я покидаю постель, чтобы вновь стремиться к чему-то, достойному стремления.
«Какого быть посредником между двумя мирами?»
Надо подумать…
С одной стороны, чувствуешь свою значимость. Пусть даже отчасти мнимую. Словно рыцарь, что должен оберегать слабых.
С другой стороны, я ничего не умею. Поэтому огромное количество жизней всегда под угрозой.
Но в данный момент под угрозой только я сам. Потому что нахожусь меж двух враждующих легионов. Легиона тьмы под предводительством очень милой нежити по имени Щепка и легиона света под предводительством ненавистной мной девушки по имени Ева, делящие своё место на шахматной доске.
Доске, где нет места мне.
– Ева, Щепка… Может, уже сделаете первый ход?
– Как ты не понимаешь, Марсель? Первый ход самый важный. Он решит исход всего сражения. Даже то, в какую минуту упадёт голова с плеч моего противника.
– Да, господин, не вмешивайтесь в эту борьбу. Ведь на кону счастье всего загробного мира.
Кажется, я уже целую вечность сижу в доме Евы в ожидании окончания этой бесконечной шахматной партии. Хотя, вообще-то, это меня пригласили. Но когда Щепка и Ева увидели друг друга, между ними словно проскочила молния.
Первый ход… До сих пор не состоялся.
– Госпожа Щепка, неужели вы так хотите победить? Со всей гордостью уверяю, что оно того не стоит.
– Госпожа Ева, не думайте, что мою сторону так легко переубедить. Я вашей собачкой быть не собираюсь.
Они говорили абсолютно безэмоционально и спокойно. Словно никакой вражды не происходит. Но это был лишь знак того, что в любую секунду всё может измениться.
Подобная атмосфера плавит меня.
– Собачкой? О нет-нет, я бы скорее сделала вас своей кошечкой, госпожа Щепка. На собачек у меня иные планы.
Обе девушки молча повернулись на мою скучающую физиономию.
– А? Вы чего?
Они разочаровано отвернулись.
И что это было?…
– Господин, попрошу вас удалиться на несколько минут.
– Принимаю условия легиона тьмы, Марсель. Выйди на пару часов. У нас невербальное общение.
– Да вы определитесь уже со временем!
Ева сложила «шпилем» пальцы.
Невербальный жест. Судя по всему, она чувствует власть над ситуацией.
– Марсель… Это вопрос жизни и смерти. Неужели твоя ненависть ко мне настолько сильна, что ты готов ради этого опуститься ещё на одну ступень ниже своего социального статуса?
Это было оскорбление или похвала!?
– Господин, неужели вы и меня так сильно ненавидите? Я думала, мы уже стали парой. – Щепка сказала это, встав в позу статуи «Дискобол».
Это точно невербальное общение!?
И какой ещё «парой»… У нас не было таких договорённостей.
«Марсель!» – они крикнули в унисон.
Я удалился.
Меня пригласили и сразу же выставили за дверь. Разве это нормально… Но ничего не поделаешь, мне придётся привыкать к подобным отношениям. Мой круг общения весьма необычен.
Не то чтобы я был против. Но вдруг мне не захочется уходить? Будет весьма неприятно.
Ну и пусть.
Хотя бы сейчас могу побыть наедине со своими мыслями.
Я не сразу рассказал об этом, но когда Ева открыла мне дверь, ветер с улицы на мгновение приподнял край её пижамы.
Почему я акцентирую на этом внимание? Не надо думать обо мне плохо.
Просто…
Её живот был перебинтован.
Это зрелище заставило меня на мгновение растеряться, но я не стал говорить об этом Еве.
Надо ли?
Чем она занималась, пока я бегал по лесам?
И нормально ли то, что я задаюсь такими вопросами, думая о ненавистном мне человеке?
Она ведь даже не поинтересовалась тем, что случилось с моей рукой.
Голова болеть начинает.
Щелчок. Вспышка.
– А?
Щелчок. Вспышка.
Вспышка? Нет. Явно не так, как тогда. В лесу.
Это…
Фотоаппарат.
На мосту, стоящему почти вплотную к дому Евы, стояла маленькая девочка с чёрной висящей через плечо косой и щёлкала на фотоаппарат всё вокруг.
– Ты. Ты не он, – тихим, но довольно писклявым голосом произнесла девочка.
– М? Ты о ком? – я поинтересовался, а затем попытался залезть на мост.
– Стой! – крикнула девочка, вытянув руку перед собой, как бы ограждая себя от меня.
Я остановился, как по команде, сидя на ограждении моста. Но не из-за того, что захотел её слушаться.
Она…
Протянула руку совсем не в ту сторону, где я лез.
– Не ближе чем на два метра.
– Два метра? У нас вспышка вируса?
– Нет. Не люблю подпускать всех подряд близко. Особенно если.
А? Она внезапно замолчала, словно это было законченное предложение.
– «Особенно если»? Ты хотела сказать: «Особенно если это незнакомец»?
– Нет. Я хотела сказать: «Особенно если это незнакомцы».
– Да ладно… Неужели такая большая разница?
– Она огромна. Колоссальна. Чудовищна.
– Но я тут один вообще-то.
– Откуда я могу это знать? Ты просто так залез к незнакомой маленькой девочке. Вдруг под мостом и за кустами прячутся твои напарники. А если они вообще скайфиши и достанут меня прямо с воздуха?
Мне нечего сказать на это. Возможно, я правда веду себя странно.
Однако.
Я вспомнил слова Сорроукиллер о новом охотнике на нежить, который должен поселиться у нас.
Но, похоже, это не она.
– Нет у меня плохих мыслей, поняла?
На её лице отразилось явное облегчение, и она отвернулась.
– Точно. Извини. Я думала, что ты преступник, – она снова подняла фотоаппарат и сделала снимок неба. – А ты просто бомж.
– Да ты совсем что ли!? Не бомж я!
Было неясно, хотела ли она намеренно разозлить меня или у неё просто такой характер. Хотя что взять с ребёнка?
– Да? А выглядишь именно так.
Я переборол накопившуюся ярость.
– Слушай, ты же сама понимаешь, что это не очень безопасно, так? Стоять в этом месте и фотографировать незнакомых людей. Мало ли кто очень негативно отреагирует.
– Понимаю. Ну и что? Я лишь сильнее разочаруюсь в нашем обществе.
Щелчок. Вспышка.
– Так ты… Ищешь кого-то?
Она помолчала несколько секунд.
Щелчок. Вспышка.
– Ищу.
– Кого?
Щелчок. Вспышка.
– Не скажу. Это не информация для.
– Ты хотела сказать: «Это не информация для незнакомцев»?
– Нет. Я хотела сказать: «Это не информация для незнакомца».
– Ты… Вынесла меня на отдельное место?
– На место, достойное шоколадной медали за участие.
– …
– …
Щелчок. Вспышка.
– Видишь ли… У меня сейчас есть особый дар.
– Дар?
– Да. Сама по себе я ничего не вижу. Однако, когда я фотографирую что-то на фотоаппарат, моё зрение как будто переносится на фотографию. И мир, изображённый на ней, становится для меня заменой реального.
Два года назад я бы не поверил. Но сейчас подобные вещи стали для меня обыденностью.
– Это было с рождения?
– Не помню.
Щелчок. Вспышка.
Теперь ясно, почему она не поняла, в какую сторону протягивать руку, пока я лез на мост.
Не назвал бы это даром. По мне, скорее, проклятие. Наверное, в её ситуации и я был таким злобным на мир.
– Он… исчез.
– Да кто исчез? Говори уже.
– Словно растворился в воздухе. Словно его никогда не существовало.
