Многие Мудрецы умели лечить взглядом, но для этого – чувства самого Мудреца должны быть светлыми, спокойными. В последнее время Мирон стал бояться, что сила его покидает. Слишком много нехорошего видел он за последний год, и постепенно в душе его нарастало смятение, неуверенность в себе. Скорей бы домой!
– Деда, а ты почему боишься Мудрецов?
В это время телега въехала в выбоину, которая образовалась после весенней слякоти, и путников ощутимо тряхнуло. Может быть из-за этого, или по какой-то другой причине, но старик не сразу ответил внуку:
– Они могут превратить тебя в лягушку.
Васятка живо представил, как он прыгает с кочки на кочку возле гнилого лесного пруда, его липкие зелёные лапки слегка утопают в холодной застоявшейся воде, а сам он пытается съесть вьющихся вокруг него комаров, до жути надоевших своим писком… И мальчишку тут же передернуло от отвращения. Несмотря на солнечный, погожий денёк в самом начале лета, когда лес одет ещё в молодую, ярко-зелёную листву, а тёплый ветерок кружит голову запахами смолы и первоцветов, холодные мурашки противно побежали у Васятки по спине. Он быстро перекрестился, поблагодарив Бога за то, что Он сделал его человеком, и понял, что больше не желает повстречаться с Мудрецом, как хотел того прежде. Однако вскоре пытливый ум парнишки понял, что тут что-то не так.
С одной стороны дед побаивался Мудрецов и даже попугивал ими Васятку, а с другой – с благоговейным трепетом вспоминал, как принял лесное яблочко из рук Мудреца, когда сам был ещё ребёнком.
«Эка невидаль, – рассуждал Васятка, – дичка отведать!» Только находились в деревне люди, которые даже завидовали деду по этому поводу.
– А почему тогда дядя Егор так хочет, чтобы какой-нибудь Мудрец зашёл к нему в гости?
Старик успел уже задремать, убаюканный мерным покачиванием телеги, и внук с нетерпением стал дёргать деда за рукав.
– Почему?..
– Так ведь сам знаешь, что сын у него болен, ног не чует, так и лежит весь день на лавке, а Мудрец может вылечить его за одну минуту.
– Как это?
– А вот так, взглянет – и всё готово. Только Мудрецы редко людей лечат.
– Почему?
В больших голубых глазах Васятки отразилось столько праведного удивления, что дед невольно нахмурился. Где это видано – обсуждать жителей Заповедного края?
– Ну что ты всё «почему», да «почему»? Кто же их поймёт, Мудрецов-то?
Мирон печально ухмыльнулся. Он давно уже наблюдал за медленно проезжающей телегой и с интересом вслушивался в разговор мальчика со стариком. Вернее сказать «вникал», так как находился довольно далеко от дороги, что позволяло ему оставаться незамеченным.
«И чего только люди про нас не напридумывают?! Сделать лягушкой?..» Однако мальчонка так реально представил себе это превращение, что казалось, скажи парню, что он зелёный, и тот заквакает. Да, Васятка действительно заслуживал пристального внимания со стороны Мудреца. Богатое воображение мальчонки формировало необычайно яркие образы, благодаря которым Мирон теперь точно знал, как выглядит сын дяди Егора, где живёт, и что его ни в коем случае нельзя лечить. Злой человек напророчил большое несчастье первенцу Егора, когда тот сделает свой тысячный шаг. И Бог пожалел – отнял у парня способность ходить. А взамен наградил великолепным голосом. Жаль, об этом ещё никто не догадался. Видимо, придётся всё-таки зайти к ним в гости.
Мирон лежал в траве под тенью старой берёзы на самой опушке леса и с блаженством наблюдал, как быстро проносятся по синему небу причудливые белоснежные облака. Пофыркивая неподалеку, Звонко с наслаждением пощипывал сочную зелёную травку, всем своим видом выказывая преданность хозяину. Звонко был довольно старым конём. Мирон купил его во время своего путешествия у одного жадного человека, который пытался выжать из «старой клячи» последние соки. Ещё немного, и бедное животное погибло бы не столько от старости, сколько от голода и изнурительного труда. Поэтому до сих пор, ни разу после невыгодной сделки, Мирон не садился на коня верхом, стараясь дать животному набраться побольше сил. Так что за эти счастливые месяцы конь изменился до полной неузнаваемости, и Мирон подозревал, что прежний хозяин вряд ли признал бы Звонко, встреться они сейчас. Поэтому теперь, во время столь нелёгкого путешествия, Мирону трудно было представить себе спутника преданнее, чем этот конь. Одно только расстраивало Мирона в сложившейся ситуации: если, не дай Бог, будет необходимо телепортироваться, коня придётся оставить на произвол судьбы. Телепортация слишком сложный процесс, и Мирон не знал ни одного Мудреца, который сумел бы проделать это над кем-нибудь ещё. Даже одновременно с другим Мудрецом было трудно телепортироваться, точнее, практически невозможно. Поэтому, чтобы не подвергать друг друга риску во время битвы, в дорогу жители Заповедного края всегда отправлялись по одиночке. Тревожным оставался тот факт, что за последнее время участились случаи экстренного возвращения Мудрецов в Заповедный край. И чтобы не накликать беду, Мирон боялся даже представить себе сейчас такую ситуацию. Ведь всё это время Звонко оставался ему надёжным и единственным другом.
Конь насторожился и стал напряжённо прядать ушами. Мирон успокаивающе чмокнул ему в ответ. Мудрец давно уже почувствовал, что к ним кто-то приближается, но у человека не было злых намерений. Поэтому Мирон позволил себе и коню по-прежнему безмятежно отдыхать. В конце концов, это становилось даже интересным: зачем незнакомец пытается подкрасться к ним незамеченным? Причём, с большим умением. Пожалуй, что и у эльфа получилось бы не намного лучше. Однако шпион был ещё далеко, поэтому Мирон продолжал всё так же неподвижно лежать на земле, делая вид, будто спит. А заодно, в который раз пытался разобраться в тех изменениях, которые произошли с ним за время его путешествия.
Как и любой Мудрец, достигший возраста двадцати двух лет, он покинул Заповедный край и отправился в большой мир, чтобы расширить знания и проверить свои чувства. Первому путешествию полагалось продлиться не более года, и теперь Мирон понимал почему. Его скитание подходило к концу. Через две недели он должен был вернуться домой, но чем ближе он подходил к Заповедному краю, тем острее ощущал свою усталость. Он по-прежнему любил весь мир, но всё чаще вспоминал, что старая берёза у родного крыльца встречала его радостным шелестом листьев всякий раз, когда он подходил к дому; цветы в саду пахли сильнее, если он приближался; ягоды были самыми вкусными; а яблоки… Эх, как хотелось ему съесть сейчас хоть одно яблочко из
