Где – то в окрестностях города Екатеринбурга гуляла тишина, ранняя утренняя пустынность и безмятежность. Только вдали уже разгулялся какой – то странный гул. Поддувал легкий майский ветерок. Патруши́ха – река, правый приток Исети проявляла лёгкость и умиротворение. От берега тянулся небольшой холодок. Отдавало свежестью. Вдали мерцала лодочка. Она незаметно качалась. От неё тянулась малозаметная волна. А в плоскодонке кто – то крутился. Наверное, рыбак встал чуть ни свет, ни заря и решил порыбачить. Он умело бросил сети в тихую воду. Зеркальная поверхность реки отражала мутное небо. Так только кое – где проглядывалась бледная синева. А солнце словно похитили. Прямо как в сказке Корнея Чуковского – «Краденое солнце». Просто похитили и всё. Встали на стремянку и как лампочку выкрутили. А потом грабители скрылись в неизвестном направлении. И след простыл. Но на самом деле разгулялась непогода. Вдали растянулась томная непроницаемая мгла. Она грозилась вылиться дождём. Но всё чего – то выжидала. Ветерок напомнил о себе. Он подул резко. Завеяло приятной свежестью.
На небольшой возвышенности тянулись милые домики да коттеджи. Точно фешенебельный пригород или посёлок. Они скрывались в молодой зелени. Деревья чуть шелестели листвой. Кое – где рисовались прямо дворцы. Высокие, каменные строения с крутыми крышами, широкими окнами и царскими балконами. С них явно открывались милые виды на долину. Она завораживала. Вдаль убегали бесконечные вершины, где произрастали глухие леса. И речка тянулась своим путём. Дорога – прямая траектория, словно след аэроплана в воздушном пространстве. Она нисколько не изгибалась. Вдали замаячили яркие круглые фары. Загудел мотор «копейки». Автомобиль «Жигули» серебряного цвета ехал довольно быстро. Стрелка на спидометре уже переваливала за сотку. Кузов отдавал блеском. Хозяин явно следил за своим стальным достоянием. За рулём восседал пожилой человек Кузьма СултановичВаленков. Он чутко смотрел на дорогу своими бледно – синими глазами. Лицо покрывали заметные морщины и складки. Тонкие тёмные губы зажимали папиросу. Она не дымилась. Кузьма чуть прибавил газа. Казалось, мелькнуло лёгкое недовольство. Он тридцать пять лет отработал на лесоповале. На одну ногу заметно прихрамывал. У него имелась производственная травма. Как – то на делянке один не очень хороший человек нарушил правила охраны труда. А Кузьма зазевался. Ему бревно угодило по ноге. Сильно ударило по бедру и по колену. Потом он долго не мог работать. Помогла местная знахарка. Она знавала много приворотов и прописала Кузьме своё лучшее зелье. Тот поднялся с кровати после месяца приёмов. Но теперь ходил с палочкой.
Автомобиль сбавил ход. Кузьма плавно вывернул руль, нажав на педаль тормоза. «Копейка», сверкнув яркими фарами, повернула в правую сторону. Она покатилась в глубину посёлка. Из – под колёс вырывалась пыль. По краям маячили домики. И богатые и не очень. Затем вновь рьяно загудел мотор. «Жигули» быстро миновала несколько сотен метров. Кузьма, выкрутив руль, нажал на педаль тормоза. Двигатель затих. Фары потухли. Он, взявшись за трость, приоткрыл дверцу. Она слегка скрипела. Затем надел на голову свою шляпу с полями соломенного цвета. Кузьма вышел из салона. Его небритое, медное лицо обдул ветерок. Старец, чуть прихрамывая, небыстро двинулся по каменной тропинке. Она вела к дому. За невысоким штакетником располагалась небольшая площадка. На клумбах благоволили цветы, мило зеленела лужайка. Кузьма присмотрелся. В беседке на столе наблюдалась куча мала из бутылок, одноразовых стаканчиков и тарелочек, всякой недоеденной пищи. На полу также лежал всякий мусор. Он тянулся и дальше на лужайку. И прямо до тропки. Чья – то красноватая сандаля висела на заборе. Но точно не мужская. Везде валялась размотанная туалетная бумага.
– Что за фигня? Кто так делает? Забор поломали. Везде мусор. Они тут что головами бились… А тут кровь что ли на траве… Вот же придурки… ААА. Вот что значит, уехал на один день, – недовольно произнёс Кузьма.
Хозяин дома чутко присмотрелся. На стекле окна всмятку разбился большой помидор. Он просто прилип, выдав много сока. И судя по виду уже давно.
– Вот ведь скоты… Я прибью тебя Николас… Я сейчас ему морду набью своим бадагом. Выкину его из окна… Как… Если он там… Хренов бизнесмен…
Кузьма, глубоко вздохнув, заметно нахмурился. Он сделал один шаг в сторону дома. Но тут же остановился. Под ногами лежала большая, пустая бутылка из-под шампанского. К тому же он наступил на что – то очень вязкое. Кузьма, приподняв ногу, нахмурился. К ботинку прилип собачий кал.
– Ну… Удружил сукин сын… Я ему сейчас… Нет… Я ему харю сильно начищу… И псу тоже морду набью… Хренов пёс. Такой же балбес, как и хозяин. Ещё бизнесмен… Какой он бизнесмен. Полный критин… Где его пёс? Тут бегает где – то, наверное. Как его зовут там Дракон. Ему я просто задницу растяну… Фффууу… Запахло…, – сурово произнёс Кузьма, рьяно вытирая ботинок о траву.
Подул приятный ветерок. С дерева сорвались пернатые. Казалось, они полетели врассыпную. Точно почуяли что – то неладное. Кузьма, открыв двери, прошёл на веранду. Он сбил ногой пару бутылок с отлогих ступенек, пока поднимался. Его гнев возрос ещё больше. Медное лицо походило на мордочку злого соседского пса Тобика. Он смешено огрызался, когда злился. И гавкал забавно, как будто съел тонну пломбира и охрип. И вид у него был сумасбродный.
– Я тебе сейчас твою наглую харю разобью… Ты меня вынудил… Николас Николаевич Дрожилкин… Мистер бизнесмен… Мистер свин… И вдобавок критин… Я тебя вышвырну отсюда… Если ты тут… Твоё место в хлеву гадёныш…
По полу покатилась пустая бутылка шампанского. Она стояла прямо на проходе. И Кузьма никак не мог пройти мимо неё.
– Вот же сволочи… Что они тут устроили? – произнёс Кузьма, поднявшись по лестнице.
В гостиной томно сияла лампа. В просторное окно проникал уже дневной свет. Одна занавеска цвета луны лежала на паркетном полу. На столе стояли хрустальные фужеры и бутылка из-под шампанского. Из пепельницы торчали недокуренные сигары. Тянуло странным ароматом. Словно сладкой ватой и мармеладками. Но весьма вкусно. В открытую форточку чуть проникал ветерок. Он вёл себя по-хозяйски.
Кузьма чуть продвинулся. Он недоумевал. Его томное лицо походило на мордочку кота, который впервые оказался в незнакомом сарае. Заскрипела половица. На стене криво висела большая картина. Там поднималась огромная томно – синяя волна. В разные стороны летели пузыристые брызги и пена. Стулья точно ходили ходуном. Их кто – то мило перевернул. Кое – где лежала странная одежда. Чьи – то колготки растянулись на дверце небольшого шкафчика. Трусы в сердечко кто – то разорвал по шву, и повесил на форточке, как игрушку на ёлке.
