцах и других вроде бы «советских», и обнаружил, что нацизм не имеет национальности.
Картинка из прошлого 1 – далее Картинка 1. Соня Агранович ко времени вызова Лукошкина в штаб уже забыла о Лозовском и его потрёпанных от частого употребления шутках. Была она прагматичной дочерью истового большевика с 17 года, потерявшего ногу под Царицыном. А много ли на планете одноногих начальников? Разве что Сильвер из «Острова сокровищ». Вот и стал отец сапожником, в прошлом – идейным, в настоящем – пьющим. Маму унёс тиф.
Соня на фронт пошла вместо отца с его благословения. Меньше всех походила она на «идейную барышню», каковой, на самом деле, была. Постулат «Еврейки расцветают рано, увядают быстро» применим к ней только на половину: среднего роста жгучая брюнетка, огромные глаза с ресницами-опахалами, пухленькие щёчки, белозубая улыбка – всё это девичье богатство не собиралось увядать. Конечно, лицо выглядело совершенно иначе, когда волокла раненного с открытого места, да кто это видел? И боялась она только одного: если убьют – выглядеть неприлично. Потому носила солдатские шаровары вместо юбки.
Возвращаясь в расположение полка из санбата, вместе с лечившим там зубы особистом, встретила Лукошкина. Просто поздоровались, хотя она его выделяла среди ухажёров – исключительно за храбрость. Ей так казалось. На самом деле женское (девичье) начало учитывало массу особенностей личности, начиная от внешнего вида и до оценочного: ЛЮБИТ – НЕ ЛЮБИТ. Выше среднего во всех отношениях, статный- опрятный, голос приятный, добрый и сильный, неповторимый. Ещё чуть-чуть, и любимый! Уже месяц в одной части, устали молодость, симпатия, быстро утекающая фронтовая жизнь подталкивать «Служебный роман» к логическому завершению. Обстоятельства не складываются? Но ты же мужчина! А подразнить, чтоб нос не задирал! И серебряными колокольчиками рассыпался по днепровским кручам озорной девичий смех. Эхом охал, держась за опухшую щеку, тридцатилетний старик Лозовский.
ПОСТАНОВКА ЗАДАЧИ
Лейтенант Лукошкин и сержант Пеночкин уже подходили к уцелевшей мазанке – белённому домику штаба дивизии. – Я с вашей ротой с прибытия, объяснял Пеночкин, по землянкам солдат разводил, пока вы со штабными знакомились. Так что блиндаж легко нашёл.
– Смотрю, ты всё здесь знаешь. А вызывают зачем?
