Меня зовут Даня. Мне семь лет и четыре месяца. Я учусь во втором классе. Мама меня будит в школу в семь часов, а встаю я примерно в семь четырнадцать – семь пятнадцать, потому что утром у меня фаза быстрого сна – нам учительница про нее рассказывала, – это означает, что ты должен быстро досмотреть сон, а потом уже встать.
После этого наступает фаза медленного одевания – это я уже сам додумал, – фаза быстрого умывания, и снова фаза медленного одевания, потому что во время фазы быстрого умывания зубная паста обычно попадает на майку.
В семь двадцать девять я сел завтракать. Папа как раз уходил на работу. «Даня, мне очень нравятся твои носки, – заметил он, – особенно левый». «Вот зачем ты ему это сказал? – возмутилась мама. – Он уже дважды сегодня одевался. Кто там будет разглядывать его носки?» «Я, что, не имею права поговорить с собственным ребенком без твоего разрешения?» – обиделся папа. Пока родители беседовали о том, кто из них виноват в том, что я каждый день опаздываю на первый урок, я включил телевизор и глядел в него, не отрываясь. Там кувыркались лыжники, совсем как у нас на физкультуре. Только у нас обычно кувырки осенью, а лыжи – зимой, а у них это происходило одновременно. Больше всего мне понравился лыжник номер 34. Все остальные быстро выходили на лыжню и начинали там подпрыгивать, размахивая палками, а 34-й долго шнуровал ботинки, задумчиво ковырял палкой в снегу и никуда не торопился.
Пока я доедал йогурт и переодевал майку, остальные лыжники уже успели несколько раз выйти на лыжню и сделать кувырок, а он все еще шнуровал ботинки. Я очень за него переживал, боялся, что другие лыжники разберут все призовые места, а моему ничего не достанется. Однако помочь ему я уже ничем не мог: родители закончили разговаривать, и пора было опаздывать в школу. Мне нравится учиться: в школе происходит много всего интересного. Жаль только, что все интересное перемежается уроками. И все же в такой день как сегодня, мне не терпелось вырваться домой. Я постоянно думал о том, что пока я здесь весело провожу время с друзьями, мой лыжник там совсем один. Мне казалось, что он меня тоже ждет. Мне всегда хотелось, чтобы дома меня ждал кто-то, кроме родителей. Младшую сестру мне обещают еще с первого класса и все не спешат. Наверное, надеются, что, я в итоге соглашусь на морскую свинку, как Никита, но со мной этот номер не пройдет. Конечно, раньше третьего класса она уже теперь не родится, но сдаваться я не намерен. Я готов ждать много лет, даже если сестра в итоге появится так поздно, что придет ко мне на выпускной вечер в подгузнике и с двумя зубами.
А потом я стал мечтать о том, что 34-й номер – мой младший брат, только взрослый. Бывает же такое, иногда, в порядке исключения. Мой взрослый младший брат ждет меня на вершине холма, мерзнет, а я здесь зачем-то к диктанту готовлюсь. Я думал о нем весь день. Придя из школы, я сразу бросился включать телевизор. «Даня, сними лыжные ботинки и вымой руки», – возмутилась мама, но я ее не слышал, потому что опять увидел на экране его, своего лыжника. Соревнования уже закончились. Подходило к концу награждение. Победители отвечали на вопросы журналистов. Мой лыжник задумчиво вертелся по сторонам и грыз завязки от шапки, сидя на верхней ступеньке в расшнурованных ботинках. На шее у него висела золотая медаль.
В пятницу я ушел с работы пораньше – мы с друзьями собирались на выходных рыбачить. У Тима есть коттедж в четырех часах езды от города, на берегу озера, и Пол должен был заехать за мной в начале пятого, чтобы добраться туда до темноты. Сам я уже год живу без машины – с тех пор как переехал в этот таунхауз – и очень доволен.
Теперь мне до работы 15 минут пешком. Подходя в дому, я заметил в окнах свет. Надо же, я всегда проверяю перед уходом все выключатели, сам себя не узнаю. Я открыл дверь и лицом к лицу столкнулся с семейством домовых. Папа-домовой сидел в кресле перед телевизором. Мама с малышами сооружала на ковре замысловатый коллаж из листьев. Я даже испугаться не успел, лишь в ступоре уставился на них, не понимая, как реагировать на это странное вторжение.
– Да, некрасиво получилось, – сокрушенно произнес отец семейства. – Не собирались мы вторгаться в ваше личное пространство, простите великодушно. Вы ведь обычно с работы как штык, в пять пятнадцать, так мы в пять и уходим каждый день, а тут такой поворот. Просим нас извинить.
– Вы бываете у меня каждый день?
– Да, мы живем у вас в будни днем. На ночь мы перебираемся к медсестре Эмили из пятого таунхауза – она предпочитает ночные смены, а на выходных квартируем у вашего левого соседа – он актер, утром преподает в театральной школе, а по вечерам играет.
– Вы живете в чужих домах?
– Мы ведь не из жадности, милостивый государь. Мы за экологию, понимаете. Впрочем, кто сейчас не за экологию, – продолжал он, подбрасывая полено в камин. – Мы стараемся экономить ресурсы. Семья у нас большая. Ежели мы свой дом соберемся строить – одних кирпичей сколько придется вырубить, а тут мы никому не мешаем, лишнего места не занимаем…
Мне следовало бы рассердиться и выставить незваных гостей за дверь, но любопытство оказалось сильнее.
– А где же вы храните вещи? – спросил я.
– Ну, какие вещи… – отвечал он. – Одеждой мы пользуемся готовой (тут только я заметил, что на нем мои беговые шорты и майка, которые я утром после пробежки швырнул в корзину для стирки), еды современные домохозяйства закупают на 60 % больше, чем могут съесть (я с опаской покосился на холодильник)… вы ведь тоже за экологию, да? – зачем-то переспросил он. – А вот рыболовные снасти у нас свои. Не обижайтесь голубчик, но ваши нам не по душе. Там в угловом таунхаузе живет семья с детьми, так мы у них снасти храним, в подвале. Впрочем, можно было бы и прямо в гостиной, вряд ли они бы заметили…
Тем временем из ванной наверху выскользнула русалка с мокрыми волосами.
– Это Сирена, моя дочь от первого брака, – представил ее отец. – Сушись побыстрее, дорогая, хозяин вернулся.
– Не спешите, я через полчаса уезжаю, – успокоил их я. – Вернусь в воскресенье вечером.
* * *
Тим с Полом мне, конечно, не поверили.
– Свистни, когда у тебя будет ночевать зубная фея, – попросил Пол. – Она мне в третьем классе задолжала четыре доллара. С процентами уже все шесть набежало.
– У моей сестры третью неделю гостит свекровь, – сказал Тим. – Сестра на стенку лезет. Спроси у своих домовых, не надоело ли им каждый день по одному адресу. Может, поменяться захотят?
В субботу с утра был отличный клев, и к этому разговору мы уже не возвращались. В ночь на воскресенье зарядил дождь, поднялся промозглый ветер. Рыбачить в такую погоду было бессмысленно: пришлось досрочно возвращаться в город. Пятничный эпизод успел уже позабыться. Пол высадил меня у крыльца. В окнах опять горел свет. Когда я вошел, сверху, на ходу зачехляя инструменты, принялись спускаться домовые. Я пытался, было, их считать, но быстро сбился.