ГЛАВА 1
«Избыточность». Это дурацкое слово преследовало Гедже всю ее первую сессию в Академии. На самом деле за время учебы она узнала очень много новых слов, и не меньше половины из них были такими же дурацкими. Даже те, которые описывали важное. Вот, например, «гумус». Что это такое, Гедже поняла без труда — та часть земли, которая годится глупой траве в пищу. А всякая умнеющая на глазах трава, вроде зажорни и зубастого колокольчика, восполняет недостаток этого самого гумуса ловлей мух, мышей, а то и кого покрупнее. Что сложного? И заклинание, определяющее, много ли в земле вкусной травяной еды, тоже было легким и понятным, Гедже сразу ему научилась. Но нет, для экзамена нужно было выучить не только заклинание, но и длиннющее определение, почти целиком состоявшее из длинных, непонятных и слишком умных слов, и попробуй хоть в одном ошибись! Зачем? Она что, всеми этими зубодробительными словами будет зажорню кормить?
И вот такая избыточность была везде и во всем.
Олеся, которая в своем мире уже училась в другой, не волшебной академии и сталкивалась там с тем же самым, объясняла так:
— Практиков готовят в заведениях рангом пониже и с выхлопом пожиже, а это вот — для тех, кто спит и видит себя магистром. А еще, — и улыбалась ехидно, — учебники пишут те же самые магистры: чем больше зауми накрутит, тем умнее будет казаться.
— Глупо, — ворчала Гедже. — Если я ставлю капкан, что в нем важно? Чтобы сам капкан работал, не заржавел и не ослаб, и наживка в нем была правильная. А нас учат разрисовывать капкан финтифлюшками, а наживку украшать цветными ленточками.
— Кстати, о ленточках! — оживилась Олеся. — Вопрос века! Мы как будем к балу готовиться?
Спросила, на самом деле, с обычным своим ехидством, которое всегда прорезалось в ней при словах «торжественный», «выступление», «мероприятие», и вот «бал», как выяснилось, тоже. Что они с Олесей совпадают во взглядах на подготовку к таким глупостям, Гедже поняла еще в первый день знакомства, когда они отлично погуляли по Академии, пока все вокруг сходили с ума, наряжаясь и прихорашиваясь. А болтали об этом самом бале даже больше, чем о сессии. Только и слышалось со всех сторон — рюшки, оборки, ленточки, туфельки! Снадобья для наведения красоты шли нарасхват, ведьмы, мастерицы по зельям, только успевали считать золотые. Адресами модных лавок в городе обменивались азартнее, чем способами спрятать шпаргалки, и всем было плевать, что первокурсниц в город не выпустят! Каждая, наверное, думала, что уж она-то найдет способ обойти запрет.
— Я — никак, — Гедже попыталась повторить мысленно: «соли гуминовых кислот». Вот странность, каждое слово по отдельности понятно, а вместе… Вместе было так же заумно и сложно, как «полидисперсный», «гидрофильный» и еще с десяток слов, каждое из которых наверняка можно было заменить простым и ясным.
— Нет в тебе хозяйственной жилки, — посетовала Олеся. — Вот скажи, что главное в любом празднике?
— Не ленточки! — Гедже решительно захлопнула книгу. — Например, у нас дома старый Ургран к каждому празднику готовит знаешь какой травень! Никто больше так не умеет. А Гурга запекает целого кабана. А молодые воины состязаются…
— Стой-стой, — Олеся со смехом подняла руки. — Состязания оставим в покое, как и запеченных кабанов. А вот ваш Ургран точно фишку сечет! Мой дедуля тоже знатную бражку гонит, во всей деревне ни у кого так не получается. А теперь вспомни о вступительном ужине, безалкогольном пунше и боевых магах, — добавила вкрадчиво и замолчала, выжидательно сверля Гедже очень выразительным, на что-то намекающим взглядом.
Вот только зря она напомнила о боевых магах. Потому что из целого факультета боевиков вспомнить Гедже могла только одного, золотисто-розового, непонятно-удивительного и откровенно волнующего. И всякие другие вопросы никак не задерживались в голове рядом с мыслями об Армане. Хотя…
— «Пунш, нарушающий правила», — вспомнила она слова Армана на приветственном пиру. Правда, следом тут же вспомнилась его хулиганская улыбка и очень-очень близкие глаза, светло-серые с темным окоемом, и внимательный, пристальный взгляд, от которого становилось жарко и отчаянно хотелось вдохнуть поглубже. И даже если сосчитать, сколько раз с того вечера они виделись и сколько раз он смотрел на нее почти так же, а может, и жарче, все равно тот удивительно волнующий праздник, самый первый, так скучно начавшийся, но так увлекательно продолжившийся, Гедже могла бы, наверное, воспроизвести весь, по секундам.
— Именно! — хлопнула в ладоши Олеся. — И знаешь, подруга, что я думаю? Мудрость предков нам в помощь! Вот только место для подготовки нужно выбрать с умом.
— Для подготовки? — переспросила Гедже. Пришлось тряхнуть головой, чтобы всякие розово-золотые и сероглазые не мешали думать. — Ты хочешь…
— Я более-менее представляю технологию и могу воссоздать аппарат, — важно сказала Олеся. — Зря я, что ли, у деда любимая внучка? Но заниматься такой важной подготовкой в общаге — так и вылететь недолго. Со свистом!
— Можно договориться с госпожой Рогнедой, — предложила Гедже, подумав. — Хотя она, наверное, и сама умеет…
— Обмен рецептами! — Олеся хлопнула в ладоши и вскочила: — Пойдем скорее! Время не ждет, а если все получится, вся мужская половина Академии будет нашей. Хоть и совсем не в том смысле, о каком мечтают клуши с ленточками.
ГЛАВА 2
К госпоже Рогнеде отправились не откладывая. Как всегда говорил старый Рыгдар: хочешь успеть — торопись. И, кстати, не ошибался. Не поторопишься — будешь плестись в хвосте хоть в столовку ко всякому вкусненькому, хоть на прогулку в редкий выходной, пока кто-нибудь не перехватит и не загрузит каким-нибудь сверхважным заданием вроде перетаскивания постельного белья со стеллажа на стеллаж или внеочередным дежурством в теплицах. Да ладно бы только в хвосте, но ведь запросто можно упереться носом прямиком в закрытую дверь кабинета, как вечно случалось с сонной Мерильдой, девчонкой из группы. Далеко не все преподаватели в Академии отличались завидной выдержкой или отменным пофигизмом (по меткому выражению Олеси), некоторые, например, на дух не выносили опозданий, ни единичных, ни, как в случае с Мерильдой, регулярных.
Вообще странное, конечно, дело. Почему-то дома Гедже не так уж часто вспоминала мудрые советы Рыгдара, а здесь — почти каждый день и не по разу. Может, потому что раньше сам он всегда обнаруживался неподалеку, готовый в любой момент освежить в памяти очередного «ленивого балбеса» очередную истину. А может, потому что Гедже, к своему огромному удивлению, ужасно скучала. Даже по Рыгдару, который на подзатыльники и тычки всегда был так же щедр, как скуп на похвалу. Что уж говорить об остальных.
