Кто не может сам отомстить, поручает это Богу
Богдан припарковал автомобиль и посмотрел на дверь, затем на вывеску «Салон красоты Пражская» и на часы. Восемь вечера.
У него сегодня был сложный рабочий день, он планировал приехать домой и отдохнуть, но жена попросила забрать ее из салона.
Думать о том, что Олеся могла бы посещать такие заведения утром или днем, не хотелось.
Богдан вечно вел с самим собой эти противоречивые разговоры: он то обвинял жену в транжирстве, то находил обстоятельства, почему она так себя ведет.
Сейчас, не найдя подходящей причины, он чертыхнулся. Олеся не работает, целыми днями развлекается, и найти время с утра или с обеда на салон красоты легко можно было. Тогда Богдану не пришлось бы делать такой крюк. Добираясь до Пражской, он час простоял в пробках. А сейчас еще по МКАДу почти столько же. Да что уж говорить! Если он посмеет ей высказать это, скандала не миновать. Пока он чертыхался и пытался совладать с собой, дверь распахнулась и на пассажирское сидение плюхнулась Олеся.
— Поехали, — приказала она и демонстративно отвернулась.
— Добрый вечер, любимая, — не смог не съязвить Богдан и слово «любимая» произнес по слогам.
Девушка повернулась к нему и, наигранно улыбаясь, копируя интонацию мужа, сказала:
— Добрый вечер, любимый.
Богдан включил зажигание, и машина рванула с места.
Полчаса ехали молча, затем Олеся завела разговор о деньгах. Эта была ее любимая тема: недовольство зарплатой мужа и невозможность купить новые туфли или сумочку, которые она присмотрела в магазинах.
Богдан, чувствуя себя чертовски усталым, не хотел отвечать на ее обвинения грубостью, поэтому в основном молчал, только изредка поглядывая на жену или снисходительным, или нарочито удивленным взглядом.
— Почему у Мирославы есть все, что она только пожелает, а я себе не могу купить элементарную одежду?
Богдан все же не сдержался и решил уточнить:
— Элементарная — это, наверное, от Шанель?
— А ты предпочитаешь, чтобы твоя жена одевалась на «Садоводе»?
Богдан проклинал все бутики мира, а в частности новые коллекции дизайнеров, которые всегда поражали его жену «свежестью и необычностью». Но сейчас снова начинать спор про дизайнеров он не хотел.
— Ты обещал мне поговорить с начальником, — продолжила наступление Олеся.
— Угу, — Богдан включил третью передачу и вырулил на МКАД.
— Что «угу»? Поговорил?
— Нет.
— Почему? — не отставала Олеся.
— Не выдалось подходящей минуты.
Олеся театрально вздохнула:
— Если бы только знал, как мне это все надоело!
— Что именно? — Богдан делал вид, что не понимает, о чем разговор.
— Все, и наша с тобой жизнь в частности.
Она немного помолчала, посмотрела в окно на пробегающий пейзаж и продолжила:
— Я сделала неправильный выбор. Все же с родителями мне будет лучше.
— Ты опять старую песню завела?
— Нет, на этот раз все серьезно. Я беременна.
— Что? — Богдан посмотрел на жену в надежде понять, правду ли она сказала.
Олеся и слышать о ребенке не хотела, хотя муж ее умолял. Их последняя ссора произошла именно по этой причине недели три назад. Богдан тогда снова завел этот разговор:
— Мне уже тридцать пять. Когда, если не сейчас, становиться отцом? — перешел он в наступление после того, как они приехали из Египта.
Там, в отеле, рядом с их номером жила молодая семейная пара с ребенком лет трех-четырех. Девочка уже вовсю разговаривала и почему-то и на пляже, и в столовой выделяла Богдана, строила ему глазки, пыталась привлечь к себе внимание. Он тоже не отставал и подарил малышке цветочек с клумбы. Мама девочки потом призналась, что цветочек был сохранен особенно бережно в надежде, что малышка подрастет и выйдет замуж «за этого красивого дядю». Богдана только умиляло такое, а Олесю раздражало:
— Вертихвостка малая! Что из нее вырастет? Шлюха, не меньше!
