Непогода застала меня в небольшом австрийском городке Памхаген, что на границе с Венгрией. После утомительного путешествия на пароходе через озеро Нойзидлер-Зе, и, затем, целого дня тряски в открытой повозке, отдых был мне просто необходим. Телеграфировав издателю о том, что обстоятельства заставляют меня задержаться, я с наслаждением и безо всяких угрызений совести предался ничегонеделанию.
За ночным окном старой каменной гостиницы бушевал дождь. Крупные капли громко колотили в стекло, шуршали на песчаных дорожках сорванными листьями. Ветер завывал в трубе камина и без устали стучал о стену ветками старого вяза. В общей зале было тепло и уютно. Старинные каменные стены надежно защищали гостей от непогоды. В камине весело пылал огонь, даря доброе тепло и бросая блики на лица людей, собравшихся за столом в этот поздний час.
Немолодая хозяйка, прибрав на столе, затушила из экономии свечи, и, отправив челядь на отдых, удалилась и сама. Хозяин же, с удовольствием участвовал в застольной беседе.
Я устроился несколько поодаль, возле огня, в старинном деревянном кресле, с пледом, трубкой и кружкой горячего глинтвейна. За столом обосновалась компания мужчин, судя по одежде – охотников. Сначала они были раздосадованы тем, что непогода нарушила их планы, но несколько кружек доброго эля и глинтвейна примирили их с вынужденной задержкой.
Разговоры, как всегда, крутились вокруг новостей политики, обсуждали кайзера Вильгельма второго, скоро ли окончится мировая война, новинки техники, особенно изобретение графа Цеппелина. Внезапно жуткий вой, тоскливый и вызывающий дрожь во всем теле, буквально сотрясший каменные стены гостиницы, заставил особо красноречивых замолкнуть на полуслове.
Люди в страхе переглядывались. Тишину нарушал лишь треск угольков в камине. Все невольно обернулись на хозяина.
– Это чудовище, – обреченно пробормотал хозяин, махом допив кружку эля и взглянув в окно, – опять проснулось.
Мы все повернулись к окну, и, в этот миг, вспышка молнии запечатлела врезавшуюся навсегда в мою память картину – далекий, покрытый жутким лесом утес с черным силуэтом старинного заброшенного замка на вершине, на фоне огромной полной луны, вкривь впечатанный в решетку гостиничного окна.
…
– А чей это красивый дом? – молоденькая девушка, путешествовавшая в карете и заночевавшая в новенькой гостинице, восторженно разглядывала через окно изящный замок, уютно расположившийся на вершине лесистого утеса. На фоне солнечного голубого неба и легких летних облаков, он казался обиталищем небесных ангелов.
– Этот замок принадлежит графу Александру Хоферу, – охотно откликнулся молодой хозяин гостиницы, – граф недавно унаследовал его от отца, вернулся из своих путешествий по Дагомее, что в Африке, и поселился здесь.
–Ах, – мечтательно вздохнула девушка, – я бы хотела там жить. Вокруг небо, облака, лес. И никаких этих чадящих и воняющих механических повозок и аэропланов. Как это замечательно. А можно посетить владельца замка? Он молодой?
– Да, фройляйн, он молод – хозяин гостиницы внимательно посмотрел в наивные голубые глаза девушки, – и формально замок всегда открыт для гостей, но я бы осмелился, если Вы позволите, отговорить Вас от этой затеи. Дело в том, что хозяин, как бы так выразиться, не совсем обычен. После своих африканских похождений он полностью изменился против того Александра, что мы помнили с детства.
Он стал нелюдим, выгнал всех слуг и живет один. Мясник, что привозит ему провизию, утверждает, что слышал заунывное пение из фамильного склепа графов Хофер и мельком видел молодого графа в черном балахоне и черной свечой в руках.
…
– Мне не удалось ее отговорить, – с сожалением протянул старый хозяин, делая очередной глоток из кружки и обводя тяжелым взглядом из-под седых бровей притихших охотников.
– Так она поехала в замок? – молодой охотник все еще вглядывался через окно в размытый струями усиливающегося дождя силуэт замка.
…
Лошади, как вкопанные, стали перед воротами замка и никакие понукания не могли заставить их сдвинуться хоть на пядь. Девушка бросила поводья двуколки на врытый в землю рядом с воротами старый резной столб и решительно зашагала по мощеной камнем, засыпанной вялыми листьями дорожке, к крыльцу.
Во дворе замка царило запустение. Давно не стриженые кусты роз, высохший фонтан в центре, растрескавшиеся, некогда изящные деревянные скамейки для отдыха. Тишину нарушал лишь шуршащий засохшей травой легкий ветерок. Запах прели тревожил обоняние. Внезапный скрип двери заставил девичье сердце вздрогнуть.
Хозяин стоял на пороге, одетый в черный, длинный балахон. Лицо бледное и истощенное. Горящие лихорадочным блеском глубоко посаженные глаза, внимательно смотрели на нежданную гостью.
– Я не принимаю гостей, – скрипучим голосом произнес граф, – простите, фройляйн, Вам лучше уехать.
…
– И она не испугалась? – голос молодого охотника звучал с безмерным удивлением.
– Видимо у нее храброе сердце, – вторил ему охотник в поношенном зеленом камзоле, – как у горной серны.
…
– Я живу один и готовлю сам, простите, если моя пища покажется Вам грубой, – граф передал блюдо девушке. Огромный обеденный зал замка был, по случаю прибытия гостьи, освещен несколькими десятками свечей в серебряных канделябрах.
– Это восхитительно, Ваше мастерство выше всяких похвал, – нежно прощебетала девушка, – так Вы говорите, прошли ритуал посвящения Вуду и сбежали, не отдав долг доброму богу Бонди?
– Да, – вздохнул граф, – я попросту испугался. Я почувствовал, как магия вливается в мое тело, как она будоражит мою кровь, как растут многократно мои силы. Особенно, в полнолуние. Я мог бы совершить множество страшных дел. Но я не хочу. Поэтому я уехал из Африки, поселился здесь, в родовом гнезде, выгнал всех своих слуг и живу один, пытаясь научными изысканиями найти излечение от своих страшных возможностей. И, поэтому, фройляйн, я боюсь предлагать Вам гостеприимство на эту ночь.
