Фёдор Кришкин - Теням

Теням
Название: Теням
Автор:
Жанры: Городское фэнтези | Контркультура | Современная русская литература
Серии: Нет данных
ISBN: Нет данных
Год: 2024
О чем книга "Теням"

В историях этих что хочешь, то и случается. Тени принимают любую форму, а потому представленные рассказы можно и нужно читать в желаемом произвольном порядке.В настоящий сборник входят рассказы «Фотографии», «Колодезь», «Солнце», «Борода» и «Теням».

Бесплатно читать онлайн Теням


Фотографии

Приди в мой дом. Я открою вино и стану тебе певцом странных историй о любви и смерти, о тех, кто рядом, о тех, кого соткали из воздуха. Я уходил в дальний путь, но сейчас я усталый, смирившийся. Поднимись ко мне, не постигший, как я, премудрости, обозри основанье, ощупай стены мои – здесь они не обожжены ли и заложены не семью ль мудрецами?

Это не мыши – то скрипит дверь, её давно пора утешить. По ночам она то скребётся, то плачет, что ель в феврале. Ты сиди, я сейчас принесу альбом, чтобы потом подарить его тебе. Вот, возьми. Это и есть та ель. Вернее, отдельные ветви её. Ты ешь, ешь. А случилось там вот, что: падал крупными хлопьями снег, и семья притащила домой ель. Я был маленьким мальчиком, оставался я им и теперь. Ель несла нам тепло и уют, хоть иголки кололи глаза, прокололи и связки, когда за еловый обед я вдруг пса наказал. А пес, он хорош, они падали всё, те иголки с мантильи её. Я так любил её, но как влюбленный её не сберёг. Так и остались три веточки в вазе,

расшитые крестиком, как бабушкин плед, что я вспомнил не сразу и думал: какой пустяк! Как-то я видел иные побеги на веточках елки моей, а мама сказала: ведь ты такой добрый, с чего бы не вырасти ей? Как известно мне, вся темнота начинается с мысли о ней. Так и подумал я: как же такой, как я, может вырастить ель? Всё, я забыл поливать её, вот и опали все иглы с ветвей. Те, что росли, всё мечтали сбежать и ночами стучали в дверь. Так доживали три ветви моих на закате того февраля, где я был маленьким, где как могли утешали родные меня. Всё это здесь, ты смотри, я не против, ведь я же тебя пригласил. Всё это было, и солнце плыло, и тень обнимала стены. Но верю я, что пойдет мальчик по беленьким улицам, и будет рыльце в пушку.

Будет он светлым, как брошенный принц в шубе тысячи лисьих шкур, и среди тысячи голых ветвей он увидит ту самую ель, а в ней – мантилью и крестиком вышитый храм, что отворит дверь. Не скрою, смотрю на тебя с ожиданием. Что же ты так длительно и набожно смотришь на моё невинное улыбающееся лицо на снимке, зачем так притворно замедляешь возвращение, зачем так притворно тормозишь взглядом руку свою, отдавая карточку с задержкой? Не думай, что неучтиво расстаться с ней вдруг. Совсем напротив, это было бы высшей степенью учтивости. Посмотри на эти ужасающие снимки: вот я… минуту, это ты видел только что. Вот. Вот мы. Вот Лёва, вот Лёшка, вот Дюша с Борей, вот Сафочка-любитель Моэма (это мне Лёва сказал с такой гримасой, словно не любит корицы; впрочем, Моэма он действительно не переносит), а вот и тихая Бехина. Мы все веселы, все с собаками, в венках. Вот и собаки. Ты посмотри, какие сморщенные. Мужчины гладки, что их лезвия. Ни пореза. Девушки милы, как всякий новый знакомый. Вокруг травы, цветы, деревья. В доме небо, в водах – жёлтые кролики. А теперь отвлекись, посмотри. Нет, ты посмотри в окно. Где небо, где травы, где венки? Только жующие нёба, только усопшие травы, венки тиснят золотом. Лишь тени смеются на скамье. Ты возьми альбом, там ещё много всего. Да возьми, я дарю! Не хочешь, не удобно. Ладно. В конце концов, если он не нужен даже мне, то почему вдруг может понадобиться тебе? А давай сожжём все эти фотографии, как счастливые язычники? Бери, вот, да. Слышишь, как шумят над нами благовония, как шепчутся о нас языки пламени? Если нет пожара в душе моей, то пускай он заполнит дом этот, и пускай не будет больше ни альбома ни памяти, и подобно пыли на этой мерзкой книге, пусть и книга эта превратится в пыль.

