Галка сидела подле Майи Александровны и любовалась. С правого края высокой двуспальной кровати свернулась калачиком, словно эмбрион в утробе матери, слегка располневшая с возрастом, но не утратившая былой привлекательности темноволосая женщина. Веки ее слегка подрагивали. С полных губ слетало неритмичное дыхание. Женщина спала. По-младенчески подложив под щеку белую ладонь. Конечно, она не посасывала палец, как это делают все эмбрионы, и не дрыгала ножкой, но походила на плод очень. С той лишь разницей, что одета была в атласную пижаму с единорогами.
– Светке не подошла, – сообщила она обалдевшему мужу неделю назад. Он, не ожидая застать жену в столь легкомысленном наряде, схватился за тонометр.
– Давление опять? – встрепенулась Майя.
– Что-то воздуха не хватает, – косясь на фиолетовое лощеное тело супруги, выпучил глаза Дмитрий.
– А что, неплохая пижамка, удобная. Не пойму только, зачем Света такую расцветку взяла?
– Она же девчонка совсем. Вот и взяла с лошадями с этими модными, – заступился за дочь Дмитрий.
– Это единороги, – расхохоталась Майя. И твоей девочке уже тридцать лет.
– Подумать только! – покачал головой муж, и второй раз потянулся к прибору. Его высокий лоб покрывала испарина. Мужественное, слегка одутловатое лицо с крупными чертами было цвета набирающей красноту вишни. В последнее время здоровье играло с мужчиной в поддавки. Оно будто хотело лишить себя возможности следующего хода, как в игре на шахматной доске: сдаться перед его дурными привычкам и пренебрежительным отношением. Но 65-летний Дмитрий, только почувствовав первые признаки недомогания, срочно начинал худеть, пить витамины и даже купил себе электронный тонометр. На всякий случай.
Галка при той сцене тоже присутствовала. И, стоит заметить, что сама и поспособствовала желанию женщины в модную вещицу облачиться. Ведь с недавних пор она сопровождала Майю Александровну повсюду и значилась в каждом ее дне, в каждом ее обязательном и не очень ритуале. Ночью пристраивалась спать с ее правого края, а с первыми лучами солнца нетерпеливо нависала над телом, ожидая пробуждения. Глазела, завидуя одухотворенности, которая исходила даже от спящей женщины.
Сомкнув бескровные челюсти, Галка накидывала на сальные бесцветные волосы капюшон и пряталась за спину Майи, когда та, разомлевшая ото сна, только начинала свой день. Иногда, если резко, неожиданно и быстро мотнуть головой, то можно было заметить, как серая тень Галки парит и подрагивает в воздушном пространстве. Но стоило начать приближаться, рассматривать, что это за странность такая, как та вмиг растворялась, смешивалась с молекулами воздуха, принимала их форму. Это было похоже на то, как жирные сливки окрашивают кофе: практически моментальное черная жидкость становится вдруг грязно-серой, однородной. Обычной.
Галка возбужденно пялилась на аппетитное тело, завистливо косилась на модные сдержанные наряды, подставляла невидимую щеку для поцелуя Дмитрию, словно репетируя роль. Она и за нож с вилкой хваталась, чтобы вообразить, как на месте Майи будет разделывать говяжий стейк или аккуратно собирать с тарелочки диетический салат. Жаль, в руки по-настоящему ничего взять не могла.
В ванной комнате, в бассейне, по пути на работу, на встречах с подругами, на прогулке с дочерью и внуком, при общении с мужем Майя Александровна чувствовала за спиной тревожный, склизкий, обволакивающий холодок. Каждый раз бледная тень в капюшоне вжималась в кресло Тойоты, когда женщина крутила руль и близоруко щурилась, выезжая со двора. Суетливо и неуверенно мотала головой. То в правое зеркало посмотрит, то в левое. А для верности еще в салонное заглянет. И так несколько раз. Хотя водительский стаж ее был без малого сорок лет.
Муж наблюдал за женой уже месяц и наконец настороженно спросил:
– Детка, что с тобой?
– А что со мной?
– Ты суетливая такая стала, неуверенная.
– Старая, – грустно выдыхала супруга.
– Ой, ну не придумывай! Старая она. В шестьдесят лет жизнь только начинается. Посмотри на меня. Я чувствую себя на двадцать. Давление не в счет! – быстро прибавлял он, обезоруживающе улыбаясь задорно торчащими вверх практически полностью седыми усами.
В обеденный перерыв, который на работе был с двенадцати до часу дня, Майя бежала в ближайший магазин, а Галка перебирала босыми грязными ступнями рядом. У витрин женщина расталкивала локтями людей, чтобы быстрее схватить йогурт и какой-нибудь фруктовый творожок с подходящим сроком годности. Летела на кассу. Нервничала, истерично просила позвать второго кассира, если приходилось стоять в очереди. Люди хмурились, не понимали. Вроде такая ухоженная женщина, одета хорошо, с маникюром. В стужу в легкомысленном дорогом пальто ходит. На машине, значит, приехала. В магазин за двумя йогуртами на обед забежала, потому что работает неподалеку. Куда спешит, почему суетится, ругается – непонятно. Галка в это время удовлетворенно что-то бубнила себе под нос, усмехалась.
Майя работала в бухгалтерии и являла собой образец собранности и сосредоточенности. Своей работой дорожила и репутацию берегла, поэтому всю финансовую информацию по десять раз перепроверяла, цифры пересчитывала, отчетность сдавала вовремя. Чтобы в конце периода не сидеть над документами до ночи, а спокойно проводить время, как привыкла, в кругу друзей или семьи. Недавно же Майя интерес к работе потеряла. Могла часами покачиваться на одном месте и смотреть в окно. Будто не нужно ей уже это все было, неинтересно. Потом переводила взгляд на часы, подскакивала и убегала в магазин за йогуртом.
– Будто подменили нашу Майю Александровну, – шептались девочки в бухгалтерии.
Галка только хихикала над ними, свернувшись калачиком у батареи. Грелась.
