Формалин оставался позади.
Сбивая дыхание, она несется через узкие ряды стеклянных банок. Слабое тело ударяется то об одну сторону, то о другую. Стекло сыпется на пол, разбивается в осколки.
Формалин растекается под ногами.
Зажав нос, она бросается к окну.
Закрыто.
Бросив ругательство себе под нос, она хватает с полки ведро с формалином, выливает содержимое на пол, обмочив ноги, а потом бросает его в окно.
Раздается оглушительный звон.
Зажав уши и закрыв глаза, она замирает на месте, чтобы пережить это мгновение.
Они уже ищут ее…
Они идут за ней…
Она не может здесь больше оставаться.
Ведро не выбивает все стекло в окне – в нем остаются острые осколки. Ей придется быть аккуратной, чтобы выбраться.
В лицо дует ледяной ветер. Внутрь комнаты без спроса врывается метель.
Она перелезает через разбитое окно наружу.
Один из осколков стекла откалывается и врезается ей прямо в лодыжку.
Ощущая острую жгучую боль, она визжит и падает в снег.
Удар.
Хлопок.
Она выбралась…
– Черт!
Она лежит в снегу и смотрит, как из ее ноги торчит кровавый осколок. На белый снег стекает алая струя.
– Проклятье!
Но это ее уже не остановит.
Она хватается за осколок, зажмуривается и дергает его вверх.
Сдержав вопль боли, она быстро отбрасывает осколок прочь и пытается встать.
Ногу пронзает кинжальная боль.
Она снова падает в снег на колени.
– Только не так… прошу…
В глазах уже стоят слезы.
Она видит перед собой лишь метель… и тьму…
Приходится ползти.
Впиваясь голыми пальцами в снег, она ползет по земле, уходя прочь от проклятого места.
Формалин уже позади…
Она спасется…
Пусть они все гниют в этой тюрьме!
Пусть они все поубивают друг друга!
Пусть они все сдохнут!
Господи! Милостивый! Прошу! Убей их всех! Убей этих мразей!
– Пусть они сдохнут! Сдохнут! Сдохнут!
Она ползет дальше.
Прочь от этого кошмара и ужаса!
Прочь от них всех!
Она хочет жить…
Только бы выжить… только бы выжить…
– Спасите… кто-нибудь…
Ее пальцы снова погружаются в снег, и она ощущает под ними что-то плотное и непонятное.
Она опускает взгляд вниз и…
Страх защепляет ей горло.
Голова.
Рыжие клочки волос в снегу.
– Что они с тобой сделали…
Убийцы…
Пусть они сдохнут!
Все до единого!
Из ее горла вырывается отчаянный стон, вмещающий в себя всю боль и все страдания, которые она испытала до этого.
Она почти не чувствует боли в ноге, но продолжает ползти, не в силах подняться на ноги.
– Только бы выбраться…
Только бы выжить…
– Выжить…
Впереди лишь метель.
И больше ничего.
Где все?
Где этот гребаный мир?
– Я не хочу… не хочу так… Господи… помилуй!
А потом перед ней появляется тот, кого она совсем не ожидает увидеть.
Она медленно поднимает взгляд.
И в голове все мысли сгорают…
– Это… ты?..
И голос ей отвечает:
– Да, милая. Это я. Хочу, чтобы ты… посмотрела… напоследок…
А потом… тьма разверзается перед ней.
И она видит огромную пасть, полную сотни красных клыков. Пасть раскрывается во весь человеческий рост.
И она уже знает, что ее ждет.
Смерть.
– Ты следующая.
И демоны забирают ее в Ад.
– Что будешь?
– Давай латте.
– Латте? Хорошо. Я буду капучино.
– Я тебе переведу. Сколько там надо? Сто десять?
– Эй, не стоит! Я угощаю!
– Прекрати! Я всегда перевожу. Ты же знаешь.
– Ох, уж эти женщины двадцать первого века! И как за вами ухаживать?
