Из библиотеки – в память.
Вместо предисловия
«После удовольствия иметь библиотеку нет
ничего приятнее, как говорить о ней и делиться с другими невинными богатствами мысли, приобретёнными в занятиях словесностью».
Шарль Нодье
Вышло так, что среди многочисленных высказываний о книгах и библиотеках мне почему-то особенно запомнились два «иноземных», а точнее, доставшихся всему человечеству. Одно из них, принадлежащее «здравомыслящему насмешнику», французскому писателю-романтику и библиофилу Шарлю Нодье (1780 – 1844), я взял в качестве эпиграфа к настоящему изданию своих очерков. Другое высказывание принадлежит Франческо Петрарке (1304 – 1374). Звучит оно так: «Нельзя держать книги запертыми, словно в тюрьме, они должны непременно перехо-дить из библиотеки в память».
Произнесённые в разные исторические эпохи эти высказы-вания хорошо дополняют друг друга. Смысл эпиграфа ясен и прост: если в твоей библиотеке есть интересная и редкая книга, расскажи о ней друзьям, знакомым, напиши о ней заметку или очерк. Смысл слов Петрарки, при видимой простоте, более глубокий. Задумаемся, что стоит за словами: книга должна «переходить из библиотеки в память»? Конечно же, это не только призыв посредством книги обогащать свою память знанием выработанных человечеством богатств, а нечто большее. Великий итальянец хорошо понимал, что книги, будучи орудием познания мира, позволяющим человеку уменьшить необозримые про-странства неведомого, одновременно являются и хранилищами исторической памяти человечества, памяти поколений.
Никогда не считал себя библиофилом, книжным кладо-искателем и не стремился таковым слыть. Рассказать о книгах из личной библиотеки вовсе не означает похвастаться тем, какие редкости вам удалось добыть, поведать, через какие тернии лежит путь к звёздной коллекции. Рассказы о книжном кладо-искательстве с лихо закрученными детективными сюжетами, порой не менее увлекательные, чем истории о поиске золота в развалинах легендарной Трои, ценны, на мой взгляд, лишь тогда, когда в них фигурируют реальные люди, судьбы которых тесно связаны с судьбами их книг, с духом эпох. Для меня как обладателя преимущественно деловой книжной коллекции всегда было важным разузнать, при каких конкретно обстоятельствах найденное мною редкое печатное издание появилось на свет, кто его автор, какова судьба книги и её создателя в бурном водовороте житейского моря. Хорошая книга – драгоценная редкость, книги с «биографиями» – драгоценны вдвойне. Известный педагог А. С. Макаренко когда-то точно заметил: «Книги – это переплетённые люди». А ещё книги учат нас наполнять смыслом каждое мгновение жизни, служат для многих «архивами вдохновения».
Среди авторов книг, о которых я пишу, много людей известных, знаменитых, но много и тех, чьи имена оказались незаслуженно забытыми, а может быть, никогда и не были на слуху. Долгие годы раскрыть страницы жизни многих незаслуженно забытых писателей, поэтов, учёных, откровенно признаюсь, мне не удавалось в силу целого ряда обстоятельств. Молчали архивы, научные библиотеки, музеи. С появлением Интернета многое изменилось в лучшую сторону. Хотя моё отношение ко Всемирной паутине в целом критическое, надеюсь, что со временем Интернет станет иным – более полезным для развития и менее располагающим к бездумному время-препровождению. Конечно, для этого потребуются годы, а главное – существенный рост культуры интернет-пользова-телей.
«…Из библиотеки – в память» – какая прекрасная мысль. И какое чудесное свойство человека обладать памятью! Книги связывают нас с прошлым, они помогают лучше понять настоящее и глубже задуматься о будущем. Поколение людей, к которому я принадлежу, мне представляется последним поколением истинных ценителей книги. Причём книги не только как источника знания, но и книги как таковой, как материальной и духовной субстанции, как сгустка человеческой энергии, как порождения эпохи, как полиграфического, наконец, продукта. Хотите – верьте, хотите – нет, но каждая книга для меня – существо одушевлённое. Есть книги-триумфаторы, есть книги-страдалицы, есть книги-скиталицы. Прижми такую книгу к груди и испытаешь всю сложную гамму человеческих чувств и переживаний. Многие книги прошли через войны и революции, скитания их владельцев по городам и весям, другие превратности судьбы.
Книжное собирательство составляло увлечение многих интересных людей ХХ века: и учёных, для которых личная библиотека – это всё. И не совсем учёных, а просто грамотных, просто культурных, просто любящих книгу. В довоенные и первые послевоенные десятилетия в нашей стране существовали целые артели книжных «копателей» и «старателей», объединённых в кружки и клубы книголюбов, общества библиофилов. Плоды их копаний и стараний – не только прекрасные домашние библиотеки, многие из которых после ухода из жизни владельцев стали украшением государственных публичных библиотек и музеев (такое бывало и в прошлом), но и особый вид научно-художественной и научно-популярной (а может быть, и научной в прямом смысле этого слова) литературы: книги о книгах.
Я воспитан на этих книгах и безмерно благодарен их авторам за то, что приобщили меня к «книжному счастью». Не могу не назвать имена вдохновенных книжников, ставшие, к сожалению, забываться: В. Г. Лидин, П. Н. Берков, Н. П. Смирнов-Сокольский, А. И. Маркушевич, Е. И. Осетров, О.Г.Ласунский, Е. Д. Петряев, В. Г. Утков…
Их бескорыстная и пламенная любовь к книге заразительна. Да, да! Книжное копание, книжное старательство, книжное собирательство – опасная болезнь! Каждый «заболевает» по-своему. Ко мне эта болезнь пришла в юности, и вот уже почти 60 лет я роюсь в книгах и по возможности пишу о самом интересном из того, что «нарыл».
За пристрастие к книгам я благодарен Туле. Считаю, что мне повезло родиться в городе русских оружейников, городе героическом и литературном. Мои детство и отрочество прошли в доме на перекрестке двух тихих «литературных» улиц, одна из них называлась Гоголевской, а другая – Тургеневской. Впрочем, они и сейчас так называются, только выглядят по-иному, чем в первые послевоенные десятилетия.
Скажу более: я родился и вырос в своеобразном «литера-турном четырёхугольнике». Судите сами. На улице Тургеневской в двух минутах ходьбы от моего дома стоял дом деда писателя Глеба Ивановича Успенского, где он часто бывал в детстве. На улице Гоголевской в трёх кварталах от меня – дом, где родился и вырос писатель Викентий Викентьевич Вересаев. На параллельной Тургеневской улице Коммунаров (ныне Проспект Ленина), центральной улице Тулы, в пяти минутах ходьбы располагались бывшие присутственные места и старое здание губернского суда, где много раз бывал Лев Николаевич Толстой. Еще несколько десятков шагов мимо Пушкинского сквера – и здание бывшей Казённой палаты, в которой в 1867 году служил управляющим Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин.