После неудачных попыток Богдана уговорить жену на ребенка, он решил сделать все самостоятельно. Олеся очень любила жизнь и себя. В сексе было то же самое — она любила секс и себя. Богдана, как ни странно, это полностью устраивало. Он обожал ее и сам стремился доставить ей максимальное удовольствие, а от того, как она ярко кайфовала и стонала, и сам получал огромное удовлетворение. Плюсом было еще то, то Олеся заводилась и возбуждалась очень быстро и секс с ней почти всегда был ярким и необычным. Контрацептивы она принимать не хотела, и предохранялись они с помощью обычных презервативов. Сделав несложные подсчеты, Богдан определил примерную дату овуляции и не использовал презерватив. Три раза Олеся даже не заметила этого, а вот на четвертый поняла, что муж ее обманул. Она закатила ему скандал и обещала сделать аборт, если забеременеет.
И вот сейчас она сообщила ему новость.
— Ты беременна? — повторил ее слова Богдан.
— Да, — спокойно ответила Олеся, — смотри за дорогой, ты несешься на скорости сто сорок, когда надо сто десять!
— Еху-у-у! — воскликнул Богдан и нажал на педаль газа.
— Идиот, — скривилась Олеся, — неужели ты и правда думаешь, что я буду рожать?
— Конечно, будешь!
— Хрен тебе с маслом, а не ребенок! Это тебе тридцать пять, а мне всего двадцать два. Я не собираюсь становиться мамой, понял? Я сама еще ребенок, и вообще. Я думаю, что нам надо развестись, а мне вернуться к родителям. Они меня сильней любят, чем ты.
Но Богдан ее не слышал, он был так рад новости о ребенке! А уговорить он ее все равно сможет. Олеся — это маленькая девочка, которую нужно постоянно уговаривать, обещать купить сумочки и платьица, и она, хоть и не сразу, но соглашалась. Она и обижаться долго не умела, и все обиды быстро забывала.
— Кроме того, этот ребенок не от тебя, — она снова скривилась.
Он ухватился сильней за руль, прибавляя скорость, и повернулся к ней:
— Я не поверю в эту чушь!
— А зря. Его зовут Андрей. Он богат, красив, любит меня и предлагает руку и сердце.
Богдан на секунду замер и последнее, что он помнил, — как скорость между его автомобилем и огромным грузовиком стремительно сокращалась.
Месть бессмысленна, если ее цена — смерть
Олеся сидела в коридоре больницы и ждала приговора врачей. Пока их везли на скорой, она пыталась не смотреть на покалеченное тело мужа. «Хорошо хоть он не стонал», — подумала она и тут же осеклась, ведь он не стонал не оттого, что ему было не больно, а потому что был без сознания.
Что бы она хотела в этот момент: чтобы он выжил или умер? Олеся не могла ответить. Да, ей было очень жаль мужа, но вышла она за него не по любви, а чтобы отомстить родителям и уйти из отчего дома.
Олеся была послушной девочкой, прилежно училась в школе и даже поступила в ВУЗ, на котором настоял ее отец. А вот потом с милой доченькой что-то случилось. Ее отец был уверен, что она попала в плохую компанию, но на самом деле девушка просто повзрослела и стала общаться не с теми, с кем было рекомендовано родителями, а с теми, кто ей был интересен. И началось: веселые шумные компании, море выпивки, травка, песни до утра. Родители грозились, что не потерпят, чтобы их дочь вела распутный образ жизни, но Олесю уже было не остановить. Непонятно, чем бы это все закончилось, если бы на одной из таких разбитных вечеринок она не познакомилась с Богданом. Парню было уже за тридцать, он работал клерком в какой-то крупной компании, и имел автомобиль «Мазда». Богдан влюбился в Олесю не по-детски и готов был весь мир положить к ее ногам. Целый год он ее добивался, а с другой стороны родители заставляли снова стать покорной девочкой и восстановиться в университете, который она забросила. Выбор был небольшой, но нужно было решать. Олеся предпочла Богдана, чем вызвала праведный гнев родителей. Она думала, что они перебесятся и наконец-то поймут, что их дочь уже выросла и будет делать то, что решит сама, а не то, что прикажут они, но чуда не произошло. Родители от дочери не отреклись, продолжая ежедневные нотации, и мужа ее не приняли.