По завершении ритуала на одной из стен скопился прах времени. Из пепла выросла ель, и счастливые лица, оставшиеся в счастливых днях, смотрели, как и раньше, на жреца своего. Я не могу в них поверить. Может, ты сможешь в этом помочь, мой безоблачный день? Ты всегда пред моими глазами. Я хочу распахнуть окно и позвать тебя сквозь это зеркало.

Приди в мой дом. Я открою вино и стану тебе певцом странных историй о любви и смерти, о тех, кто рядом, о тех, кого соткали из воздуха. Я уходил в дальний путь, но сейчас я усталый, смирившийся. Поднимись ко мне, не постигший, как я, премудрости, обозри основанье, ощупай стены мои – здесь они не обожжены ли и заложены не семью ль мудрецами?

Колодезь

Притч. 5:2-6, 5:15

Сейчас ты не в самом выигрышном положении

М.

Близился экзамен по земблянскому языку. Проснувшись рано и почувствовав себя раной, я тут же предпринял большие дела: помолился, как молюсь сейчас, побрился, оставив борозды на своём ныне безбородом лице, отстроил стену вместо дома, обошёл все виноградники, бросил камень одному из французских бульдогов, устроил себе сады, где насадил рябин, и рощи, где насадил всякие плодовитые дерева; сделал себе водоемы для орошения из них борозд безбородого лица своего, являвшего собой океан мудрости и произращающего иные деревья – те, из которого которых надобно делать дрова; домочадцы были, а служанок – ни капли; слов и острот у меня было больше, нежели у всех, бывших прежде меня в Загорянке; собрал себе звенящего фоном серебра и золота и драгоценностей от царицы Земблянской и областей; сам я себе был певцом, и звуки голоса были музыкальным орудием моим. И сделался я великим и богатым больше всех, бывших прежде меня в Загорянке; и мудрость моя пребыла со мною. Чего бы глаза мои ни пожелали, я не отказывал им, не возбранял сердцу моему никакого веселья, потому что сердце мое радовалось во всех трудах моих, и это было моею долею от всех трудов моих. Но оглянулся я, скурив дотла июльский полдень, на все дела мои, которые сделали руки мои, и на труд, которым трудился я, делая их: и вот, все – суета и томление духа, и не было от них пользы под сенью цветущих деревьев!

И хотя я был раной, я был верноподданным царицы Земблянской, вскормившей и вырастившей нас. Нас было семеро, и каждый был другому другом, понимая с полуслова, полувзгляда, полужеста, и если один рвал клеверы и плёл из них венок, то то же самое делал и второй, и третий и так далее… а когда и эта забава обиженно переставала избавлять от находившей нас скуки, то и дело находившей из-за ласкавшей нас лени, мы принимались надевать венки на бульдогов, после чего призывали всякого прохожего оставить надежду у наших ворот, где реяло знамя Красного Солнца, и был слышен смелый вой обвитого цветами Цербера. Нашим талисманом был Лёшка. Если и была омыта Зембла морем милости, то тихие кольца глаз его были сотканы из океанской воды, где просыпались вместе детская чувствительность и добрая нежность, из-за чего мы хранили его, а он – нас. Самым тонким во всех смыслах был Лёва. Духовно- и метафизически-тонким он был в том простом смысле, в каком был чудаком. Таковым его считали, кажется, все студенты, в том числе и чешская еврейка Сафочка. Была она очень доброй, но в то же время напоминавшей венок, не так давно нами сплетённый. Лёва, с которым Сафочка до поры до времени обращалась с особым вниманием, с поразительной точностью описал наиболее яркие черты её: вострый её нос, напоминавший о великоморавских князьях (на этом Лёва почему-то заострял не меньшее внимание), отточенность и даже оканцеляренность, как он выражался, речи, почерпнутая из книг и политических речей, подразумевавшая собой обилие поговорок, просторечий и диалектизмов, так напоминающих только-только начатое художником, врезанное в реалистический пейзаж, сновидческое, почти что мистическое, древо, какое человек видит всего раз и никогда больше. Были и вечные друзья, то есть Дюша и Боря. Они были теми, кто шутит на задних рядах, но смеются и ряд, и шкафы, и кабины. Была и ещё одна девушка чёрного агата по имени Бехина. Многие видные историки, говоря о ней, не менее многое упускают. Я же, хотя и не могу выписать объёмный её портрет, говорю, что многое в ней сокрыто, и ни у одной повитухи не получилось бы выведать секрета приятности всего её духовного существа. И хотя все мы были раны и раджкумари, мы были верноподданным царицы Земблянской, вскормившей, вырастившей и поместившей нас в загорянский ашрам – идиллический уголок, полный почти что святой простоты.