– Так, чтобы мы этого не замечали.
Денис вскинул брови, услышав колкий ответ Серафимы. Выпустив вдох смирения, он повернулся к панели заказов и принялся искать кофе.
– Народу так немного…
Серафима осмотрела скромный зал «Макдональдса».
– Еще только одиннадцать часов. Среда. После двенадцати точно нахлынут. Ты хочешь здесь попить или на улице?
– Пойдем прогуляемся.
– Не холодно?
– А мы для чего еще кофе берем?
– Ай! Как скажешь!
Денис сделал еще несколько нажатий на сенсорной панели и приложил банковскую карточку к аппарату.
– Вот и чек!
Он выхватил выскользнувший чек и обратил свой взор к табло заказов, висящему над кассами.
– Какой у нас номер?
– Сорок четыре.
– Сейчас переведу тебе денежку.
Серафима достала телефон, чтобы перевести Денису оплату за латте через банковское приложение.
Серафима практически никогда не позволяла за себя платить. Она же не состояла с Денисом в отношениях. Он был для нее просто хорошим другом. Сама она точно не знала, что у них может получиться в дальнейшем, но на данном этапе… она сама может заплатить за свой кофе.
– Готово! Перевела.
Денис не высказал по этому поводу никакой радости.
Он лишь взглянул на окно. На улице пошел снег.
– Там начинается…
– О! Снежок! Прекрасно! Сейчас пойдем гулять.
Возможно, Серафима понимала, что Денис хочет остаться в теплом и уютном зале, чтобы сидеть напротив нее и рассматривать ее лицо. Но сегодня она не позволит этому случиться. Она устала находиться в четырех стенах. Зимней сессии ей хватило!
Пришло время выйти и подышать свежим воздухом.
– Наш заказ!
Денис забрал два стаканчика с кофе и передал латте Серафиме.
– Благодарю.
– Куда теперь?
– Давай на набережную?
Так они «по-местному» называли маленький парк, тянувшийся вдоль реки. Там были скамейки, деревянные длинные качели и, собственно, больше ничего интересного. Спокойное тихое место для прогулки.
Выйдя на улицу, Серафима поправила белый шарф. Снег ударил ей в лицо.
– Ох! Ну и ветер!
– Ты не передумала?
– Нет-нет! Пошли, пошли… погуляем.
Она повела его в самый мороз, надеясь, что ветер скоро утихнет.
Шли они медленно, чтобы была возможность распробовать вкус кофе.
– Сахар не нужен? – поинтересовался у нее Денис.
– Нет, спасибо. Я всегда без сахара.
– Как скажешь. Тогда… можешь подержать?
– Конечно!
Денис передал ей свой стаканчик с капучино, вскрыл пакетик с сахаром и добавил его в кофе.
– Спасибо.
К тому времени, как они преодолели путь от «Макдональдса» до набережной, Серафима уже успела согреться от горячего латте. Ее пальцы стали теплыми, а не такими ледяными, как всегда.
– До сих пор не могу поверить в то, что это происходит, – заговорила снова Серафима, вернувшись в своих мыслях на несколько часов назад.
– Я тоже, – кивнул Денис, – как мы это смогли?
– На морально-волевых!
Денис не сдержал смешок.
– Это точно! Учитывая то, как нам преподавали гистологию… вернее, нам ее совсем не преподавали – мы смогли справиться с этим чертовым экзаменом! И препараты, и ситуационные задачи, и билеты… как мы сами это все подняли за время новогодних каникул?
– У меня так вообще режим был! Просыпалась в семь. И садилась в девять. А потом… вставала в двенадцать!
– И совсем не ела?
– Я чуть себя не угробила тотальной голодухой. Мне кусок хлеба в рот не лез во время этой сессии! Как же я замучилась тогда учить нервную систему! Я думала, что я скорее в окно выйду, чем выучу все эти нервы и через какие дырочки они идут!
