Как раздражает, что нужно ходить на работу, чтобы выжить. Почему просто нельзя было родиться в богатой семье? Или с мозгами, которые так хорошо варят, что к двадцати годам ты уже успешно развиваешь свой стартап?
Об этом всем я раздумывала, стоя в туалете ресторана, где работала официанткой. В отражении зеркала над раковиной недовольное лицо с большими карими глазами смотрело на меня неодобрительно. Русые пряди выбились из высокого хвоста, отчего пришлось их заправлять обратно. Они, словно мой скверный характер, не слушались, как бы пальцы не возвращали их в положенное место.
Если бы не щеки, которые все называли милыми, то ни на одну работу меня бы не взяли. Оттого, что я не могла долго делать вид, что люблю работать по пятнадцать часов в день за гроши.
Последние часы смены тянулись бесконечно. Ноги к этому моменту ужасно гудели. Ладони легли на щеки с двух сторон, сильно сдавив их.
– Главное – не пошли никого, – проворчала я сама себе предостережительно.
Из груди вырвался обреченный вздох, это была именно та причина, по которой меня уволили с предыдущего места работы.
В дверь громко постучали с внешней стороны. Я вздрогнула от неожиданности.
– Лина, шевелись, ты там уже двадцать минут, – проорал грубый голос за дверью, – тебе платят не за то, чтобы ты сидела на унитазе.
Глаза возмущенно закатились. Немного схалтурила, ничего такого. К тому же я и так собиралась выходить.
За столиком, что я обслуживала, продолжали сидеть те же мерзкие типы. За время, проведенное вне поля их зрения, я надеялась, что они свалили восвояси. Один из них, послав в мою сторону сальную улыбочку, поднял руку, призывая подойти.
Пока я решала, стоит ли сразу бросить работу или попытаться продержаться еще хоть недельку, в спину почувствовала толчок. Начальник непрозрачно намекал, что пора двигаться. Натягивая на лицо милую улыбочку, без которой в этом приличном заведении ходить было нельзя, я потопала к тому, кто за вечер дважды «случайно» потрогал мою задницу.
«Третьего раза не будет», – эту мысль оборвало появление за соседним столом женщины. Длинное кашемировое пальто, растрепанные блондинистые волосы. Ее глаза бегали по сторонам, чем она невольно и привлекла мое внимание.
Ноги привели к нужному столику, но я то и дело косилась на незнакомку. Та нервно перебирала руками, словно не зная, куда их деть. Она выглядела как сорокалетняя жена какого-нибудь банкира. Похожих женщин было много в ресторане, но ее не к месту встревоженный вид резко контрастировал со спокойной атмосферой, царившей в заведении.
– Эй, милашка, принеси нам счет и свой номер телефона, – раздался мужской голос, напомнив мне про работу.
– Конечно, секунду, – ответила я, растягиваясь в фальшивой улыбке и надеясь, что этому хаму хватит одного испепеляющего взгляда, чтобы отвалить.
Из-за спины до слуха доносилось обсуждение моей пятой точки. В голове крутилось, что за такое можно было бы и пощечину словить, но логика твердила: «Мне нужно есть и платить за квартиру, терять работу из-за одного мерзкого типа не имеет никакого смысла». В уговорах самой себя перетерпеть я вернулась обратно уже со счетом. По дороге внимание опять сместилось с моего столика на соседний.
Высокий брюнет, одетый в черную рубашку и темные брюки, уверенно прошел к стулу напротив женщины в кашемировом пальто. Когда их взгляды встретились, лицо незнакомки стало восковым, словно все жизненные силы покинули ее разом. Парень при этом молча изучал ее внимательными серыми глазами. В его правом ухе висело маленькое серебряное колечко.
Я со счетом оказалась за спиной брюнета, возле мужчин с сальными ухмылками. Каждая нота плавной тихой музыки гулко отдавалась в пульсирующих висках. «Почему те двое не разговаривают? Блондинка выглядит ужасно напуганной», – крутилось в голове. Мои косые взгляды то и дело устремлялись на незнакомку, словно ее напряжение разлилось по воздуху и заразило окружающую атмосферу.
– Ну же, красотка, а где номер? – протянул один из посетителей ресторана.
Музыка словно становилась громче. По лицу женщины стекла капелька пота. Ее беспокойные глаза переместились на меня. По телу прошла холодная дрожь. Она просит о помощи? Боковое зрение уловило движение мужской ладони, направленной к моей заднице.
Случилось то, что я ненавидела в себе больше всего. То, что мешало жить, работать и строить нормальные отношения с людьми. Слепая волна ярости. В глазах стояла красная пелена, когда запястье наглого посетителя было сжато в моих пальцах так сильно, словно они действительно могли сломать кость.
«Третьего раза не будет», – пронеслось вновь в голове. Я продолжала держать мужчину за руку, испепеляя его ненавидящим взглядом. Сердце от злости пыталось выпрыгнуть из груди, пока дыхание успокаивалось. Сознание постепенно возвращалось в норму. Через мгновение рядом возник менеджер, который пытался убедить нерадивую официантку освободить гостя от хватки.
Осознавая, какие за это будут последствия, я, четко отделяя каждое слово, с улыбкой на губах, произнесла:
– Еще раз – и я отрежу твою мерзкую руку.
Мужчина тяжело сглотнул. В его глазах на секунду промелькнул испуг, до тех пор, пока он не понял, что эти слова были сказаны двадцатилетней официанткой ростом метр шестьдесят. После этого его взгляд проскользил по мне сверху вниз, и мужчина залился диким смехом. Сопровождавшая его компания подхватила внезапное веселье.
Они бы так не смеялись, если бы знали, что им в действительности угрожала опасность. Когда-то я не была такой, не срывалась на людях, но все изменилось в одну ночь.
В тринадцать лет у меня только очертилась грудь. Мама привела домой нового мужчину. Сказала называть его папой. Поначалу, будучи не самым смышленым подростком, я не принимала его похабные фразочки близко к сердцу. Что уж говорить, не все из них были мне понятны в силу возраста и неопытности. Отчим был аккуратен, никогда не говорил ничего лишнего при матери, поэтому, когда до меня стало доходить, что его «случайные» прикосновения не совсем нормальны, я сообщила ей об этом сама.
Она смогла убедить подростка, что это всего лишь выдумки, что я просто скучаю по отцу, который уже несколько лет как погиб, и пытаюсь всех маминых ухажеров очернить, потому что ревную. И я ей поверила, так как всякая любящая дочь поверила бы своей матери – тому, кто вынашивал тебя, растил и заботился все это время. В ком ты никогда не сомневался. Тому, кто каждое утро готовил тебе на завтрак сырники.
Только отчим пришел однажды в мою спальню. Спросонья я не сразу поняла, что происходит. Когда глаза открылись, его рука зажимала мой рот. Мужчина говорил, что все хорошо, что он пришел всего-навсего полежать рядом, что его одолели плохие сны.