С этой книгой читают
«Время – удивительная штука. Поверь мне, я писал этот роман девять дней и только в процессе его оформления понял, что работал над ним около трёх лет», – признавался в письме своему приятелю Фёдор Кришкин.Роман «Безделица» – это трюк иллюзиониста и симфония музыканта, метатекст, вобравший в себя богатый и разнородный материал, органично вписанный в цельную композицию. «Безделица» посвящена взрослению молодого писателя, становлению его дара и его п
«Текст этот, как мне кажется, – почти что безнадежный пустяк, способный всё же стать предтечей чего-то большего».Рассказ «Тайна» охватывает двенадцать лет жизни молодого писателя Мысина. Вспоминая своё детство и отрочество, он старается познать тайну своего «идеального текста». Но существует ли эта тайна, или всё, что было ему необходимо, всегда находилось рядом с ним, среди личных ценностей: бритв, кисточек, плащей и сахарниц?..
Новые приключения коротышек в большом городе у подножия гор начинается с того, что несколько детей коротышей попадают в беду. Но доброта людей, как детей, так и взрослых помогают коротышкам. Они сумеют пройти свои испытания и даже злые мутанты жабы, которых все называют горфонами не смогут победить этих отважных героев. Кстати, и злодеям суждено измениться и стать добрее и терпимее к окружающему миру.
Одинокая в душе и странная девушка с золотистыми волосами живёт с матерью и любит бродить по улице ночами. Судьба сталкивает её с Алексеем, разочаровавшимся и безвольным, и эта встреча приводит к неожиданным последствиям.
Я живу в маленькой квартире вместе с родителями, учусь на самую скучную в мире профессию и мечтаю поскорее обрести независимость. А еще хочу понять, почему мой друг детства – Стефан – начал меня игнорировать. Приехав повидаться и выяснить причину его холодности, я обнаружила Стефана в таком изможденном состоянии, что на эмоциях проговорилась о своих чувствах к нему. Однако оказалось, он не болен и не умирает, а обнаружил в себе магию, которой в н
ДОЛГОЖДАННОЕ ВОЗВРАЩЕНИЕ ДЖЕК ГЕЛЬБ НА КНИЖНУЮ АРЕНУ!АВТОР БЕСТСЕЛЛЕРОВ «ГОЙДА» И «ПРОКЛЯТЬЕ ЖЕВОДАНА» НАПИСАЛА СВОЮ УЖАСАЮЩЕ ПРЕКРАСНУЮ НОВИНКУ!Добро пожаловать, дамы и господа! Скорее занимайте места, вы же не хотите пропустить прощальное представление Чёртового Круга? Последний шанс увидеть чертей и тварей на сцене! Встречайте Саломею, Кормильца, Пророка Матвея, Воронца, Клоуна и многих других!Закрытие Чёртового Круга пророчили ещё при царе-го
Этот текст – сокращенная версия книги Фила Найта «Продавец обуви. История компании Nike, рассказанная ее основателем». Только самые ценные мысли, идеи, кейсы, примеры.О книгеОб эволюции компании Nike от стартапа до одного из самых знаковых брендов в мире рассказывает ее основатель Фил Найт. По окончании бизнес-школы он занял у отца 50 долларов и основал компанию, которая покупала недорогие японские кроссовки и продавала их в США. В 1963 году он т
Этот текст – сокращенная версия книги Скотта Гэллоуэя «Четверка: скрытая ДНК Amazon, Apple, Facebook и Google». Только самые ценные мысли, идеи, кейсы, примеры.О книгеСкотт Гэллоуэй анализирует успех четырех самых влиятельных мировых компаний – Amazon, Apple, Facebook и Google. Как они сумели проникнуть в нашу жизнь настолько, что без их услуг уже невозможно обойтись? Почему фондовые рынки прощают им такие промахи, которые приводили другие фирмы
Серия «Удивительное страноведение. Калейдоскоп вопросов» полезна для расширения кругозора и профориентации. Каждая страна в серии рассматривается через 20 вопросов, которые создают импульс для самостоятельного исследования, сравнения одной страны с другой, поиску закономерностей и различий.
Серия «Удивительное страноведение. Калейдоскоп вопросов» полезна для расширения кругозора и профориентации. Каждая страна в серии рассматривается через 20 вопросов, которые создают импульс для самостоятельного исследования, сравнения одной страны с другой, поиску закономерностей и различий.