Ангкор, конец сезона муссонов, 1177 год
Храм Ангкор-Ват был задуман как жилище для индуистских богов, но казалось, что его эти боги и возвели. На вершине массивного, устроенного террасами храма были установлены пять башен в форме бутонов лотоса, центральная и самая высокая из которых устремлялась ввысь на двести футов. Эти башни символизировали собой пики горы Ме́ру – центра Вселенной в индуизме, где обитают все боги и берет начало жизнь. Широкий ров, окружавший Ангкор-Ват, был прообразом космического океана, а стены около этого рва должны были напоминать индуистам горные хребты, расположенные по дальним краям земли.
Храм Ангкор-Ват, посвященный богу Вишну, трудно было представить себе еще более грандиозным. Каждая башня, выстроенная ярусами, у основания была шириной с крону большого дерева и заострялась на самом верху. Все башни располагались на самой верхней из трех прямоугольных террас, сооруженных одна над другой. Башни эти было видно за много миль, однако они были не единственным, что поражало воображение тех, кто посещал Ангкор-Ват. Громадные проходы храма были богато украшены искусной резьбой с изображениями величественных богов Вишну и Шивы, а также короля, приказавшего построить этот храм, и простых кхмеров. Многие из этих барельефов были раскрашены, а некоторые позолочены.
Хотя принц Джаявар был буддистом, при виде Ангкор-Вата сердце его наполнялось гордостью. Ему было пятьдесят, и строительство этого храма проходило у него на глазах. Многие картинки и звуки из его ранних воспоминаний были связаны с обработкой блоков песчаника и перевозкой их на повозках к месту строительства. Теперь же он стоял на мощеной дороге, ведущей к главному входу в храмовый комплекс, и следил за тем, как индуистские священники метут каменные плиты метлами, связанными из тростника.
Джаявар бросил взгляд на свою старшую жену, Аджадеви, которая стояла рядом с ним. Волосы ее были зачесаны назад и собраны в узел на макушке – как и у большинства кхмерских женщин и мужчин. Как и все остальные, она была обнажена до пояса. Юбку, доходившую до середины голени, украшал цветочный орнамент – белые ирисы на синем фоне. Ее пальцы, руки и лодыжки были унизаны золотыми кольцами и обручами. На шее была гирлянда из цветов жасмина, свисавшая между ее пышными грудями и наполнявшая воздух тонким ароматом. Подошвы ее ног и ладони были окрашены красной краской. Как и все кхмеры, она была босой.
Аджадеви была моложе Джаявара всего на десять лет, но сохранила моложавый вид. Ее кожа цвета тикового дерева была гладкой, почти без морщин. Взгляд больших темных глаз остался острым и живым. Ее угловатое гордое лицо напоминало Джаявару нос лодки. Как и большинство кхмерских женщин, Аджадеви была худощавой – результат употребления в пищу риса, фруктов, овощей и рыбы.
Муж и жена прислонились к каменной ограде, тянувшейся вдоль вымощенной песчаником дороги. Ограда, вырезанная в форме нага – семиголового змея, считавшегося у индуистов божеством океана и гор, была закруглена сверху.
Джаявар и Аджадеви пока не знали, что им предстоит спасаться бегством еще до того, как закончится это утро.
– Твой отец слабеет, – сказала Аджадеви, поднося жасминовую гирлянду к лицу, чтобы вдохнуть ее аромат. – Никто не смеет говорить об этом, но каждый это видит.
Джаявар рассеянно кивнул, продолжая наблюдать за священнослужителями. Мимо них четверо рабов несли в паланкине на позолоченных шестах какого-то высокопоставленного чиновника.
– У них что, силы нет, чтобы идти своими ногами? – тихо заметил он, положив ладонь на рукоятку сабли в ножнах, висевшей на поясе.
Он был одет так же, как и его жена, хотя его набедренная повязка доходила ему только до середины бедер. На округлом и привлекательном лице в первую очередь притягивали внимание полные губы и широкий нос. Мягкие черты его лица резко контрастировали с его телом – очень мускулистым и покрытым многочисленными шрамами. В волосах, также собранных в узел на макушке, уже проглядывала седина.
