В глубине запущенной березовой рощи возвышается серый бетонный забор. По кромке грозно переливается на солнце спираль колючей проволоки. Над трехметровыми воротами коричневого цвета висит вывеска «Психоневрологический диспансер». В больничном дворе стоит маленькая часовенка с золотым куполом и старое трех этажное здание. Старая цементная штукатурка местами обвалилась. На окнах черные металлические решетки.
В продолжительном коридоре, со стенами небесно-голубого тона, витает едва-едва уловимый запах мочи и сильный хлорки. На подоконнике неподвижно сидит беззаботная женщина лет пятидесяти. Она расстегнула серый махровый халат, в тощей груди отвратительно просвечиваются рёбра. Больная постоянно теребит короткие седые волосы. В отрешённых глазах, с частично алебастровой дымкой застыло закоренелое безумие, тонкие бледные губы не членораздельно напевают себе под багрово-сизый нос. Временами неуклюжий вокал живо сменяется истерическим безрассудным хохотом. Мимо проходит полная рыжая медицинская сестра в васильковом халате и высоченный крепкий черноволосый санитар. Парень слегка придерживает за плечо молодую очаровательную пациентку. Люди остановились у двери с золотистой табличкой: Заведующий психиатрическим отделением Федор Иванович Ильин. Медсестра, пригладила воздушную причёску, чуточку втянула в себя отвислый живот, мгновение поколебалась и постучалась.
– Войдите, – прогремел врач безапелляционным бархатным голосом.
Брюнет скоропалительно вытащил из кармана дверную ручку, вмонтировал в круглое отверстие и отворил вход в помещение, затем подтолкнул депрессивную больную в кабинет. На чисто белоснежной стене репродукция знаменитой картины Эдварда Мунка «Крик»: беспросветный небосвод, мертвая земля, беспокойная река смешиваются в безнадёжную палитру мрачных красок, на чрезвычайно тонком висячем мосту одинокий человек с лицом искажённым страданием. Посреди комнаты в кожаном кресле белого тона спокойно сидел мужчина среднего возраста с лысой головой и длинной, аккуратной бородкой. Медленно положил холеные руки на письменный стол с чёрной полировкой и закруглёнными углами. Шоколадные глаза по-доброму смеялись и нацеливались на окружающих через маленькие круглые стеклышки в тонкой роговой оправе серого цвета.
– Федор Иванович, Юлия Лакомка из седьмой палаты совершила третью суицидальную попытку на этой неделе, – вежливо выпалила медработник и бросила беглый укоризненный взгляд на подопечную.
– Расскажите подробнее, – доктор и поправил очки, на пухлых губах проскользнула безмолвная тень грустной улыбки.
– По предписанию пожарных строительные подрядчики меняли первоначально деревянные эвакуационные люки в чердак на железные.
Девушка незаметно стащила у них гвоздь и вскрыла себе вены. Острый предмет отобрали. Обильное кровотечение немедленно остановили. Я сделала внутримышечную инъекцию против столбняка.
– Дарья, сажайте девушку в кресло напротив. Сами погуляйте последующие сорок минут, – потёр ладошки.
Профессор остался с пациенткой наедине, лицо девушки озарилось ангельской улыбкой: Федор Иванович дайте команду, чтоб не надевали на меня смирительную рубашку.
– Руки связаны, чтоб не причинили себе вред, – произнес заботливо.
– Пожалуйста, – в зрачках засветилась настоятельная мольба, – читала, в тюрьме Гуантанамо узникам зашивают одежду, чтоб ходили в туалет в штаны. Это подавляет волю. Уже шесть часов без посторонней помощи не справляла нужду. Федор Иванович, начинаю себя чувствовать овощем.
– Теперь до того момента, пока не вылечу вас, не снимут, – сурово пробурчал и стремительно откинулся на спинку кресла, – и не умоляйте глазами кота из мультфильма Шрэк. Не разжалобите взглядом. Джек Лондон написал интересный рассказ, где профессора поместили в психиатрическую больницу так вот там, наоборот герой обрел внутреннюю свободу в смирительной рубашке.
– Профессор, порадуетесь если стану такой, как беззаботная женщина, в коридоре? Уверенна данная больная чувствует себя абсолютно свободной, – тонкие гордые брови возмущенно взметнулись вверх.
– Постепенно верну безграничную любовь к личной жизни. Юлия, еще раз замуж охотно пойдёте и благополучно родите, как минимум парочку здоровых малышей, – внимательно взглянул на неё поверх стёкол очков, на бесстрастном лице заиграла дружелюбная улыбка, на громадном лбу образовалась глубокая морщина.
– Нет, – отрицательно замотала головой, – Постоянно думаю о собственной смерти, и психиатрическая клиника – это твёрдое желание чрезвычайно усиливает. Даже живописное полотно в этом кабинете изображает несчастного человека потенциально готового к самоубийству.
– Холст нарисовал бывший истерический больной, который на сто процентов вылечился и живёт нормально. У него полноценная счастливая семья. Сын и две дочери. Недавно, приглашал на персональную выставку картин.
– Простите профессор, не смогу благополучно возвратиться к нормальной размеренной жизни, – тщетно сдерживала нахлынувшую истерику, у неё конвульсивно задёргалось левое верхнее веко.
– Что вас подвигнет, самостоятельно принять бесповоротное решение, спокойно жить долго и счастливо? – положил на стол раскрытые ладошки и медленно подался в перед.
– С далёких небес должен внезапно явиться заблудший ангел в образе дорого мужа. Тогда буду в точности знать, душа покойного желает, чтоб продолжала жить, – плотно стиснула губы бантики, тщетно скрыла в них нервную дрожь.
– Отпустите покойного из своей головы. Ему тяжело в загробном мире из-за вас. А если придет живой человек сильно похожий на ушедшего из жизни супруга? – подпер массивный подбородок волосатой рукой, глаза заинтересованно заблестели.
– Профессор, это будет знаком божьим, чтоб продолжала жить.
– Юля, вспомните тот кошмарный день с мельчайшими подробностями, – говорил спокойно, безапелляционным тоном.
– Какого чёрта? Ведь уже неоднократно слышали рассказ. Больно об этом свободно говорить. В этом безрадостном месте что делаю? Ведь я нормальная. Вы садист, регулярно, слушаете душевные страдания вдовы. Получаете наслаждение? – повысила голос, вызывающе запрокинула голову, глаза возмущенно сверкали.
– В нормальную девушку превратитесь, когда окончательно перестанете раздумывать о возможном самоубийстве. Ещё много раз буду просить вспомнить кровавый кошмар, незаметно трансформирую беспокойные воспоминания. Вместе специально будем раздувать психологическую проблему, пока не лопнет как мыльный пузырь. Поверьте, Юлия, регулярно приходится делать больно, исключительно для того, чтоб спасти жизнь пациентам.
– Как поменять собственные воспоминания человека? – ошеломленно воскликнула больная.
